Альберт Зинатуллин - Эпистолярий Страница 6

Как утолить навсегда ненавистную жажду?

Кто станет пить мою старую, затхлую воду?

"Ту, что в пустыне!.." Но эту я вылил на Карла.

Он замолчал... Ты такой тишины и не слышал! -

С каждым растущей сюда приближавшимся шагом.

Звякает ключ... Поболтать бы, да видно, пора мне.

Вот и поймал это слово: "Прощай", милый Лютер!

 * * *

Унося свою Родину в складках гнилого плаща,

Если нет и плаща, или даже с чужого плеча -

Обернись и смотри в опустевшее чистое поле...

И покуда на лбу не появятся капельки крови,

И покуда на лбу... Уходи из отеческих мест.

У любимой моей! - И молись на жасминовый крест.

У любимой моей! - Вспоминай и навеки забудь.

Неразрезанным яблоком пахнет припухшая грудь,

У любимой моей - переполнены светом глаза,

Переполнены словно осеннего сока лоза,

У любимой моей... - Уходи из отеческих мест.

У любимой моей! - И молись на жасминовый крест.

У любимой моей! Даже если с чужого плеча -

Унося свою Родину в складках гнилого плаща...

 ***

Полыхнуло ливнем

Небо в белый свет!

Побежал по глине,

Набухая след.

От небес до суши

Серебрится пыль -

Это ведьмы сушат

Голубой ковыль,

Это бойкий леший,

Булькая губой,

Помогает вешать

Ведьмам голубой.

Мягко обметает

Золотую пыль

Над колоколами

Голубой ковыль.

И сквозь эту голубь

Далеко ясна

Церква - битый голубь

С лапкою креста.

 ***

Тройки, праздник, вдалеке -

Речка... Роща... Горка...

Колокольчик на дуге

Таял от восторга!

Увязая в снежный дым,

Вставший облаками,

Не бежали вслед столбы

Черными ногами.

Ждала. Жала простыню,

Трогала иконы,

Продышала полынью

В озере оконном.

С голубой ольхи халат

Уронив на спину,

Тихо порванный солдат

Иву отодвинул...

В дымный вечер голубой

Поднялись, помчались -

Между небом и землей

Странные качались

И глядели сквозь закат,

Как по бел дороге

Снова порванный солдат

К озеру подходит,

Через озеро идет

И глядят из глыби -

В пучеглазый синий лед

Вплавленные рыбы.

 ***

Куст ольхи дымясь растаял,

Сподобясь дневной луне,

Стала - девица лесная

В тихой глубине.

И не шла и не стояла,

Трогая лицо,

Поднимала и роняла

Белое кольцо.

Над коленкой голубою

Дымку платья занесла

И прозрачной головою

Страшно затрясла.

Подняла ли, вновь склониться -

Перья из угля

Перепуганною птицей

Лопнули в поля.

Водяные тихо воют

На протяжных пнях,

Замерла - и речка кровью

Облилась в камнях.

Только волосы качает

Мертвая вода,

Мимо с теплыми свечами

Ходят холода.

Голубое в поле тает

Ветра колесо.

Птицы небу обглодали

Черное лицо...

Только волосы качает

Мертвая вода,

Мимо с теплыми свечами

Ходят холода.

Да и не было девицы!..

Да и девица - Была!

Безъязыкой трудно ль птице

Вспоминать слова?

 ***

Я из леса ушёл, наугад, как уходят из леса,

Было нечего ждать, даже если и было кого,

Было - солнце гнездом прошлогодним застыло на месте,

Было - небо притихло и сжалось в горячий комок.

Всё качнулось - и всё... Замотало по лесу кругами,

Эта женщина шла не ко мне, а попала ко мне.

Я её обнимал голубыми до крови руками

И носил по стране, по большой и нелепой стране.

Я из леса ушёл наугад, как уходят из жизни,

След за мной отставал, догонял и хрипел тяжело.

И хлестали мне ветки с коротким, забывшимся визгом

И весеннее небо, как кровь захлебнулось и горлом пошло...

Уже лёд подставлял ненадёжные скользкие плечи,

Уже ветер ушёл, выправляя берёзам горбы,

Я стоял наугад и дышать было долго и нечем,

И болело свинцом небо в глину моей головы.

И до самой земли потемневшие падали птицы,

Разучившись по небу ходить босиком.

И болела спина, и хотелось умыться,

И крутилась луна на шнурке голубым башмаком.

Было страшно молчать - как стучит в леденеющем небе,

Было нечем кричать - как в пустеющей роще молчит

И деревья качались вокруг, и казалось, ослепли,

И схватившись за голову, прыгали в жёлтой ночи.

