Иннокентий Анненский - Трилистники Страница 6

КВАДРАТНЫЕ ОКОШКИ

О, дали лунно-талые,О, темно-снежный путь,Болит душа усталаяИ не дает заснуть.

За чахлыми горошками,За мертвой резедойКвадратными окошкамиБеседую с луной.

Смиренно дума-странницаСложила два крыла,Но не мольбой туманитсяПокой ее чела.

«Ты помнишь тиховейныеТе вешние утра,И как ее кисейнаяТонка была чадра.

Ты помнишь сребролистуюИз мальвовых полос,Как ты чадру душистуюНе смел ей снять с волос?

И как тоской измученный,Так и не знал потомУзлом ли были скрученыОни или жгутом?»

«Молчи, воспоминание,О грудь моя, не ной!Она была желаннееМне тайной и луной.

За чару ж сребролистоюТюльпанов на фатеЯ сто обеден выстою,Я изнурюсь в посте!»

«А знаешь ли, что тут она?»«Возможно ль, столько лет?»«Гляди — фатой окутана…Узнал ты узкий след?

Так страстно не разгадана,В чадре живой, как дым,Она на волнах ладанаНад куколем твоим».

«Она… да только с рожками,С трясучей бородойЗа чахлыми горошками,За мертвой, резедой…»

МУЧИТЕЛЬНЫЙ СОНЕТ

Едва пчелиное гуденье замолчало,Уж ноющий комар приблизился, звеня…Каких обманов ты, о сердце, не прощалоТревожной пустоте оконченного дня?

Мне нужен талый снег под желтизной огня,Сквозь потное стекло светящего устало,И чтобы прядь волос так близко от меня,Так близко от меня, развившись, трепетала.

Мне надо дымных туч с померкшей высоты,Круженья дымных туч, в которых нет былого,Полузакрытых глаз и музыки мечты,И музыки мечты, еще не знавшей слова…

О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне,Чтоб мог я стать огнем или сгореть в огне!

ТРИЛИСТНИК ПРОКЛЯТИЯ

ЯМБЫ

О, как я чувствую накопленное бремяОтравленных ночей и грязно-бледных дней!Вы, карты, есть ли что в одно и то же времяПриманчивее вас, пошлее и страшней!

Вы страшны нежностью похмелья, и науке,Любви, поэзии — всему вас предпочтут.Какие подлые не пожимал я руки,Не соглашался с чем?.. Скорей! Колоды ждут…

Зеленое сукно — цвет малахитов тины,Весь в пепле туз червей на сломанном мелке…Подумай: жертву накануне гильотиныДурманят картами и в каменном мешке.

КУЛАЧИШКА

Цвести средь немолчного адаТо грузных, то гулких шагов,И стонущих блоков и чада,И стука бильярдных шаров.

Любиться, пока полосоюКровавой не вспыхнул восток.Часочек, покуда с косоюНе сладился белый платок.

Скормить Помыканьям и ЗлобамИ сердце, и силы дотлаЧтоб дочь за глазетовым гробом,Горбатая, с зонтиком шла.

Ночь с 21 на 22 мая 1906

Грязовец

О НЕТ, НЕ СТАН

О нет, не стан, пусть он так нежно-зыбок,Я из твоих соблазнов затаюНе влажный блеск малиновых улыбок,Страдания холодную змею.

Так иногда в банально-пестрой зале,Где вальс звенит, волнуя и моля,Зову мечтой я звуки Парсифаля,И Тень, и Смерть над маской короля…

Оставь меня. Мне ложе стелет Скука.Зачем мне рай, которым грезят все?А если грязь и низость — только мукаПо где-то там сияющей красе…

19 мая 1906

Вологда

ТРИЛИСТНИК СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ

ГАРМОНИЯ

В тумане волн и брызги серебра,И стертые эмалевые краски…Я так люблю осенние утраЗа нежную невозвратимость ласки!

И пену я люблю на берегу,Когда она белеет беспокойно…Я жадно здесь, покуда небо знойно,Остаток дней туманных берегу.

А где-то там мятутся средь огняТакие ж я, без счета и названья,И чье-то молодое за меняКончается в тоске существованье.

ДЕТИ

Вы за мною? Я готов.Нагрешили, так ответим.Нам — острог, но им — цветовСолнца, люди, нашим детям!

В детстве тоньше жизни нить,Дни короче в эту пору…Не спешите их бранить,Но балуйте… без зазору.

Вы несчастны, если вамНепонятен детский лепет,Вызвать шепот — это срам,Горший — в детях вызвать трепет.

Но безвинных детских слезНе омыть и покаяньем,Потому что в них Христос,Весь, со всем своим сияньем.

Ну, а те, что терпят боль,У кого — как нитки руки…Люди! Братья! Не за то ль,И покой наш только в муке…

ВЕРБНАЯ НЕДЕЛЯ

В. П. Хмара-Барщевскому

В желтый сумрак мертвого апреля,Попрощавшись с звездною пустыней,Уплывала Вербная неделяНа последней, на погиблой снежной льдине!

Уплывала в дымах благовонных,В замираньи звонов похоронных,От икон с глубокими глазамиИ от Лазарей, забытых в черной яме.

Стал высоко белый месяц на ущербе,И за всех, чья жизнь невозвратима,Плыли жаркие слезы по вербеНа румяные щеки херувима.

14 апреля 1907

Царское Село

ТРИЛИСТНИК СОБЛАЗНА

МАКИ

Веселый день горит… Среди сомлевших травВсе маки пятнами — как жадное бессилье,Как губы, полные соблазна и отрав,Как алых бабочек развернутые крылья.

Веселый день горит… Но сад и пуст и глух.Давно покончил он с соблазнами и пиром,И маки сохлые, как головы старух,Осенены с небес сияющим потиром.

МАКИ В ПОЛДЕНЬ

Безуханно и цветистоЧей-то нежный сгиб разогнут,Крылья алого батистаРазвернулись и не дрогнут.

Все, что нежит — даль да близь,Оскорбив пятном кровавым,Жадно маки разрослисьПо сомлевшим тучным травам.

Но не в радость даже день им,Темны пятна маков в небе,И тяжелым сном осеннимИстомлен их яркий жребий.

Сном о том, что пуст и глухБудет сад, а в нем, как в храме,Тяжки головы старух…Осененные Дарами.

СМЫЧОК И СТРУНЫ

Какой тяжелый, темный бред!Как эти выси мутно — лунны!Касаться скрипки столько летИ не узнать при свете струны!

Кому ж нас надо? Кто зажегДва желтых лика, два унылых.И вдруг почувствовал смычок,Что кто-то взял и кто-то слил их.

«О, как давно! Сквозь эту тьмуСкажи одно: ты та ли, та ли?»И струны ластились к нему,Звеня, но, ластясь, трепетали.

«Не правда ль, больше никогдаМы не расстанемся? Довольно?..»И скрипка отвечала да,Но сердцу скрипки было больно.

Смычок все понял, он затих,А в скрипке эхо все держалосьИ было мукою для них,Что людям музыкой казалось.

Но человек не погасилДо утра свеч… И струны пели.Лишь солнце их нашло без силНа черном бархате постели.

В МАРТЕ