Федор Сологуб - Полное собрание стихотворений Страница 59

7(20) января 1925

11 Садулевы дули и свиньи

Стоит перед судом Садуль.Чего ж он ждет? Чего он просит?Да нет, он сам принес мешочек дуль,И буржуазным свиньям их подносит.Честит он Мильерана, Клемансо,И заскрипело колесоВоенно-судного процесса.С Садулем что поделаешь? Ни беса,И свиньям дуля не вкусна,Тень Клемансо для них нужна.Конечно, для СадуляДавно готова пуля,И не одна,Да как судить его! Что надо свиньям прятать,Он на суде разворошит.Его со смертью не сосватать,А буржуазным свиньям будет стыд.Садуля трудно схряпать, – свой сломаешь хрящик,Да так, что и не зачинишь.Не лучше ль отложитьВсё дело в долгий ящик,Да и молчок.

А русский мужичокНаивно рассуждает:– Не тронь дерьма, не завоняет.

3(16) января 1925

12 Свинья и свиньи

Жил в древности подлец, по имени Свинья.Чем осрамился он, не знаю я.Известно только то, что судьи порешилиПредать забвению, как пакостные были,Его презренные дела,И с той поры ко всем, имевшим гнусный норов,Свиная кличка перешла.Жил в том же городе какой-то боров,И осрамился он: хозяйское дитяЗагрыз и съел, не с голода, шутя,И стали звать его свиньею.Потом и всех его детейПрозвали кличкою такою.Нет правды у людей!Один лишь виноват, какая же причина,Что мясо правнуков известно, как свинина?Ведь если есть на свете Леф,Не каждый из людей иль Каин, иль Азеф.

8(21) апреля 1926

13 Соловей и осел

Распелся Соловей над белой вешней Розой.На ту беду в кусты пришелИ заревел на Соловья с угрозойБольшой Осел:Он был один из тех, вы знаете, уродов,Которые всегда позор своих же родов.– Зачем поешь? О чем поешь?Ослам к чему же роза?Небось, нам песенки не заведешьО крепком запахе навоза!Поешь, как плачешь, ты, – с каких таких причин?С ума, островитянин, спятил?Послушай, как долбит, как славит стук машинПоэт наш пролетарский, Дятел!Ты на носу бы зарубил,Что сладких буржуазных арийНе должен слушать пролетарий.И о цветах, как видно, ты забыл.Какие воспевать прилично! —ЗаголосилОсел усердно, зычно,Но все ж не очень гармонично.Как быть теперь тебе, мой бедный Соловей,Да и тебе, пленительная Роза?Бояться ли речейЛюбителя навоза?За Розу и за СоловьяОслу отвечу я:Конечно, бесполезна Роза,Но кто ж, Осел, сказал, что пролетарский носТак жаден к прелестям навоза,Что нюхать ни за что не станет вешних роз?Ведь этак рявкнешь ты, пред хлебной стоя лавкой:«Зачем так ситный бел?Пусть белый хлеб буржуй бы ел,А ты, рабочий, черный чавкай!»

18(31) января 1925

14 Стрекоза, муравей и паук

Стрекоза в лугах жила,Лето красное пропела,Оглянуться не успела, —Революция пришла.Жили барышни в палатах,Где теперь Дворец Труда.Кто ютился в тесных хатах,Тот теперь пришел сюда.В нищете долгонько билисьСтрекоза и муравей,С пауком они сдружились,

Стало жить им веселей.Что за чудо? Где причинуРаздобреть паук нашел?Он, как нэпман, паутинуВсюду очень крепко сплел.Стрекоза пред ним танцует,Деньги тащит муравей,Пчелка в улье негодует:– Тех же шей погуще влей.

3(1б) января 1925

15 Французская травка в москве

«Простой цветочек, дикий,Нечаянно попал в один пучок с гвоздикой,И от нее душистым стал и сам.Хорошее всегда знакомство в прибыль нам>.Москва знакомится с Эрбеттом,Эрбетт знакомится с Москвой.В Париже Эррио при этомКачает головой.Он чует, что в после речистомЧего-то прежнего уж нет,И говорит, собрав совет:«Вот город! Только поселись там,Совсем иным увидишь свет.Ах, скоро, скоро наш ЭрбеттВ Париж приедет ярым коммунистом».

3(16) января 1925

«Согласятся все историки...»

Согласятся все историки,Что рассказы без риторикиМного лучше, чем иронияПоэтических речей.Соловьи, цветы, зорь зарево,И мечтаний чистых марево,И природы благовенияСмоет жизненный ручей.

18 сентября (1 октября) 1927

Анастасия

«Унесла мою душу...»

