Чайка белоснежная. Сборник стихотворений - Светлана Юрьевна Казакова Страница 5

В мгновенье меж былым и настоящим,

И в будущее устремленный бег…

Скажите, что нам надо, ради Бога,

Когда вокруг такая тишина!

Нет, не разбудит легкая тревога

Заснеженные ели ото сна…

Чуть слышен над безмолвной белой гладью

Скрип лыж и полусонный лес

Тебя напоит снежной благодатью

И синевой распахнутых небес.

Скользящий луч сольется с белизною

Коры берез и заискрит снега…

Ты так тиха, когда сама с собою,

Так безмятежна и душой легка.

Приникни же губами, головою

К коре берез, послушай тихий лес…

Почувствуй, как наполнилась любовью,

Почувствуй, как наполнилась любовью,

Смотрящих нежно на тебя Небес.

«Когда все посохи стерты о камни…»

Когда все посохи стерты о камни,

Когда иссякает железная соль,

В душе возникает всепониманье,

Прощая обиды и боль…

И мысль, что тебя всенощно крутила,

И жгла как каленая медная нить:

«Как можно так было, как можно так было

Со мною, со мной поступить!?»

И мысль прорастает в небо, в небо

И там ее ткут небеса, небеса,

И отделяя зерна от плевел

Снежинки летят на глаза…

И ты, поднимаясь с рассветом,

И солнцу крикнув: «Свети!»

Ты понимаешь, что утренний ветер

Тебя приобнял и шепнул: «Ты прости…»

И, слушая громов раскаты,

Что эхом в твоей отзовутся груди,

Ты понимаешь: сама виновата,

И дождь застучит: «Ты прости…»

И дождь застучит …

Напившись обид, ты разучишься плакать,

Утраты познав, ты себя обретешь,

И, отрекаясь от догм и от замков,

Душою в небо врастешь…

Душою в небо врастешь….

Когда все посохи стерты о камни,

Когда иссякает железная соль,

В душе возникает всепониманье,

Прощая обиды и боль…

«Когда уходит из под ног земля…»

Когда уходит из под ног земля,

Когда душа отторгла тяжкий камень,

И все сжигающий нещадный пламень

Сжимается кольцом вокруг тебя…

Из хаоса и мглы слетит покой,

Давным-давно забытое блаженство…

Таинство единения с собой,

С полынным запахом потерянного детства.

Косые взгляды, ссоры и вина – такая малость,

И полоской света я полечу – сама себе комета,

В кромешной темноте одна.

И обличенная пристрастностью суда,

Пойму внезапно – я немало стою…

И если, если ты меня не понял,

То не моя вина – твоя беда.

«Майские ветры блуждают меж звездами…»

Майские ветры блуждают меж звездами

В поисках тщетных приюта Надежды,

Майские ветры безумны и нежны,

Слетают с небес лепестковою россыпью.

В платьице белом застыла Оделия

В думах далеких, забыв о балете,

А Маргарита сжимает букетик,

Еще не взлетевшая и онемелая.

От нелюбви, словно от бабы от каменной,

Сердце посыплется мелкими звездами

И,остывая глазами бесслезными,

В ночи догорает заброшенным пламенем.

Но, источая запах черемухи,

Плещутся в ветрах крыла лебединые,

Любимые платья становятся коротки

И так соблазнительны звезды старинные.

Забыты сомнения, крыла распахнулись,

Кружится Оделия светом залита,

А в поднебесьях парит Маргарита

Над изумленьем растрепанных улиц.

И, задувая свечи печальные,

Всегда вечерами задумчиво поздними

Влюбленные женщины становятся звездами

И майские ветры хранят их молчание.

«Пробиваются сквозь камни маки белые…»

Пробиваются сквозь камни маки белые,

Лепестками простираясь к небу синему…

А над камнями гуляют ветры сильные,

Треплют маки своей лаской неумелою.

Маки, пропитавшись солнцем,

Еле слышным колокольцем,

Зазвенят, закачавшись в ветрах,

В синеву б им окунуться,

Белой птицей обернуться,

Полететь…, да застряли в камнях.

Пробиваются сквозь камни маки белые,

К небу тянуться глазами удивленными,

Так им хочется стать легкими и вольными

И порхают лепестки на стеблях смелые!

Ветер, ветер бесконечный,

В споре с жизнью быстротечной

Налетит, лепестки оборвет,

Их шутя подкинет в небо,

И оставит голый стебель,

Засыхать, вспоминая полет…

«Море, море, бесконечность шума волн, шипенье пены…»

Море, море, бесконечность шума волн, шипенье пены,

Уводящая безбрежность за порог живо Вселенной.

Звезд бездонное мерцанье, неразгаданная вечность,

Мы, сожжённые страстями, так малы в просторах млечных.

Жизнь идет, спешит по кругу… Чай горячий спозаранок,

Кто-то писем ждет от друга, там за стенкой перебранка.

Чья-то странная улыбка иссушила болью душу,

Мальчик строил замок зыбкий, а другой его разрушил.

Прячется в ресницах гибких женщина при разговоре,

Была близкою и милой, а теперь верни, попробуй.

Кто-то дергает упрямо наши души, точно струны,

Спрятанного в тьме органа, коготками как безумный.

И мелодия смятенная летит дорогой млечной…

Волны смоют ее пеной, обращая в бесконечность.

«Море, море, головокруженье…»

Море, море, головокруженье

Волн твоих бегущих неустанно!…

Неподвластно мысли притяженье

И непостижимо и желанно…

Я с морем целовалась вдохновенно

И шум его перекричать пыталась,

Но не могла, как не старалась,

А море заливало меня пеной

И ласковой волною обнимало,

И, торопясь, бежало на край света…

А с края этого я вместе с ветром

За волнами вдогон бежала!

Но море с шумом мне мешало,

Сбивало с ног и увлекало в бездну,

И к берегу тревожно возвращало…

А я ему: " ЛЮБЛЮ-Ю-Ю…!" кричала,

И голос, множась, превращался в пену…

С ладоней, как из раковин двух белых,

Солено-горькая лилась прохлада

И превращалась в брызгов миллиарды…

И брызги поднимались прямо к небу,

Слетали вниз к губам, лицу и телу,

В который раз окутывая пеной…

И море целовалось вдохновенно!

«Надоели бичеванья нудной праведницы ночи…»

Надоели бичеванья нудной праведницы ночи,

Что жила лишь ожиданьем, что жалела себя очень…

Сердце крохами дарила, а брала и того меньше,

Все исправить я решила непременно в этот вечер.

Платье красное надела, подвязалась лентой алой,

Оттолкнулась и…взлетела вместе с ветром буйно-шалым

Без тревог, без сожаленья душу выплеснуть до звона…

Всем глазам на удивленье стала легкой и свободной.

Подлетел бес ошалело: «Ах, отрада, я с тобою…

Только если ты посмела, не ищи себе покоя…

Да слова здесь бесполезны, дай-же руку, моя донна!"

И пошел крутить над бездной

Танго в ритме чарльстона.

Я кружилась и смеялась, песни пела и кружила

Все, что в жизни мне досталось, все, что помнила, любила.

Над сияющей пустыней душу черту продавала,

Только он души не принял:

Мол, грехов в ней больно мало…

«Ах, ты так…Так к черту робость!»

И потерею не маясь, полетела душа в пропасть,

На осколки рассыпаясь,

В даль – далекую звездою, не достать и не вернуться,

А осколки надо мною