Андрей Леонкин - Дайте грешнику гитару (Стихи и песни) Страница 6

И не нужны нам клятвы и обеты,

Мы завтра будем думать о своем.

Глоток любви на донышке расвета

Последнее безумие вдвоем...

Август 1989 г.

* * *

Был приговор не в бровь, а в глаз. Глашатай огласил указ. Читал с похмелья, мучила икота. Я понял только миг спустя, Мою Любовь казнить хотят, А я стою у эшафота. Меня теснят литым плечом И в спину дышат первачом В воскресный день до зрелищ все охочи, Не чую ног, не чую рук, А на помосте лучший друг Стоит с кнутом и весело хохочет

Сколько мук и последняя - эта.

Я себя заставляю смотреть.

А по снегу разута, раздета

Шла Любовь моя, шла на смерть...

И, боясь ощутить пустоту,

Просыпаюсь в холодном поту...

Пусть в окошко стучит воронье,

Лишь бы слышать дыханье твое...

Шипел наркозный аппарат, Витал как ангел, Гиппократ, А я стоял бессильный, как невежда. Текла, как реквием латынь, Я сам себе шептал: Остынь, Ты видишь - шьют, а,значит, есть надежда.

33

Который день, который час, Который год идет на нас, Но мне лица не видно под бинтами. Вот нитка, вдетая в иглу, Вот кровь на каменном полу, А вот душа, почти уже как камень...

Сколько мук и последняя - эта.

Тут, как я, камянел бы любой...

А в потоке стерильного света

Умирала моя любовь...

И, боясь ощутить пустоту,

Просыпаюсь в холодном поту...

Пусть наветы вокруг и вранье,

Лишь бы слышать дыханье твое...

Мы в лес вошли, и вздрогнул лес, И слезы капнули с небес, И тропы зарастали вслед за нами, И Чародей - Лесной Божок Нам у ручья костер разжег И у костра зеленым было пламя... Мы пили горькие меды, И, не предчувствуя беды, Мы расплескали все свое везенье... И Чародей исчез, а мы Остались глухи и немы И ты шагнула в огненную зелень...

Сколько мук и последняя - эта

Я смотрю, все на свете кляня.

Словно лед среди жаркого лета,

Таешь ты на глазах у меня...

И, боясь ощутить пустоту,

Просыпаюсь в холодном поту...

Пусть во сне мы сгораем живьем,

Лишь бы слышать дыханье твое...

Октябрь 1989 г.

ИЗ ДНЕВНИКА ДЕВОЧКИ 1985 ГОДА РОЖДЕНИЯ

Мама достала полбанки сгущенки. Папа принес плавники от трески. Братик надел после школы носки, Значит встречается с новой девчонкой. Дедушка в гневе. Не скоро потухнет. Дали работу - листовки срывать. Бабушка встала и вышла на кухню, Выпила бражки и снова в кровать.

А у нас в детсаду никаких перемен.

Дни на дни,как матрешки,похожи.

Мы играли в путан, провли КВН

И как шизики корчили рожи.

34 Мама достала нам всем по котлете. Папа по яблоку - белый налив. Братик полночи читал детектив, Значит сидел при свече в туалете. Дедушка в гневе. Никак не потухнет. Что-то кому-то грозил оторвать. Бабушка встала и вышла на кухню, Скушала тюрю и снова в кровать.

А у нас в детсаду без особых проблем.

Дни на дни, как матрешки, похожи.

Правда, Вовка из дому принес АКМ

И пугал сквозь решетку прохожих.

Мама достала по карточкам килек. Папа принес лишь под глазом синяк. Братик пришел, а в портфеле коньяк. Папа сказал: Подрастает кормилец. Дедушка в гневе. Уже не потухнет: - Время какое, а вы пировать! Бабушка встала и вышла на кухню, Матом ругнулась, и снова в кровать.

А у нас в детсаду все спокойно пока.

Дни на дни, как матрешки, похожи.

Хоть бы сказку прочли про конька-горбунка

Чтоб мороз, чтоб мурашки по коже.

27.12.90

* * *

Помнишь, в сумерках губы алели, И смешинки в глазах, просто чудо, И колечки волос цвета меди Чуть дрожали на фоне заката, В зоопарке на дальней аллее, Где и в полдень не очень-то людно, У вольера с печальным медведем Мы с тобой повстречались когда-то...

Ты как первая строчка романса, В ней и грусть, и на завтра подсказка, Ты - последняя ночь карнавала, Ждать которую горько и сладко. По субботам на детском сеансе, Сочиняя недетскую сказку, В самом темном углу кинозала Мы с тобой целовались украдкой...

Рук твоих приглашение к тайне, Лабиринт непослушных застежек, Тихий плач, словно флейта на тризне, Но ни ночью. ни утром ни слова... В дачный домик с дешевым дизайном, Где диванчик без спинки и ножек, На экзамен единственный в жизни Мы сбежали с тобой с "Выпускного"...

35

...Эта медь, Это те же смешинки... Бьет озноб, и никак не согреться... Твой джинсовый красавец бодрее, Да судьба ненадежная сводня... В павильончике Рижского рынка, Где ни тряпки из нашего детства, У прилавка с веселым евреем Мы с тобой разминулись сеголня.

