Владимир Маяковский - Том 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922-1923 Страница 6

[1923]

Пернатые*

Перемириваются в мире.Передышка в грозе.А мы воюем.Воюем без перемирий.Мы —действующая армия журналов и газет.

Лишь строки-улицы в ночь рядятся,маскированные домами-горами,мыклоним головы в штабах редакцийнад фоно-теле-радио-граммами.

Ночь.Лишь косятся звездные лучики.Попробуй —вылезь в час вот в этакий!А мы,мы ползем — репортеры-лазутчики —сенсацию в плен поймать на разведке.

Поймаем,допросими тут жехраброна мир,на весь миллиардомильныйв атаку,щетинясь штыками Фабера*,идем,истекая кровью чернильной.

Враг,колючей проволокой мотанный,думает:— В рукопашную не дойти! —Пустяк.Разливая огонь словометный,пойдет пулеметом хлестать линотип*.

Армия вражья крепости рада.Стереть!Не бросать идти!По стенам армии вражьейснарядамибей, стереотип*!

Наконец,в довершенье вражьей паники,скрежеща,воя,ротационки-танки*,укатывайте поле боевое!

А утром…форды —лишь луч проскребся —летите,киоскам о победе тараторя:— Врагразбит петитом и корпусом*на полях газетно-журнальных территорий.

[1923]

Стихотворение это — одинаково полезно и для редактора и для поэтов*

Всем товарищам по ремеслу:

несколько идей о «прожигании глаголами сердец людей*».

Что поэзия?!Пустяк.Шутка.А мне от этих шуточек жутко.

Мысленным оком окидывая Федерацию —готов от боли визжать и драться я.Во всей округе —тысяч двадцать поэтов изогнулися в дуги.От жизни сидячей высохли в жгут.Изголодались.С локтями голыми.Но денно и нощножгут и жгутсердца неповинных людей «глаголами».Написал.Готово.Спрашивается — прожёг?Прожёг!И сердце и даже бок.Только поймут ли поэтические стада,что сердцасгорают —исключительно со стыда.

Посудите:сидит какой-нибудь верзила(мало ли слов в России есть?!).А онвытягивает,как булавку из ила,пустяк,который полегше зарифмоплесть.А много ль в языке такой чуши,чтоб самаколокольчикомлезла в уши?!!Выберет…и опять отчесывает вычески,чтоб образ был «классический»,«поэтический».Вычешут…и опять кряхтят они:любят ямбы редактора́ лающиеся.А попробуйв ямбпойди и запихникакое-нибудь слово,например, «млекопитающееся».Потеют как следуетнад большим листом.А только сбокуна узеньком клочочкекоротенькие строчки растянулись глистом.А остальное —одни запятые да точки.Хороший язык взял да и искрошил,зря только на обучение тратились гроши.В редакциипоэтов банда такая,что у редактора хронический разлив жёлчи.Банду локтями,дверями толкают,курьер орет: «Набилось сволочи!»Не от мира сего —стоят молча.

Поэту в редкость удачи лучи.Разве что редактор заталмудится слишком,и врасплох удастся ему всучитькакую-нибудьпозапрошлогоднююзалежавшуюся «веснишку».И, наконец,выпускающий,над чушью фыркая,режет набранное мелким петитикоми затыкает стихами дырку за дыркой,на горе родителям и на радость критикам.И лезут за прибавками наборщик и наборщица.Оно понятно —набирают и морщатся.

У меня решение одно отлежалось:помочь людям.А то жалость!(Особенно предложение пригодилось к весне б,когда стихом зачитывается весь нэп.)Я не против такой поэзии.Отнюдь.Весною тянет на меланхолическую нудь.Но долой рукоделие!Что может быть старейкустарей?!Как мастер этого дела(ко мне не прице́питесь)сообщу вам об универсальном рецепте-с.(Новость та,что моими мерамипоэты заменяются редакционными курьерами.)

(Правила простые совсем:всего — семь.)1. Берутся классики,свертываются в трубкуи пропускаются через мясорубку.

2. Что получится, тооткидывают на решето.

3. Откинутое выставляется на вольный дух.(Смотри, чтоб на «образы» не насело мух!)

4. Просушиваемое перетряхивается еле(чтоб мягкие знаки чересчур не затвердели).

5. Сушится (чтоб не успело переве́чниться)и сыпется в машину:обыкновенная перечница.

6. Затемраскладывается под машиной}липкая бумага(для ловли мушиной).

7. Теперь просто:верти ручку,да смотри, чтоб рифмы не сбились в кучку!(Чтоб «кровь» к «любовь»,«тень» ко «дню»,чтоб шли аккуратненькоодна через одну)

Полученное вынь и…готово к употреблению:к чтению,к декламированию,к пению.

А чтоб поэтов от безработной меланхолии вылечить,чтоб их не тянуло портить бумажки,отобрать их от добрейшего Анатолия Васильича*и передатьтоварищу Семашке*.

[1923]

О «фиасках», «апогеях» и других неведомых вещах*

На съезде печатиу товарища Калининавеликолепнейшая мысль в речь вклинена:«Газетчики,думайте о форме!»До сих пор мыне подумали об усовершенствовании статейной формы.

Товарищи газетчики,СССР оглазейте, —как понимается описываемое в газете.

Акуловкой* получена газет связка.Читают.В буквы глаза втыкают.Прочли:— «Пуанкаре терпит фиаско». —Задумались.Что это за «фиаска» за такая?Из-за этой «фиаски»грамотей Ванюхачуть не разодрался:— Слушай, Петь,с «фиаской» востро́ держи ухо:даже Пуанкаре приходится его терпеть.Пуанкаре не потерпит какой-нибудь клячи.

Даже Стиннеса* —и то! —прогнал из Рура*.А этого терпит.Значит богаче.Американец, должно̀.Понимаешь, дура?! —

С тех пор,когда самогонщик,местный туз,проезжал по Акуловке, гремя коляской,в уважение к богатству,скидава́я картуз,его называли —Господином Фиаской.

Последние известия получили красноармейцы.Сели.Читают, газетиной вея.— О французском наступлении в Руре имеется? —Да, вот написано:«Дошли до своего апогея».— Товарищ Иванов!Ты ближе.Эй!На карту глянь!Что за место такое:А-п-о-г-е-й? —Иванов ищет.Дело дрянь.У парняаж скулу от напряжения свело.Каждый город просмотрел,каждое село.«Эссен есть —Апогея нету!Деревушка махонькая, должно быть, это.Верчусь —аж дыру провертел в сапоге я —не могу найти никакого Апогея!»

Казармамалостьпосовещалась.Наконец —товарищ Петров взял слово:— Сказано: до своего дошли.Ведь не до чужого?!Пусть рассеется сомнений дым.Будь он селом или градом,своего «апогея» никому не отдадим,а чужих «апогеев» — нам не надо. —

Чтоб мне не писать, впустую оря,мораль вывожу тоже:то, что годится для иностранного словаря,газете — не гоже.

[1923]