Анна Ахматова - Стихи любимым Страница 6

* * *

Здравствуй! Легкий шелест слышишьСправа от стола?Этих строчек не допишешь —Я к тебе пришла.Неужели ты обидишьТак, как в прошлый раз, —Говоришь, что рук не видишь,Рук моих и глаз.У тебя светло и просто.Не гони меня туда,Где под душным сводом мостаСтынет грязная вода.

* * *

В последний раз мы встретились тогдаНа набережной, где всегда встречались.Была в Неве высокая вода,И наводненья в городе боялись.

Он говорил о лете и о том,Что быть поэтом женщине – нелепость.Как я запомнила высокий царский домИ Петропавловскую крепость! —

Затем что воздух был совсем не наш,А как подарок Божий – так чудесен.И в этот час была мне отданаПоследняя из всех безумных песен.

* * *

Цветов и неживых вещейПриятен запах в этом доме.У грядок груды овощейЛежат, пестры, на черноземе.

Еще струится холодок,Но с парников снята рогожа.Там есть прудок, такой прудок,Где тина на парчу похожа.

А мальчик мне сказал, боясь,Совсем взволнованно и тихо,Что там живет большой карасьИ с ним большая карасиха.

* * *

Каждый день по-новому тревожен,Все сильнее запах спелой ржи.Если ты к ногам моим положен,Ласковый, лежи.

Иволги кричат в широких кленах,Их ничем до ночи не унять.Любо мне от глаз твоих зеленыхОс веселых отгонять.

На дороге бубенец зазвякал —Памятен нам этот легкий звук.Я спою тебе, чтоб ты не плакал,Песенку о вечере разлук.

* * *

Мальчик сказал мне: «Как это больно!»И мальчика очень жаль.Еще так недавно он был довольнымИ только слыхал про печаль.

А теперь он знает все не хужеМудрых и старых вас.Потускнели и, кажется, стали ужеЗрачки ослепительных глаз.

Я знаю: он с болью своей не сладит,С горькой болью первой любви.Как беспомощно, жадно и жарко гладитХолодные руки мои.

* * *

Высокие своды костелаСиней, чем небесная твердь…Прости меня, мальчик веселый,Что я принесла тебе смерть. —

За розы с площадки круглой,За глупые письма твои,За то, что, дерзкий и смуглый,Мутно бледнел от любви.

Я думала: ты нарочно —Как взрослые хочешь быть.Я думала: томно-порочныхНельзя, как невест, любить.

Но все оказалось напрасно.Когда пришли холода,Следил ты уже бесстрастноЗа мной везде и всегда,

Как будто копил приметыМоей нелюбви. Прости!Зачем ты принял обетыСтрадальческого пути?

И смерть к тебе руки простерла…Скажи, что было потом?Я не знала, как хрупко горлоПод синим воротником.

Прости меня, мальчик веселый,Совенок замученный мой!Сегодня мне из костелаТак трудно уйти домой.

Голос памяти

О. А. Глебовой-Судейкиной

Что ты видишь, тускло на стену смотря,В час, когда на небе поздняя заря?

Чайку ли на синей скатерти воды,Или флорентийские сады?

Или парк огромный Царского Села,Где тебе тревога путь пересекла?

Иль того ты видишь у своих колен,Кто для белой смерти твой покинул плен?

Нет, я вижу стену только – и на нейОтсветы небесных гаснущих огней.

* * *

Я научилась просто, мудро жить,Смотреть на небо и молиться Богу,И долго перед вечером бродить,Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухиИ никнет гроздь рябины желто-красной,Слагаю я веселые стихиО жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладоньПушистый кот, мурлыкает умильней,И яркий загорается огоньНа башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишьКрик аиста, слетевшего на крышу.И если в дверь мою ты постучишь,Мне кажется, я даже не услышу.

* * *

Здесь всё то же, то же, что и прежде,Здесь напрасным кажется мечтать.В доме у дороги непроезжейНадо рано ставни запирать.

Тихий дом мой пуст и неприветлив,Он на лес глядит одним окном.В нем кого-то вынули из петлиИ бранили мертвого потом.

Был он грустен или тайно-весел,Только смерть – большое торжество.На истертом красном плюше креселИзредка мелькает тень его.

И часы с кукушкой ночи рады,Все слышней их четкий разговор.В щелочку смотрю я: конокрадыЗажигают за холмом костер.

И, пророча близкое ненастье,Низко, низко стелется дымок.Мне не страшно. Я ношу на счастьеТемно-синий шелковый шнурок.

* * *

Ты знаешь, я томлюсь в неволе,О смерти Господа моля.Но все мне памятна до болиТверская скудная земля.

Журавль у ветхого колодца,Над ним, как кипень, облака,В полях скрипучие воротца,И запах хлеба, и тоска.

И те неяркие просторы,Где даже голос ветра слаб,И осуждающие взорыСпокойных загорелых баб.

* * *

Углем наметил на левом бокуМесто, куда стрелять,Чтоб выпустить птицу – мою тоскуВ пустынную ночь опять.

Милый! не дрогнет твоя рука.И мне недолго терпеть.Вылетит птица – моя тоска,Сядет на ветку и станет петь.

Чтоб тот, кто спокоен в своем дому,Раскрывши окно, сказал:«Голос знакомый, а слов не пойму» —И опустил глаза.

* * *

Вижу выцветший флаг над таможнейИ над городом желтую муть.Вот уж сердце мое осторожнейЗамирает, и больно вздохнуть.

Стать бы снова приморской девчонкой,Туфли на босу ногу надеть,И закладывать косы коронкой,И взволнованным голосом петь.

Все глядеть бы на смуглые главыХерсонесского храма с крыльцаИ не знать, что от счастья и славыБезнадежно дряхлеют сердца.

8 ноября 1913 года

Солнце комнату наполнилоПылью жаркой и сквозной.Я проснулась и припомнила:Милый, нынче праздник твой.Оттого и оснеженнаяДаль за окнами тепла,Оттого и я, бессонная,Как причастница спала.

* * *

Ты письмо мое, милый, не комкай,До конца его, друг, прочти.Надоело мне быть незнакомкой,Быть чужой на твоем пути.

Не гляди так, не хмурься гневно.Я любимая, я твоя.Не пастушка, не королевнаИ уже не монашенка я —

В этом сером, будничном платье,На стоптанных каблуках…Но, как прежде, жгуче объятье,Тот же страх в огромных глазах.

Ты письмо мое, милый, не комкай,Не плачь о заветной лжи,Ты его в твоей бедной котомкеНа самое дно положи.

* * *

Н. Гумилеву

В ремешках пенал и книги были,Возвращалась я домой из школы.Эти липы, верно, не забылиНашей встречи, мальчик мой веселый.Только, ставши лебедем надменным,Изменился серый лебеденок.А на жизнь мою лучом нетленнымГрусть легла, и голос мой незвонок.

* * *

Я с тобой не стану пить вино,Оттого что ты мальчишка озорной.Знаю я – у вас заведеноС кем попало целоваться под луной.

А у нас – тишь да гладь,Божья благодать.

А у нас – светлых глазНет приказу подымать.

* * *

Вечерние часы перед столом.Непоправимо белая страница.Мимоза пахнет Ниццей и теплом.В луче луны летит большая птица.

И, туго косы на ночь заплетя,Как будто завтра нужны будут косы,В окно гляжу я, больше не грустя,На море, на песчаные откосы.

Какую власть имеет человек,Который даже нежности не просит!Я не могу поднять усталых век,Когда мое он имя произносит.

Стихи о Петербурге