03.1991

* * *

Помнишь, Ваня, Alma mater "Первый Мед" и первый курс. Ты в конце шестидесятых Безбород был и безус

Пусть не Ротшильд, не Корейко,

Но, мечтами окрылен,

Ты как новая копейка,

Что сулила миллион.

Я теперь к тебе причастен, Кипятком не разольешь. Помнишь,Ваня, ка от страсти Ты точил на друга нож?

Охи, вздохи, взор прощален,

Весь от ревности дрожит

Это Ванечка Трщалин

Встретил Леночку Левит.

Что сказать? Губа - не дура: Все при ней. А что при нем? Ни масштаба, ни фигуры, Не блестит, не огранен.

Ни машины, ни сберкнижки

У Ванюши нет пока.

Но она в еще мальчишке

Угадала мужика.

Пусть ее родные корни Сразу встали на дыбы, Я то знал, что рыжий дворник Это перст ее судьбы.

Не всегда судьба - злодейка!

Расступись народ честной...

Так прекраная еврейка

Стала Ваниной женой.

Вспоминайте тот подвальчик Первый класс своей семьи. Там галдели, как команчи, Но балдели, как свои.

А потом, почти как баре,

До сих пор не знаю как,

На Суворовском бульваре

Отхватили особняк.

36

Это призрачное барство, Этот временный приют Был для вас почти лекарством От семейных бурь и вьюг.

Сколько лиц давно забытых

Промелькнуло в те года.

От студенческого быта

Не осталось и следа.

Все же нет семьи без дома. Для спасения ее Вы шагнули словно в омут В коммунальное бытье.

Ничего, что стало тесно,

Теснота - не пустота.

В положеньи интересном

Стала жизнь совсем не та.

"Мир в семье" - возьмем в кавычки. Притирались много лет. То, что всем сейчас привычно Родилось из многих бед

Надя, Наденька, Надюшка

Непорочная душа.

Воз семейный - не игрушка,

За терпенье - ни гроша.

Слава богу, время катит И примчался Мишкин час. Он пришелся очень кстати Как награда вам за вас.

Потянуло свежим ветром.

Сдался даже исполком.

Пять квадратных сантиметров

Привели вас в этот дом,

Вот и все. Конец баллады, Продолженье как-нибудь. Не скажу, что райским садом Пролегал дальнейший путь.

Что сложилось - уложилось,

Что звенит до наших дней...

Все! Ванюша, сделай милость,

Хоть чего-нибудь налей...

* * *

Неужели все бедные Золушки, Повзрослев, забывают о том, Как будили проспавшее солнышко И поили его молоком, Как сестрицам в каморке под лестницей Шили платья для выхода в свет, Как отчаянно спорили месяцнм О живительных свойствах конфет?.. Неужель ощущение чуда Принадлежность лишь детской души? Ведь с годами подобной причуды Мы не можем себе разрешить...

37

...Та же стирка, белье и посуда, Всем хватает побед и обид... Только нет ощущения чуда... Почему же никто не скорбит?

* * *

Не ответили губы, не вздрогнули. Вот и сыгран последний аккорд. Словно ткань, мою душу потрогали, По цене ли расцветка и сорт. Ныне в моде душа нараспашку, Пестрота и свободный покрой, Для комплекта гитару, рюмашку, Песню в зубы - и вот вам герой...

Наводнением, стужей ли, засухой Бесполезно пугать меня, но Равнодушие - камень за пазухой, И удар упредить не дано... Ныне в моде любовные "блицы", А школярские страсти смешны... Я гляжу на веселые лица И не вижу во взглядах весны...

* * *

Был костер, и гитара рыдала, Словно целый прощальный оркестр. До от'езда осталось так мало До свидания, третий семестр.

Нам в зачетки не ставили балы, Мы насквозь без оценок видны, Ведь для нас в лекционные залы Превращались все стройки страны.

Будет знание собственной силы После дрожи в усталых руках. Где б отныне судьба не носила, Станет точным и жест, и замах.

Без зубрежки прошли мы как будто Темы: "Дружба" и "Песня", и "Труд". Мы вернемся в свои институты, А гитары пока подождут.

Ах, как больно и сладко, и сложно Быть началом грядущих легенд, Но забыть нам уже невозможно Ощущения юных побед.

Был костер и гитара рыдала, Словно целый прощальный оркестр. До рассвета осталось так мало До свиданья, наш третий семестр.

38

* * *

Дед Афоня умирал, Не стонал, не звал, не бредил, Лишь собравшихся соседей Пожалел, что так собрал. - Эх, сюда бы мне коня Да дорогу - жизнь, как скатерть, Не сидела б у кровати Коммунальная родня

Его родители убиты в Питере,

И он был зрителем в тот судный миг.

Вот мать с иконкою, отец с сестренкою,

Да пули звонкие летят на них

А в пятнадцатом мальцом Два годка себе прибавил И ушел к солдатской славе, И не падал в грязь лицом. Ты шкатулочку открой, Перед смертью похвалюся. Был герой, прости, Иисусе, Не чета иным, герой.