Хуан Хименес - Вечные мгновения Страница 5

81 Как будто ветер вернулся и даль морская близка и всех затерянных в море нашла глазами тоска.

Изменчивый ветер моря! Матросский родной очаг! На сердце ладанка с лентой и синий холст на плечах!

В лазури цветы граната! Веселье в ладу с тоской. Мужчине море законом, а сердцу - ветер морской!

Перевод А. Гелескула

С. 81. Святая мать кармелитов - Дева Мария-дель-Картель - покровительница моряков Испании (Кармель - гора в северной части Палестины, где со второй половины ХII века находилась первая обшина нищенствующего монашеского ордена кармелитов).

25

Вечерние дороги свела в одну ночная. По ней к тебе иду и как дойти - не знаю.

По ней к тебе иду, далекий, как зарницы, как отголосок ветра, как запах медуницы.

Перевод А. Гелескула

85

26

Селенье. Над темноватой черепицей покатой плачет зеленое поле колокольчиком и цикадой.

Время мышей летучих и ангелов сладкоголосых. С косой на плече и с песней косарь идет с сенокоса.

Кротких коров мычанье, и веселый ребячий гомон, и небесно-белые дымы, и запах тепла и дома!

И луна, - сквозь дальние сосны проплыв золотистым диском, наводняет пустыню поля своим хрусталем игристым.

Перевод Н. Горской

87

27

Одним из колес небесных, которое видит око, на пустошь луна вкатилась и ночь повезла с востока.

И на холмах собаки, в потемках едва заметны, закинув голову, лают на свет округлый и медный.

А воз везет сновиденья и сам едва ли не снится. Лишь далью звезд обозначен его незримый возница.

Перевод А. Гелескула

89

Забвение (1906 - 1907)

Весенние баллады (1907)

Элегии (1907 - 1908)

Звонкое одиночество (1908)

28. ОСЕННИЙ ДОЖДЬ (Плещет и плещет дождь монотонный)

Хлещет по окнам ливень осенний; брызжут осколки струй на ступени, вымыв до глянца листья сирени. В сердце, как в поле, льет с небосклона... Плещет и плещет дождь монотонно.

Тонут в тумане мутные дали, тонет округа в смутной печали. Луч розоватой диагональю льется по мокрой раме оконной... Плещет и плещет дождь монотонный,

В сердце и в поле так нелюдимо!

Рядом ни друга нет, ни любимой... Юность проходит тщетно и мимо... Лоб ощущает холод ладони. Ливень осенний все монотонней.

Ливень, как слезы... Вечер и ливень... Как не присниться сердцу и ниве, будто их доля станет счастливей, если прольется свет с небосклона? Плещет и плачет дождь монотонно.

Перевод С. Гончаренко

93

С. 93. Стихотворение создано, вероятно, под впечатпением от знаменитого стихотворения Поля Верлена Il pleure dans mon coeur. В пользу этого говорят и сама тематика произведения Хименеса, и количество строф. Эпиграф (ставший у Хименеса рефреном) напоминает эпиграф, предпосланный Верленом своему стихотворению (автором эпиграфа, как указывает Верлен, является Артюр Рембо, но произведение Рембо, откуда взята эта строка, не найдено до сих пор).

29

Мы думали, что все на свете забвенье, щебень и зола... А в сердце правда улыбалась и часа своего ждала.

Слеза - горячею кровинкой на белом инее стекла... А в сердце правда улыбалась и часа своего ждала.

Холодной слякотью покрылся день черный, выжженный дотла... А в сердце правда улыбалась и часа своего ждала.

Перевод П. Грушко

95 30. КРЕСТНОЕ УТРО

Бог голубеет. Флейты и тамбурины возвестили - свой крест подняла весна. Пусть розы любви расцветают в долине, пусть будет под солнцем земля зелена! В поле пойдем, нарвем розмарина, ветка любви в розмарин, в розмарин вплетена.

"Полюби!" - я сказал ей под небом синим. "Полюблю! - горячо шепнула она. Полюблю, когда срок прорастанья минет и цветами свой крест оденет весна". В поле пойдем, нарвем розмарина, ветка любви в розмирин, в розмарин вплетена.

"Крест уже зацветает под небом синим... Весна... Крест любви... Лепестков белизна!" А она: "Без любви мое сердце стынет!.." И меня захлестнула света волна! В поле пойдем, нарвем розмирина, ветки любви в розмарин, в розмарин вплетена.

97 Лента флейты, легкий флажок тамбурина. Фантастических бабочек новизна... Невеста моя, по-вешнему ты невинна и в меня по-рассветному влюблена!

Перевод Н. Горской

99 31. ИДУ НЕУСТАННО

Иду неустанно; и слушаю голос стеклянный растоптанной мною равнины песчаной.

Иду неустанно; седлать скакуна я не стану, пускай я от прочих отстану, иду неустанно, отдам свою душу песчинкам стеклянным растоптанной мною равнины песчаной.

Иду неустанно. По дальним и ближним полянам огромная ночь разлилась океаном.