Унесла мою душуНа дно речное.Волю твою нарушу,Пойду за тобою.

Любила меня безмерно,Всё отдала, не считая.Любви беспредельной верныйВ жертвенном пламени тает.

Не спасешь меня смертью своею,Не уйдешь от меня и за гробом.Ты мне – камень на шею,И канем мы оба.

28 ноября 1921

«Я создал легенду любви...»

Я создал легенду любви,Жизнь обратил я в сказку.Что же, душа, благословиСтрашную сказки развязку.

Всё это сделал я сам,Плакать не надо малодушно.Душу Тому я отдам,Кому служил я послушно.

Кончаясь, улыбнуся я,И улыбка моя не слукавит.Страстная мука мояЮных иногда позабавит,

И кто-нибудь слезы прольетНад сказкою жизни жуткой,И даже поэму сплететМечтатель с душою чуткой.

6 декабря 1921

Колыбельная себе

Чадом жизни истомленный,Тихо-тихо я пою,Убаюкать песней соннойЗыбку шаткую мою.Спи, грозою опаленный,Спи, от счастия спасенный,Баю-баюшки-баю.

Вспомни верное кормилоНевозвратной госпожи,Обо всем, что с Нею было,Горько плача, потужи,Всё, что звало и манило,Всё, что было в жизни мило,Туже в узел завяжи.

Вот, полуночная вьюгаЗапевает: «Вью, вью, вью», —Вея зыбко и упругоЗыбку легкую мою.Вышла светлая подругаИз пылающего круга.Баю-баюшки-баю.

Кто устал, тому довольноЩедрых пытками годов.Кануть вольно иль невольноВ запреднльность он готов.Руки сжавши богомольноНа груди, где сердцу больно,Слушай вещий, тихий зов:

«Истлевающие сетиСмертным хмелем перевью.Покачаю в тайном светеЗыбку жуткую твою.Улыбаясь вечной Лете,Спи, как спят невинно дети,Баю-баюшки-баю».

8 декабря 1921

«Я дышу, с Тобою споря...»

Я дышу, с Тобою споря,Ты задул мою свечу.Умереть в экстазе горяНе хочу я, не хочу.

Не в метаньях скорби знойнойБрошусь в гибельный поток, —Я умру, когда спокойныйДля меня настанет срок.

Умерщвлю я все тревоги,И житейский сорный хламНа таинственном порогеЯ сожжению предам.

Обозревши путь мой зорче,Сяду в смертную ладью.Пусть мучительные корчиИзломают жизнь мою.

13 декабря 1921

«Мой ангел будущее знает...»

Мой ангел будущее знает,Но от меня его скрывает,Как день томительный сокрылБезмерности стремлений бурныхПод тению своих лазурных,Огнями упоенных крыл.

Я силой знака роковогоОдно сумел исторгнуть словоОт духа горнего, когдаСказал: – От скорби каменею!Скажи, соединюсь ли с нею? —И он сказал с улыбкой: – Да. —

Спросил я: – Гаснут ли мгновеньяВ пустынном холоде истленья?Найду ль чертогов тех ключи,Где все почиет невредимо,Где наше время обратимо? —И он ответил мне: – Молчи. —

Уста, как пламенные розы,Таили острые угрозы,Но спрашивать я продолжал:– Найду ль в безмерности стремленьяСвятую тайну воплощенья? —Он улыбался, но молчал.

9 марта 1922

«Как я с Тобой ни спорил, Боже...»

Как я с Тобой ни спорил, Боже,Как на Тебя ни восставал,Ты в небе на змеиной кожеМоих грехов не начертал.

Что я Тебе? Твой раб ничтожный,Или Твой сын, иль просто вещь,Но тот, кто жил во мне, тревожный,Всегда пылал, всегда был вещ.

И много ль я посеял зерен,И много ль зарослей я сжег,Но я и в бунте был покоренТвоим веленьям, вечный Бог.

Ты посетил меня, и горемВсю душу мне Ты сжег дотла, —С Тобой мы больше не заспорим,Всё решено, вся жизнь прошла.

В оцепенении жестоком,Как бурею разбитый челн,Я уношусь большим потокомПо прихоти безмерных волн.

11 марта 1922

«Творца излюбленное чадо...»

Творца излюбленное чадо,Храня безмерные мечты,Под сводами земного адаВ отчаяньи металась ты.

Сожгла тебя трехмерных дымовМгновенно-зыбкая игра,О, шестикрылых серафимовЛазурно-чистая сестра!

Ушла ты в области блаженных, —К тебе, в безмерность бытия,В чертог среди восьми вселенныхПриду и я, любовь моя.

23 марта 1922