Я из леса бежал - наугад, озираясь по лисьи,

След за мной догонять… почернел и отстал, и отстал…

Я свалился в траву и дышал прошлогодние листья,

Когда рядом привстав и по имени кто-то назвал.

ДИЖОНСКАЯ ДУРОЧКА *

 ( Из Франции)

Песенка про Жана-Пердунка *

 В местечке Санс у нас - дин-дон! -

Любой вам скажет пустозвон,

Что лучше Жана-Пердунка

Не видел свет жонглёра!

Он ловко прыгал на канат,

Своей виоле (виноват)

Аккомпанируя другим,

Тем самым инструментом.

В лохмотьях жалких он ходил,

Красоток лапал, лихо пил,

Поспорить, в кости ли продуть -

Всё для него был праздник.

Он знать не думал про "потом"

И рваный плащ ему был дом,

И вот однажды в доме том

Застукал Жан воришку:

"Найти средь ночи, старый плут,

Что хочешь Ты, когда Я тут

Не нахожу средь бела дня...

Сказать какую рифму?"

Был славный малый этот Жан! -

Живой, как мячик на ножах.

Он в кабаке не раз, не два

Закладывал виолу.

И всё пропив не раз, не два,

Он, локтем утерев слова,

Всё что-то важное хотел,

Да всё махал рукою!

Всё выставлял на смех жену

И вдруг - подбросил в вышину!

Прекрасней, чем его жена

Не видел свет супруги...

Но слёзы выплюнув под стол

И руки вывернув крестом

Он так сыграл!.. Вовек душа

Обратно - не вернётся.

В местечке Санс у нас... диннн... доннн...

Любой вам скажет пустозвон,

Что лучше Жана-Пердунка

Не видел свет жонглёра...

 * * *

"Ущипните меня! Пусть я беден, простужен и сир -

Неужели Дижон! Развалившись на "майских шестах"...

И в глаза умещать, и прикушенным пёрышком, sir,

Перекошеный рот чуть держа в побелевших устах,

Так приятно... И господи! вдруг замереть - фарандола!"

Так я думал, монашек, Дижоном любуясь с холма.

Это улей и май! Это мятный ликёр и кузнечик!

Извини, что я так расставляю небрежно слова.

Быстро-быстро садится прозрачное солнце в листву

И всё медленней дым повторяет свои очертанья...

Ой! прости, бога ради! сейчас пересяду к костру -

Я тут жиром маленько заляпал... Твои причитанья,

Будь ты здесь, весь Дижон я уверен от милых утех

Оторвали б! С тех пор, как сменил ты виолу на келью,

Я уверен... Но слушай, что сталось со мной - смех и грех!

Впрочем, было давно, да и было ль на самом-то деле? -

Как входили мы весело в праздничный, шумный Дижон!

Созывали народ. Помнишь эту свою прибаутку?

А с собакою номер? А трюк с подменённым ножом?

Или девушек стайку? - когда, залетев "на минутку",

Выражали восторг свой не новым, но самым простым

И доступным им способом... Знаю, ты скажешь, что нету

В мире более гнусной породы людишек, чем мы.

Ха! Но как веселились дижонцы - как малые дети!

Как от выходок наших они хохотали до слёз!

Как я ползал на брюхе, в пыли подбирая их слёзы!

Как потом уносил и ронял их на озеро дрозд,

Чтобы слушать над озером звон колокольчиков звёздных!

...спит Дижонская Дурочка. В ней ещё кружится праздник

И нескладного платья счастливый и гордый разлёт!

И мальчишки с камнями... И руки под грудью прекрасной -

Чтоб ни крови, ни сна расплескать не смогли из неё!

Как цветущая слива, взлетевшая над облаками,

С закружившейся сразу от радости вниз головой!

И подхваченных птиц, узнавая слепыми руками,

Выпускать по одной... по одной, по одной, по одной!

Где летит она так, словно крыльями лёгкими машет!

Словно сердце её - безопасное, как колыбель -

Всё уносит с собой! Даже горькие слёзы и даже...

Даже слов я, монашек, таких не умею теперь.

Пусть уж сон её лучше смешается с сонмами трав,

Так же тихо, как я завтра утром с толпой пресловутой.

Все дороги приводят... Наверное, Римлянин прав!

У меня же в Дижоне - расходятся все почему-то...

Это я так подумал! Дижонская дурочка - нет:

Вся по склону рассыпавшись бандой визжащих козлят!

Я ещё помолчал. И как дал ей... нести "флажолетт"!

Знаешь, всё этот взгляд!.. А, монашек, не правда ли?

Взгляд! -