Дмитрий Щедровицкий - Из восьми книг Страница 6

1982

Я спал в вагоне, проезжаяСедьмую тысячу лугов,Осин, отпрянувших от шпал. —Они вопили, исчезая,Их крики слышал я, хоть спал, —Заштатных луговых богов.В мой сон вступала мысль: а где жеОни шумят, когда в ничтоНаправлен строй стволов литых?Они живут одной мечтой!Конец их жизни, их надежде,Коль взгляд мой не объемлет их!..И я надменно проезжаю —И в пустоте, где ни души,Поочередно оживляюЛеса, озера, камыши...Мой сон. Над озером – туман.Вдруг я в тумане различаюКруженье маленьких фигур:То духи? Зрения обман?Они взлетают на бегу...Как я не видел их вначале?...Но словно спала пеленаС просторов обжитых, огромныхЯ вижу тысячи существ:Вода их танцами полна,Они в воздушных спят хоромах,За их мельканьем лес исчез...Я мчусь по глади сна, как парус,И духи дуют на меня, —Я мал, я немощен без них...Вот снова в стеклах лес возник.Я у вагонного окна.Я понял все – и просыпаюсь...

1982

Ночь. Исцеления и встречиУшли. Пора перечеркнутьПолета вертикалью вечной —Горизонтальный пеший путь.Во мраке ранящем весеннем,Посредством зрения и чрез,Пересекаясь с Вознесеньем,Наземный путь являет – Крест.О ты – оплакивать летящий,Сшивая взмахом пустоту!Учеников минует Чаша. —Они до Чаши дорастут.Весна – цветенье слов и мыслей...О ты, летящий утешать,Над садом души их повисли.Пусть спят – смеются – не грешат...О, как Земля вольна увлечь нас,Как трудно перейти межу:Ведь даже я, объявший вечность,Пред восхождением дрожу!О, как же страшно этим детямПроснуться – и по трем ветрамРазвеяться!.. Четвертый ветер —Народ рассеет, вырвет Храм,Как древний кедр, из почвы с корнем...О – пусть же спят и видят сны,Меж тем как в муках ста агонийРодятся Истины сыны!Во сне и в яви – я меж вами,Я – скрытый пламень ваших недр:Я здесь – лишь отвалите камень!Я здесь – лишь рассеките кедр!Сей мрак – тревоги вашей оттиск:Нагрянет страх – и в этот мигСо мной вы ночью разминетесь,Чтобы найти себя самих!..

1983

Когда Голос пронесся и лесом стал —Это было имя мое,Но еще вожделенья не знал водоем,Не испил забвенья – кристалл.Когда поле спаялось из двух слогов —Это небо меня звало,И стремились к Творцу сотни малых богов,Мотыльками стучась о стекло.Когда море всплеснуло руками потерь —Это я уже сам говорил,Но ни света, ни страха еще не хотел,Только страсть прорастала внутри,Только строила страсть островерхий костел,Крест разлуки венчал острие,Только стон над вселенной руки простер —Это было имя мое!..

1983

Где до каждой весны —По метелям разлившимся вплавь,Где сбываются сны,Никогда не сбывается явь,В белоснежной стране,Где, как свет, расставанье хранят —По тебе и по мнеС колокольни любви прозвонят.Где бы не были мы —Пусть ни тени, ни памяти нет —Встрепенемся из тьмы,Отзовемся с безмолвных планет,И на поле сойдем,Не мечтая уже ни о чем,Ты – весенним дождем,Я – сквозь ливень глядящим лучом.Если звон раскачать,Если колокол светом налить —Невозможно молчатьИ нельзя ни о чем говорить.Только, небо кляня,Только, тленную землю любя,Будет отблеск – меняИзлучаться сквозь отзвук – тебя...

1983

По коленчатым проулкам,По кружащим площадям —Все-то сроки проаукал,Зим и весен не щадя,Все-то звал одну на свете,Да ни отзвука – в ответ:Ах вы, крыши, не трезвейте,Ведь ее на свете нет.Так и стойте, запрокинувВ небо белые дымы,Из хмельных своих кувшиновНаполняя чашу тьмы...

