Юрий Мандельштам - Собрание стихотворений Страница 6

«Как просто жить, ходить на службу…»

Как просто жить, ходить на службу.Мне так легко: покой в крови.Не верю в длительную дружбу,Не знаю тягостной любви.

И дни проходят в мирной скуке.Но по ночам — к чему скрывать —Все та же ты, и те же мукиХранит безмолвная кровать.

Так море бури забывает,Качает лодку на волне,И на песке с детьми играет,А бури спят на самом дне.

И пусть в моей душевной лениНет места памяти твоей,В тревоге мутных сновиденийВсе ближе ты, и все нужней.

ВОСЬМИСТИШИЯ

1. «Друзья мои, я брежу, брежу…»

Друзья мои, я брежу, брежу:Как! Вечностью, которой яБывал обрадован все реже,Мне вдруг возвращены друзья!

Друзья мои, я с вами, с вами!И только то не позабыть,Что в нашей дружбе будет житьПрошедшей ненависти пламя.

2. «Рассеется случайный бред…»

Рассеется случайный бред,Окончится случайный сон,Бесцельный опыт долгих летОпять, опять не превзойден.

"Как честь моя…" Но разве честьНе одиночеству дана?"Как дружба, как любовь верна…"Друзья, но разве дружба есть?

ДУЭЛЬ

Скрестились шпаги. Нет, не те мечты:Направлено в упор тупое дуло,Ты падаешь. Нет, лучше так: не ты —— Противника куда-то вдаль рвануло,

Он на земле, не дышит. Эта месть,О, эта радость или ревность эта,Наверно, где-то в робком сердце есть,А вот, попробуй, дозовись ответа!

Все будешь чахнуть над своей тоской,Да о возлюбленной мечтать до века,И бдительный не освятишь покойГорячей кровью человека.

«Чернорабочий в куртке рваной…»

Чернорабочий в куртке рванойЗа слезы, горький хлеб и кровь,В час отдыха, весь день желанный,Имеет право на любовь.

С какою нежностью и мукойОн дышит воздухом ночным,Как бережно он гладит рукуЖены, сидящей рядом с ним.

Трясет железная дорога:Далекий путь, железный путь.Какая светлая тревога,Как облегченно дышит грудь.

И реют светлые туманыНаперекор дневной судьбе.Чернорабочий в куртке рваной,Как я завидую тебе!

ЭЛЕГИЯ

Что будет через десять лет?Быть может, горьким цветом славыЯ расцвету, и новый светПролью на облака и травы.Завиден будет мой удел:Читатель, умный и суровый,Очнувшись от случайных дел,Мне поднесет венок лавровый;И будут женщины мечтать,Как я о них мечтал когда-то,И по ночам не сможет спатьРевнивый друг мой, литератор;И даже ты среди гостей— Подумай только — будешь радаПрослыть любовницей моей.Какая щедрая награда!

А может быть, года пройдут,И незаметно постаревший,Другой преодолевший труд,И приутихший, присмиревший,Обрюзгший, с ранней сединойИ с лысиной уже немалой,Наедине с самим собой,Забытый всеми и усталый,Я буду жить — и потечетПростая жизнь, без слов, без края,И мимо лучший друг пройдет,Меня почти не узнавая.И даже ты, подумай — ты,Пройдя в толпе со мною рядом,Когда-то близкие чертыПриветливым не встретишь взглядом.

Но я боюсь судьбы иной,И даже думать не решаюсьО том, что темнотой ночнойЯ постепенно облекаюсь,Что через десять лет в пленуУ косности непостижимойБессильным прахом в тишину,Презрев восторг, летящий мимо,Я тело отпущу навек,И распылившийся в эфире,Не ангел и не человек,Я буду жить в незримом мире.И даже ты не промелькнешь,Хотя бы смутным сновиденьем,И в памяти земную ложьНе воскресишь твоим явленьем.

«Отчаянье — не это…»

Отчаянье — не этоВседневное рыданьеС трагическою дланью,Приподнятой к виску,

Отчаянье — не этоВседневное паденьеВ глубины без просвета,В которых есть просвет,

А в малое мгновеньеПонять, что чашу с ядомХотя и страшно выпить,Но все таки возможно.

«Как жить на земле? Человек не знает…»

Как жить на земле? Человек не знает.Человек рождается, человек умирает.Сгнивает тело в плотной земле.Летает душа в поднебесной мгле.

Поэт, послушай, не думай о многом!Ты — человек, ты не станешь Богом.Послушай — не твой ли голос поет:Человек родился, человек умрет.

«В житейской тине счастья не найти…»

В житейской тине счастья не найти…Но и взлетев в небесные пространства,Мы не забудем прежние пути,Простую грусть, простое постоянство.

И стоит ли смотреть за облакаНам, обреченным смерть принять оттуда,Пока еще прекрасна и легка,Земная жизнь, где нам не надо чуда.

«Нет оправдания тому…»

Нет оправдания тому,Кто стать не смог, кто жить не может.Что нам за дело — почемуЕго сомнения тревожат.

Жизнь высока и глубока,Ей нет предела, нет причины.Бегут за нами облака,Растут высоты и пучины.

Сомненьям места нет, — и он,Бессильный, одержимый ими,Уже навеки осужденСамим собою, не другими.

«Этой жизни, трудной и любезной…»

Этой жизни, трудной и любезной,Каждый год мне по иному мил!Каждый год своей волной железнойСердце навсегда приворожил.

Пронеслась гимназией далекойЧереда привычных лучших лет.Темный, непонятный, одинокий,Позабылся университет.

Бледный отблеск дружбы величавой,Две любви — бесплодных, без следа,Но звучащих неповторной славой,Скрыли в прошлом темные года.

Стынет сердце вечностью и страхом.Только то, чему названья нет,Остается в сердце верным знаком,И не меркнет отдаленный свет.

«Ты говорил — я долго слушал…»

Ты говорил — я долго слушал,О, я согласен был во всем:Сомненье не спасает душуОпустошительным огнем.

И горе не изменит света —— Все так же солнце греет нас,И столько радостных ответовХранит хотя бы этот час.

Ты говорил, и все казалосьНеизмеримо и светло,Но что-то смутное осталосьИ там, за памятью, легло.

Все это так: и мир без краяИ жизнь прекрасна и чиста;Но только, знаешь ли, какаяБывает в сердце пустота!

«Усталость. Легкие слова…»

Усталость. Легкие словаТеряются и замирают.От сна кружится голова.Дремотой сонной сны растают.

И только взмахами косы,Разящей сердце смертью новой,Непримиримые часыСтучат настойчиво в столовой.

Такой же стук, такой же взмах— И ты меня косой сразила.Но и тебе судила страхОпустошающая сила.

Виновница любви моей!Под этот стук ночного бденьяМне так понятней и страшнейТвоей души опустошенья.

«Мой друг, ты болен, ты измучен…»

Мой друг, ты болен, ты измучен,Ты безразличней с каждым днем,К пустыне дружеской приучен,Благополучием измучен,Ты думаешь — всегда о том,

О том единственном, безмерном,Трагическом, слепом, неверном,Что нас застигнет где-нибудь,Чтоб нам от жизни отдохнуть.

Но если мы живем в пустыне,Но если счастья нет в помине,Не от страданий наших тамИзбавиться с тобою нам.

Не верю я блаженной доле.Мне только б мучиться на воле,Вдали от дружеских речей,От слез, от радостных признаний,От тягостных моих незнаний,От горестной мечты моей.

«Тому, что ты живешь и пишешь…»