Аука - Нарушая ритм. Книга на каждый день Страница 6

С одной стороны, ты смертен и срок твоего существования ничтожен, а со всех других, ты окружен Вечностью, и в этой Вечности чувствуешь себя как дома.

Паршивое знание.

Краткость прекрасного и бесконечность равнодушно-холодного.

Почему всё Живое так мимолётно?

Сравни срок камня и срок бабочки!

У камня тоже есть своя жизнь, но она слишком уж нетороплива.

Может, причина в огне?

В том самом огне, что горит в каждом Живом с первого вдоха и до последнего выдоха?

Как горном в кузнице раздуваем меха и поддерживаем огонь, на котором сами и сгораем.

Так, похоже, задумано изначально.

Живое – огненно и, значит, кратко.

Слишком много вокруг меня Вечности, холодной, по-другому-живой.

Моим огнем её не согреть, эту Вечность, даже не осветить.

И с этим ничего не поделать!

Хоть и способен ты размышлять мега-мысли.

Всё одно – горишь… и сгоришь.

Чего в этом больше: отчаянной смелости, признания своей краткости или тупой животной покорности судьбе?

Или того и другого поровну?

Слишком много Вечности для отдельно взятого Живого человека, слишком много Вечности.

* * *

Когда плыву по течению,

То иногда

Веслом помогаю лодке

Избежать столкновений с плывущим бревном,

И дальше движемся вместе.

К чему мне сражаться с препятствием, если

Плывем по одной с ним реке?

Весло же в руке не для битвы —

Оно для маневра.

От перемены мест

Нет, нет, нет, нет.

Да, да, да, да.

Ни в том, ни в другом нет нужного вопроса.

Мы видим мудрость в другом лишь в одном случае.

В каком?

Когда смотрим на того, другого, через свою собственную мудрость.

Но так уж повелось, что когда смотришь через что-то, то его не замечаешь.

Так не обращаешь внимания на стекло, когда смотришь в окно на улицу.

Точно так же не обращаешь внимание на свою мудрость, когда «учишься» мудрости у другого.

Есть одна польза у этого вреда.

Только увидев чужую мудрость и поняв, что это мудрость, ты можешь понять, где

Искать собственную.

Тен, Тен, Тен, Тен.

Ад, ад, ад, ад.

От перемены мест многое зависит.

* * *

Есть двери, которые отрываются на себя.

Хорошо известны двери, отрывающиеся от себя.

А эти двери открываются… в себя.

Как же открыть такую дверь, а вернее – войти в такую дверь?

У неё нет ручки, не видно петель?

Очень просто —

Не тянуть и не толкать дверь, а… входить в дверь,

Каким бы невероятным ни казалось вхождение в закрытую дверь.

И самое важное: никогда не стучите в такие двери!

Вам не откроют!

Это невозможно!

Но Вы всегда сможете войти.

Самое удивительное, что подобных дверей больше всего на свете.

Жаль, что мало кому приходит в голову просто войти в закрытую дверь,

Добро пожаловать – закрыто!

* * *

Хочется плакать!

Сразу уберем половые ограничения

И возрастные следом.

Чтобы не возник соблазн спрятаться за заблаговременные договорённости.

Хочется плакать, а вернее сказать – заплакать.

Душа переполнена и возник реальный риск не выдержать.

У души есть предел, за которым она уже не способна удержаться за тело?

Или это у тела есть границы, за которыми оно уже не может удержать душу?

Это мгновенье!

Предельно краткий миг, где и случается переполнение.

И сразу слёзы на глаза, и комок в горло!

Дыхание перехватило, и сердце сжало невидимым кулаком.

Горе, говорите?

В горе плакать легко, и плачется вдохновенно,

Очистительно плачется!

А вот в момент позволения?

В миг, когда прозрел, и до тебя наконец дошло?

В тот самый просвет, где слова исчезли и попёрли чистые эмоции?

Восхищение мастерством —

Заглянул внутрь себя и увидел!

Честно, честно без дураков, себе в себе признался!

И накрыло!

Без возможности избежать!

Плачь!

Плачь или умри, обделавшись от неожиданности!

Как я люблю эти слёзы!

Не рыдания, не причитания, не жалобы и мольба! —

Слёзы от переполненности души!

В одном шаге от смерти.

С диким блеском в глазах.

Заплакать хочется!

Настолько сильно и невозможно!

Слёзы уже совсем рядом!

И… не плачется!

Позволение плача!

Награда за Жизнь!

Расплата на месте!

Рад бы – а не тут-то было!

