Анатолий Бергер - Времён крутая соль [сборник] Страница 5

Как, город — Водяной, ещё покуда,

Цепляясь за горбатые мосты,

Не тонешь ты, старинная причуда

Богов, обрывок сна, узор мечты?

2004

«В сухой жаре среди развалин Рима …»

В сухой жаре среди развалин Рима,

Латинских надписей, фонтанов и колонн

Душа то бодрствует, то спит необоримо,

И снится, снится ей старинный сон.

В чужой толпе невидима, бесплотна,

Страшась быть узнанной и потерявшись вдруг

На сотни, сотни лет бесповоротно —

Преодолеть не может свой испуг.

2003

«Мотоциклетная Сиена …»

Мотоциклетная Сиена,

Спеша из шумных улиц плена

В соборный сумрак и прозрачность,

Господних ликов многозначность,

О старине твоей тоскую,

Хоть и гремящую, такую —

В дорожном шлеме, в чёрной коже,

Тебя я принимаю тоже,

Но предпочёл бы мост горбатый

И блеск венецианских статуй.

2003

Помпеи

Под игом лавы смертоносной

Безвыходно остались вы.

Здесь гул толпы многоголосный,

Тысячелетний гул молвы.

До современности безумий

Вам дела нет — чужая блажь.

И смотрит издали Везувий —

Дымящийся губитель ваш.

2003

«Польша, плачущая в костёлах …»

Польша, плачущая в костёлах,

Польша в гордой конфедератке

И в сияющих ореолах,

Осенивших святые прядки.

Католические извивы,

Драгоценный набор барокко,

Только улочки эти кривы,

Как в старинной сказке Востока.

И остатками каравана

Три джезвейна в песке уснули,

Пахнет кофе темно и пряно

Древним вздохом в нынешнем гуле.

Полумесяц турецкий сладок

В колокольном далёком звоне,

Где святых сияние прядок

На суровой зябкой иконе.

1987

«Родиться в горной деревушке …»

Родиться в горной деревушке,

Где бродят дикие козлы,

Где в снежном блеске гор верхушки,

И ночь темна, как горсть золы.

Где вдаль тропинка зазмеила,

Над бездной тёмною кружа,

Где женское лицо укрыла

Безжалостная паранджа.

Где чабаны и где отары,

Глядит овчарка на костёр…

И дальний силуэт архара

Вечерний сумрак мягко стёр.

Не знать ни города, ни мира,

А только горы весь свой век,

Глоток вина да ломтик сыра,

Да круглый, как луна, чурек.

1984

Целле

Город, начертанный готическим шрифтом,

Не пользующийся лифтом,

Живущий в пятнадцатом, может, веке,

Древней Германии призрак некий.

Как нарисованы окна, двери.

Тангейзер здесь мечтал о Венере,

Рыцарь скакал, спеша из похода,

Вёл проповедник толпу народа.

О двадцать первом веке далёком

Никто не думал и ненароком.

2004

Вальдзассен. Базилика

Древние рыцарские скелеты

В жемчуг и золото разодеты,

Страшно осклабясь, торчат оскалы…

Вот твоя лошадь и доскакала,

Воин времён, не знавших взрывчатки,

В век двадцать первый без опечатки.

Тысячелетье, как сон железный,

Проскрежетав, обвалилось в бездну,

Явь к нам явилась, осклабясь, в гости,

Злато звенит, шевелятся кости.

2004

«В подземелье, крадучись по ступеням …»

В подземелье, крадучись по ступеням,

Блеск свечи взметается с нетерпеньем,

В полутьме проступают древние лица:

Вот священник, вот рыцарь, а вот юница

Из деревни ближней здесь для чего-то

И глядит смешливо, вполоборота.

Как германская речь скрежетала жёстко,

Как свистело копьё, скрипела повозка!

Замок помнит всё, зябко свечка тает,

Краткий путеводитель турист читает.

2004

«Средневековая тюрьма …»

Средневековая тюрьма,

В горах запрятанная глухо,

И надзиратель — смерть сама,

С ключами и косой старуха.