Иду неустанно. На сердце и сладко и странно; со всем, что встречаю, сливаюсь нежданно иду неустанно! и ноги купаются в травах туманных, и весь я наполнен теплынью медвяной.

Иду неустанно,

чтоб слышать все слезы и раны

дорог, о которых пою постоянно.

Перевод Н. Горской

101 32. ПОЭТ НА КОНЕ

Сон сиреневого цвета над вечернею тропою! Конь уносит в ночь поэта... Сон сиреневого цвета!

Чистый час речной прохлады. Влажный запах камышовый проникает за ограды... Тихий час речной прохлады.

Конь уносит в ночь поэта... Сон сиреневого цвета!

А душа моя томится так тревожно и дурманно душу бередит душица... И душа моя томится.

Конь уносит в ночь поэта... Сон сиреневого цвета!

Золотыми стали плесы... За последним вздохом солнца сон нисходит на откосы... Золотыми стали плесы...

103 Сон сиреневого цвета над вечернею тропою! Конь уносит в ночь поэта... Сон сиреневого цвета!

Перевод П. Грушко

105 33

Люблю зеленый берег с деревьями на кромке, где солнце заблудилось и кажется вечерним и смутные раздумья, душевные потемки, плывут среди кувшинок, гонимые теченьем.

К закату? К морю? К миру? В иные ли пределы? В реке звезда плеснула, и путь ее неведом... Задумчив соловей... Печаль помолодела, и в горечи улыбка мерцает первоцветом.

Перевод А. Гелескула

107 34

Этой смутной порой, когда воздух темнеет, задыхается сердце и рвется на волю;.. Лег туман, отзвонили, звезда леденеет над почтовой каретой семичасовою... А закат, колокольня и ветви над домом наполняются смыслом забытым и странным, словно я заблудился в саду незнакомом, как ребенок во сне, и смешался с туманом.

Развернется карета, застонут вагоны и потянутся вдаль... если есть еще дали! Я стою одиноко и завороженно, не достигший отчизны паломник печали.

Перевод А. Гелескула

109 35

Детство! Луг, колокольня, зеленые ветки, разноцветные стекла высоких террас. Как огромная бабочка смутной расцветки, вечер ранней весны опускался и гас.

И в саду, золотом от вечернего света, птичье пенье росло, чтобы вдруг онеметь, а прохладные волны приморского ветра доносили из цирка плакучую медь...

И еще до того, как возник безымянно и застыл во мне горечью привкус беды, я любил, соловьенок, в безлюдье тумана затихание мира и голос воды.

Перевод А. Гелескула

111 36

Ты все катишь, былое, в бедной старой карете. Ты все таешь, мой город, возле сердца пригретый. И слезою ты стынешь, о звезда на рассвете, над зеленой долиной и над бедной каретой.

Зеленей стало небо, ожила мостовая. Пряной свежестью ранней по обочинам веет. И жуют свое эхо не переставая ветряки, на которых заря розовеет.

А душа вспоминает муку слов торопливых, белый всплеск занавески вслед карете бессменной, переулок вечерний в синих лунных отливах, поцелуи той ночи, последней, мгновенной...

И все катит былое в бедной старой карете. И все тает мой город, возле сердца пригретый. И одна ты светлеешь, о звезда на рассвете, над зеленой долиной и над бедной каретой.

Перевод А. Гелескула

113 37

Под ветром растаяла туча сырая, деревья подобны искрящимся кладам, и первые птицы вернулись из рая и вырос закат заколдованным садом.

Зажги, о закат, мою душу и тело, чтоб сердце, как ты, пламенело и крепло, и жарче любило, и ярче горело. ...а ветер забвенья избавит от пепла...

Перевод А. Гелескула

115 38

Не знаю, кем она забыта... Подняв ее с травы лесной, я ощутил смущенье - словно следила женщина за мной...

И в тот же миг поверхность флейты покинул пряный аромат осталась память сновиденья, благоуханного стократ.

Я заиграл на ней: так странно мне подарил певучий звук весеннюю зарю, девчушек и розами покрытый луг, нежданную печаль и нежность, стеснившую смущеньем грудь, как будто беглая улыбка спешит во вздохе потонуть... Грусть и веселье, смех и стоны лились, как будто в полусне, так, словно женщина. внимала неведомо откуда мне...

Перевод П. Грушко

117 39

Я розу грустную в тот вечер в задумчивую флейту вдел, чтоб музыкой и ароматом озвучила сырой предел.

Пусть оживет в ней женский голос, растерянность и доброта, хрусталь печали и улыбки, мед взгляда нежного и рта.

Пусть темнота и трепет пальцев перебирают неспеша ленивые уста, в которых очнулась песня камыша

точь-в-точь напев неразличимый, слетающий с вечерних крон, когда, едва коснувшись слуха, меж листьев ускользает он...

И вот я розу к ней приставил, чтоб не могли ее унесть, пусть музыкой и ароматом, рыдая, подает мне весть.