Сергей Гуреев - Мой удивительный февраль. Том 1. О личном и вечном Страница 5

Двойной вальс

и всё по жизни «два в одном»

Я сегодня в сомненье двойном,В две дороги мне выпали карты.Окружают меня «два в одном»,Унижают двойные стандарты.

        Когда их за двуличность винят,        А оно никого не задело,        То, конечно, осудят меня        За чужие грехи, не за дело.

И тогда утопаю в винеВ состояньи высоком, астральном,Где двойная мораль не по мне,Где привычнее быть аморальным.        Двоежёнство тогда – не порок,        Не порок – двоевластие тоже.        Просто жизни кончается срок,        Вдвое меньше и дважды дороже.

Кто ж историю пишет за нас,Где легенды запачканы кровью.Где диагнозов полный запас,Нет диагноза только здоровью.        Нет признания – дом и семья,        И идём мы ко дну как «Титаник».        Нет призванья, а кто ж тогда я?        Да, какой-то, простите, ботаник.

Постепенно в себе раздвоюсьНа две личности разные очень.Ну, когда же уже изменюсь,Чтоб по-новому видели очи?        Чтобы не потеряться совсем        И в общественном плане, и в личном,        Чтоб уже не завидовать всем,        Кто не в этой системе двоичной.

Чтобы не обезуметь сполнаОт всеобщих партийных оваций.Чтоб понять – жизнь дается одна.Так каких мне ещё мотиваций?        Я благие советы учту,        Как не быть в положенье убогом,        Как поймать мне крутую мечту        И пожить хоть немножечко богом.

Вот тогда, не покинув гнезда,Все двустишия пишутся мною,А в итоге – двойная звездаИ гражданство почти что двойное.        И тогда мы не просто вдвоём,        И поём мы не только дуэтом.        Так давайте все вместе споём        За двойную зарплату при этом!

Триады

Нам разобраться в этих цифрах надо,В тройном ключе, отнюдь, не проходном.Нас окружают разные триады,Всё чаще предлагают «три в одном».

Итак, есть три угла, и каждый важен,Триптих богаче фабулы одной.Всё, что по три – всегда важно! И даже,Когда одеколон – и тот тройной.

Три О – не просто буквы, это трио,Три Оли – не тусовка, а триоль.И триппер можно получить игриво,Когда с триумфом взял не тот бемоль.

Три русских буквы, ими дорожите,Не посылайте всуе, до поры!С трибуной и с трибуном не дружите,Они меняют правила игры.Тройничным нервом бьют по мне триадыС восхода и до утренней звезды.И птица-тройка – вот моя награда!А кто ж её не любит для езды.

Сословьем третьим правят лица третьи,Подростков так тревожит «Третий брат».И троекратно мы опять в ответеЗа суд третейский и триумвират!

Во времена мотыги и треухаЛишь троица спасала от невзгод.В отца, и сына, и святого духаИ верил, и ругался наш народ.

И возраст «тридцать три» – рубеж поспешный,Его распяли, чтоб другим не датьЗа тридцать тех серебряников грешныхНе только душу, а себя предать.

Старый Томск

Старым Томском опять любуюсь,И брожу я, слегка волнуясь,Перекрёстками тихих улиц,Где пришлось нам с тобой гулять.Где мы вместе рассвет встречалиТеми памятными ночами.Где зелёной листвой качалиЕщё юные тополя.

        Где вдвоём мы рассвет встречали        Теми памятными ночами.        Понимая меня, скучают        Поседевшие тополя.

А потом, не заметив как-то,По желанью, не по контрактуПонесу я с Московским трактомНа Иркутский свою печаль.Эта роль со времён кандальных,

Конец ознакомительного фрагмента.