Владимир Маяковский - Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926 Страница 6

Мехико-сити

20/VII 1925 г.

Богомольное*

Большевики      надругались над верой православной.В храмах-клубах —         словесные бои.Колокола без языков —           немые словно.По божьим престолам          похабничают воробьи.Без веры    и нравственность ищем напрасно.Чтоб нравственным быть —             кадилами вей.Вот Мексика, например,           потому и нравственна,что прут    богомолки           к вратам церквей.Кафедраль —      богомольнейший из монашьих                    институтцев.Брат «Notre Dame’a»[3]         на площади, —               а около,запружена народом,         «Площадь Конституции»,в простонародии —         «Площадь Со́кола».Блестящий     двенадцатицилиндровый                Пакардостановил шофер,        простоватый хлопец.— Стой, — говорит, —           помолюсь пока… —донна Эсперанца Хуан-де-Лопец.Нету донны      ни час, ни полтора.Видно, замолилась.         Веровать так веровать.И снится шоферу —         донна у алтаря.Парит   голубочком        душа шоферова.А в кафедрале       безлюдно и тихо:не занято    в соборе        ни единого стульца.С другой стороны        у собора —             выходсразу   на четыре гудящие улицы.Донна Эсперанца        выйдет как только,к донне    дон распаленный кинется.За угол!    Улица «Изабелла Католика»,а в этой улице —        гостиница на гостинице.   А дома —      растет до ужина   свирепость мужина.   У дона Лопеца   терпенье лопается.   То крик,     то стон   испускает дон.Гремит    по квартире         тигровый соло:— На восемь частей разрежу ее! —И, выдрав из уса        в два метра волос,он пробует     сабли своей остриё.— Скажу ей:      «Ина́че, сеньора, лягте-ка!Вот этот    кольт       ваш сожитель до гроба!» —И в пумовой ярости         — все-таки практика! —сбивает    с бутылок        дюжину пробок.      Гудок в два тона —      приехала донна.Еще  и рев     не успел уйтиза кактусы     ближнего поля,а у шоферских       виска и грудинависли    клинок и пистоля.— Ответ или смерть!          Не вертеть вола!Чтоб донна        не могла          запираться,ответь немедленно,         где былажена моя     Эсперанца? —— О дон-Хуан!       В вас дьяволы зло́бятся.Не гневайте     божью милость.Донна Эсперанца        Хуан-де-Лопецсегодня    усердно       молилась.

[1925]

Мексика — Нью-Йорк*

Бежала    Мексика        от буферовгорящим,    сияющим бредом.И вот   под мостом        река или ров,делящая    два Ларедо.Там доблести —        скачут,           коня загоня,в пятак    попадают        из кольта,и скачет конь,      и брюхо коняо колкий кактус исколото.А здесь      железо —        не расшатать!Ни воли,    ни жизни,         ни нерва вам!И сразу    рябит       тюрьма решетавам  для знакомства         для первого.По рельсам     поезд сыпет,под рельсой      шпалы сыпятся.И гладью    Миссисипипод нами миссисипится.По бокам    поезда       не устанут сновать:или хвост мелькнет,         или нос.На боках поездных        страновеют слова:«Сан Луи́с»,      «Мичига́н»,           «Иллино́йс»!Дальше, поезд       огнями расцвеченный!Лез,  обгоняет,      храпит.В Нью-Йорк несется         «Тве́нти се́нчериэкспресс».     Курьерский!          Рапи́д!Кругом дома,      в этажи затерявпутей   и проволок множь.Теряй шапчонку,        глаза задеря,все равно —      ничего не поймешь!

[1926]

Бродвей*

Асфальт — стекло.        Иду и звеню.Леса и травинки —         сбриты.На север    с юга      идут авеню,на запад с востока —            стриты.А между —     (куда их строитель завез!) —дома  невозможной длины.Одни дома     длиною до звезд,другие —     длиной до луны.Янки  подошвами шлепать           ленив:простой    и курьерский лифт.В 7 часов    человечий прилив,в 17 часов —      отлив.Скрежещет механика,          звон и гам,а люди   немые в звоне.И лишь замедляют        жевать чуингам,чтоб бросить:      «Мек мо́ней?»Мамаша    грудь      ребенку дала.Ребенок,    с каплями и́з носу,сосет   как будто       не грудь, а долла́р —занят   серьезным       бизнесом.Работа окончена.        Тело обвейв сплошной        электрический ветер.Хочешь под землю —          бери собвей,на небо —     бери элевейтер.Вагоны    едут      и дымам под рост,и в пятках     домовьих         трутся,и вынесут     хвост       на Бру́клинский мост,и спрячут     в норы        под Гу́дзон.Тебя ослепило,       ты        осовел.Но,      как барабанная дробь,из тьмы    по темени:           «Кофе Максве́лгуд  ту да ласт дроп».А лампы    как станут         ночь копать,ну, я доложу вам —         пламечко!Налево посмотришь —          мамочка мать!Направо —     мать моя мамочка!Есть что поглядеть московской братве.И за́ день    в конец не дойдут.Это Нью-Йорк.       Это Бродвей.Гау ду ю ду!Я в восторге      от Нью-Йорка города.Но      кепчонку      не сдерну с виска.У советских      собственная гордость:на буржуев     смотрим свысока.

6 августа — Нью-Йорк.