1983

Господь окликал – то с угрозой, то ласково,Тянуло к запретному, голос ломался.Адамово яблоко с дерева райского,На свете со сломленной совестью майся.Лишь руку протянешь – и небо закружится,Протянешься дальней дорогой для встречных,И ужас – меж ребер, и в голосе – мужество:Ты смертный и сильный – средь слабых и вечных.Ты – клад недоступный, лес черный и девственныйАдам, познающий себя и висящийНа кедре Ливанском, на елке Рождественской,Средь сотен стеклянных – один настоящий.На кедре, на дубе Мамврийском, на яблоне —На хрупких ветвях, на руках материнских,Где надпись вины трехъязычная набранаРуками бесстрастных типографов римских.И в каждый апрель, как пушок возмужалости,Из тел невоскресших трава выбегала,И голос ломался – в угрозе и жалости,И жизнь вожделенье во влагу влагала,И мрак, осекаясь, рождался средь речи,Небес кровяными тельцами играя,И голос ломался – в разлуке и встрече,Но дух не сломился, всегда умирая!..

1983

V

ИЗ КНИГИ «Оклик» (1984–1986 гг.)

Поэт наследует от БогаВсевластность и покой,Как небо замкнуто глубоко —Неначатой строкой.Судьба столетья золотая,Задумана едва,Придет, обличье обретаяЧерез его слова.Но храм достроится – он сниметНевидимый венец,И поруганье в храме примет,И славу, и конец.

1984

Бездна беспамятна. Сговора нет с ней.Только растет, победить ее силясь,Дом деревянный – твой замок бессмертный,Древний твой храм, где родился и вырос.Вот что торжественней всякой кантаты,Вот что славней гениальных полотен:Липовый запах и холмик покатый,Где ты мальчишкой лежал, беззаботен.Прежде – привычны, а после – священныСумрачный день и наряд затрапезный,Вилы, тележка, просохшее сено —Память спасенная, мост через бездну.Нет, ни в мышленье высоком, ни в действе —Глаз не раскрыть, не избыть отчужденья:Душу спасают Случайности Детства,Бога приводят к порогу рожденья.

1984

Ты мой Бог, Ты мой Бог от начала,Где дыханье – над бездной и тьмой,Где звезда, излучаясь, качалаМой зародыш и замысел мой.Тропки света во тьме расходились,Мрак покорно мерцал, как руда,Наше солнце еще не родилось...Где же был я, мой Боже, тогда?Ты пространство творил голубое,Я ж, намечен в его глубине,Был в Тебе, значит – был я Тобою,Ты с тех пор и поныне – во мне.Как текли времена величаво!Как струились миры от Лица!..Ты мой Бог, Ты мой Бог от начала,Нам с Тобою не будет конца!

1984

И не съвемы, на небе ли есмы были, ли на земли. Несть бо на земли красота такая...

«Повесть временных лет»

На славный спор о правой вере,Во стольный Киев на ристаньеПришли к Владимиру евреи,Латыняне, магометане...Князь истине внимал и бредням,Всех выслушал – и все отверг.И вот на проповедь – последним —Выходит цареградец-грек.Вся проповедь ему присниласьВ ту ночь: про первородный грех,Про смерть Христа и Божью милость...И слушает Владимир-князь,Словами вещими согретый,Воспоминанием томясь,Как будто бы уже не разПереживал и слышал это...Он посылает ближних слугВ различных вер святые храмы:Пусть им подскажут взгляд и слух,Какой из всех – прекрасный самый.И вот ответ: «Всего светлейПоют в Софии, в Цареграде,И мы забыли, пенья ради,На небе мы, иль на земле!..»...Века свершали над странойУгрозы древних прозорливцев:Господь велел осуществитьсяВсем, не оставив ни однойНапрасной. Поколений лицаСтирались мором и войной...Но от конечного истленья,Прощая грех, целя вину – Одно лишьПенье, только ПеньеСпасало Русскую страну:О звуки Слова, искры Света,Что в первозданной тьме горел, —Певцы Руси, ее поэтыЕдиной страсти, разных вер!В чащобе лет непроходимой —Луч поэтический играл...Хвала тебе, о князь Владимир,Ты веру правильно избрал!..

1984

Како и колико лежав, тело святого... светло и красно и цело и благувоню имуще.

«Сказание о Борисе и Глебе»

Борис и Глеб, как ягнятаОт ненасытного волка,Смерть принимали от брата —Лютого Святополка.Не убоялись злобыИ от убийц не скрывались,Только плакали оба,С плотью младой расставаясь.И друг за друга просили,И друг о друге рыдали —Глеб – из осенней России,Борис – из заоблачной дали.И о земном уделеНе сожалели нимало,И у каждого телоНетленно благоухало.В смертный час у обоихСердце расширилось вдвое,И посейчас любовь ихЛивнем слетает на поле...

1984