Клочок соломы на полу,

Здесь ночь всегда, здесь камень правит,

И узник, дремлющий в углу,

Следа, исчезнув, не оставит.

2006

«О, средневековое небо …»

О, средневековое небо

Над городом средневековым,

О, древние улочки Хэба,

Под вашим укрылся я кровом!

Внимаю вам благоговейно

И, словно, ловлю вас на слове,

Маячит здесь тень Валенштейна.

Взывая о пролитой крови.

А нынче у ратуши шумно,

Тут ряженая буффонада,

Век новый, как шут полоумный,

Давно уж охрип от надсада.

2006

«Год кончается, словно бы снится …»

Год кончается, словно бы снится,

Всё смешалось в запутанном сне —

Плеск волны, заграница, больница,

Полужизнь, полугибель вчерне.

Ходят лифты, темнеют палаты,

Ночь сиделкой торчит за окном,

А над Прагой взмывают закаты,

Обрываясь то явью, то сном…

2006

«Пройдя моря, вознёсся в небосвод …»

Пройдя моря, вознёсся в небосвод,

И адмиральским мостиком колонна

Над Трафальгарской площадью плывёт

Победно, величаво, неуклонно.

Внизу земного гула суета,

Людей, автомобилей мельтешенье,

А он отныне — небо, высота…

Дым облаков дрожит, как дым сраженья.

2009

Стокгольм

Город, вставший над водою

Лебединой, ледяною.

Взявшие на караул,

Гордо строй свой держат зданья —

Как легки их сочетанья,

Кто так чётко их сомкнул?

Мне глядеть, не наглядеться,

Никуда мне, никуда

От тебя уже не деться,

Лебединая вода.

2010

«Из автобусного салона …»

Из автобусного салона

Промаячила Барселона,

Гауди причуда и блажь,

Где этаж плывёт на этаж,

Где фруктовых фасадов зовы

Золотисты и бирюзовы,

Где Колумб плывёт в облаках,

Как когда-то в морях, в веках.

2008

«Шипит волна, в песок впиваясь …»

Шипит волна, в песок впиваясь,

Над нею польской речи шип,

На свой массаж зовёт китаец,

Грек-говорун давно охрип.

А вдалеке нависли горы,

Обёрнутые синевой,

И ни к чему им разговоры

Толпы болтливой мировой.

2010

«В тишине глухой и поздней …»

В тишине глухой и поздней,

Давней, средневековой…

Нету неба многозвёздней,

Чем в Толедо в час ночной!

Из эльгрековского бреда,

Из готических причуд

Появился ты, Толедо,

Божьих странников приют.

Среди улочек соборных

Бродят медленно они,

Но услышав клич дозорных,

Превращаются в огни.

2008

«В чужой стране и карк вороний …»

В чужой стране и карк вороний

Как бы на чуждом языке,

Как объявленье на перроне,

Как чьи-то крики вдалеке.

Чужие надписи маячат

На остановке на любой,

И только цифры что-то значат,

О чем-то говорят с тобой.

Вот так-то: поклоняйся слову,

Молись ему, как божеству,

И вдруг оно не внемлет зову,

Не подчиняется родству,

Бросает посреди дороги,

Посмеивается назло,

И понимаешь ты в итоге,

Что не подводит лишь число.

1993

«Разбросаны судьбою …»

Разбросаны судьбою

В далёкие края…

И только мы с тобою,

И только ты да я.

В стране благословенной,

Где древних предков прах,

Где море длинной пеной

Твердит строку Танах.

Но где грозит могилой,

Но где крадётся вслед

Потомок Измаила —

Двуногий взрывпакет.

А в гул германской речи

И в сказку братьев Гримм

Освенцимские печи

Свой выдохнули дым.

И некуда податься,

И некуда бежать…

Придётся нам остаться

И здесь ответ держать.

Пусть горше и бесследней,

Но правы мы в одном,

Что тот ответ последний

На языке родном…

2006

IV

«Кнут солёный, жаровня, дыба …»

Кнут солёный, жаровня, дыба,

Да скрежещет перо дьяка.

И за то, знать, Руси спасибо,

Что стоит на этом века.