И зависаешь, за один выдох до Смерти,

И за один вдох до Жизни!

За один?

За!

И ничего больше…

На счет «три»!

Первым убрать предметное:

В осеннее.

Бескрайнее.

Насыщенное синеющим, густым, небывалым.

Чуть-чуть морозного.

Слегка, чтобы прихватило, но не сковало.

И на яркое, слепящее и совсем не опасное.

Пусть готовится, наполняется, осмысляется.

Затем только действия:

Исповедать.

Запрокинуть.

Выдохнуть.

Раскинуть.

Зайтись.

Раствориться.

Быть.

В третьих строках, располагаясь:

Утро октября.

И в это утро.

С больной головой.

Лицом опухшим.

Как ночи бессонной жажду

Ладонями черпать прохладу.

Ни ветерка.

Ни одного намёка.

Без ответа.

Не бывать такому дважды.

* * *

Искра.

Искорка.

Едва тлеющий огонёк.

Мгновение – и погаснет.

Нет ничего более ранимого и более краткого.

И ведь успевает этот огонёк такой пожар зажечь, что не погасить!

Ходит человек, бережётся, а не знает, что достаточно лишь крошечной искры.

* * *

Облако чертой разделило время.

Над облаком – уже отяжелевший и уставший день.

Под облаком – новорожденная ночь, любопытная и осторожная.

Облако и не думало становиться границей между днём и ночью.

Но кого интересует мнение какого-то облака?

Тем более, что пока я писал эти строки, облако уже заметно утончилось.

Ещё чуть-чуть – и не станет никакого облака. Но граница-то останется?

Граница останется: облако выполнило свою задачу, оттенило день и слегка осветлило ночь.

Всё, нет больше облака, растаяло.

Я был так неправ: граница растаяла вместе с облаком.

Сразу же стало понятно – день закончился, ночь ещё не началась.

Не нужна больше никакая граница.

Наступил вечер.

Сумерки.

Междувременье.

Тени расплывчаты и нереальны.

Очертания неконкретны.

Даже звуки стали осторожнее.

Нам кажется, что мы большую часть времени проводим или в дне, или в ночи.

А сумерки – это так, короткий промежуточек.

Если говорить о сутках, то похоже, что так и есть на самом деле.

А если говорить о происходящем с нами, то сумерки – наше основное времяпровождение.

Мы постоянно между.

Между запланированным и реализованным.

Между «да» и «нет».

Между началом и окончанием.

Между рождением и смертью.

Конкретное коротко – путь к нему нереален.

Сумерки.

МеждуЖизненье.

Стемнело.

Небо ясное-ясное.

Проглянули первые звёзды.

Сумерки закончились:

Ночь.

* * *

У этой тишины одни ответы.

Они истекает ответностью, как переспелый улей медом.

Крошечный бы вопросик, такой, что стал бы истоком.

* * *

У молчания.

Уберем пробел и изменим «я» на «е».

Получаем «умолчание».

Воистину мистическое слово.

В нём заключено всё, что подразумевается одним и додумывается другим.

Не молчание и не сказанное.

Вместо того чтобы промолчать и поступить честно.

Вместо того чтобы сказать начистоту.

Мы умалчиваем о том, о чём не можем промолчать, но и не хотим сказать.

Вот тут-то и начинается та самая неистовая мистика.

Чтение мыслей, причём мыслей, которых никогда не было.

Обиды на то, что даже не подразумевалось.

Надежда на выдуманные фантомы.

Феерично!

Остановиться невозможно.

Отношения между людьми запутываются в такой тугой узел, что развязать его можно только разрубив.

Дамоклово решение.

А нужно-то было всего ничего —

Находясь у молчания, сделать простой и лёгкий шаг.

Промолчать или дать волю эмоциям и сказать всё начистоту.

Но не умалчивать.

Понимаете разницу? А?

* * *

Сколько ни обманывайся, а путь разочарований напомнит о себе.

Похлопает по плечу и молча укажет направление:

Не застаивайся и не засиживайся.

Если успел в ком-то зажечь свет, то и хорошо.

А не успел – уже ничего не исправить.

Остаётся лишь уповать на то, что кому-то известно предназначение,

И ты небесполезно рвал душу и мотал нервы.

Кружил, был разным, а разный – не всегда хороший.

Тут уж как карта ляжет.

Хорошие сидят по домам и ничем никогда не рискуют.

Они любят истории про таких, как ты.

Чтобы немного подразнить себя и пощекотать нервы.

Тебе же пора.

Даже если ты и не сделаешь шагу, ты всё равно уже в пути.