Иван Крылов - Полное собрание сочинений. Том 3. Басни, стихотворения, письма Страница 7

Волк и кукушка

«Прощай, соседка!» Волк Кукушке говорил:«Напрасно я себя покоем здесь манил!Всё те ж у вас и люди, и собаки:Один другого злей; и хоть ты ангел будь,Так не минуешь с ними драки».—«А далеко ль соседу путь?И где такой народ благочестивой,С которым думаешь ты жить в ладу?» —«О, я прямехонько идуВ леса Аркадии счастливой.Соседка, то́-то сторона!Там, говорят, не знают, что́ война;Как агнцы, кротки человеки,И молоком текут там реки;Ну, словом, царствуют златые времена!Как братья, все друг с другом поступают,И даже, говорят, собаки там не лают,Не только не кусают.Скажи ж сама, голубка, мне,Не мило ль, даже и во сне,Себя в краю таком увидеть тихом?Прости! не поминай нас лихом!Уж то-то там мы заживем:В ладу, в довольстве, в неге!Не так, как здесь, ходи с оглядкой днем,И не засни спокойно на ночлеге».—«Счастливый путь, сосед мой дорогой!»Кукушка говорит: «а свой ты нрав и зубыЗдесь кинешь, иль возьмешь с собой?» —«Уж кинуть, вздор какой!» —«Так вспомни же меня, что быть тебе без шубы».

Чем нравом кто дурней,Тем более кричит и ропщет на людей:Не видит добрых он, куда ни обернется,А первый сам ни с кем не уживется.

Петух и жемчужное зерно

Навозну кучу разрывая,Петух нашел Жемчужное ЗерноИ говорит: «Куда оно?Какая вещь пустая!Не глупо ль, что его высоко так ценят?А я бы, право, был гораздо боле радЗерну ячменному: оно не столь хоть видно,Да сытно».

Невежи судят точно так:В чем толку не поймут, то всё у них пустяк.

Крестьянин и работник

Когда у нас беда над головой,То рады мы тому молиться,Кто вздумает за нас вступиться;Но только с плеч беда долой,То избавителю от нас же часто худо:Все взапуски его ценят,И если он у нас не виноват,Так это чудо!

Старик-Крестьянин с БатракомШел, под-вечер, лескомДомой, в деревню, с сенокосу,И повстречали вдруг медведя носом к носу.Крестьянин ахнуть не успел,Как на него медведь насел.Подмял Крестьянина, ворочает, ломает,И, где б его почать, лишь место выбирает:Конец приходит старику.«Степанушка родной, не выдай, милой!»Из-под медведя он взмолился Батраку.Вот, новый Геркулес, со всей собравшись силой,Что только было в нем,Отнес полчерепа медведю топоромИ брюхо проколол ему железной вилой.Медведь взревел и замертво упал:Медведь мой издыхает.Прошла беда; Крестьянин встал,И он же Батрака ругает.Опешил бедный мой Степан.«Помилуй», говорит: «за что?» – «За что, болван!Чему обрадовался сдуру?Знай колет: всю испортил шкуру!»

Обоз

С горшками шел Обоз,И надобно с крутой горы спускаться.Вот, на горе других оставя дожидаться,Хозяин стал сводить легонько первый воз.Конь добрый на крестце почти его понес,Катиться возу не давая;А лошадь сверху, молодая.Ругает бедного коня за каждый шаг:«Ай, конь хваленый, то́-то диво!Смотрите: лепится, как рак;Вот чуть не зацепил за камень; косо! криво!Смелее! Вот толчок опять.А тут бы влево лишь принять.Какой осел! Добро бы было в гору,Или в ночную пору;А то и под-гору, и днём!Смотреть, так выйдешь из терпенья!Уж воду бы таскал, коль нет в тебе уменья!Гляди-тко нас, как мы махнем!Не бойсь, минуты не потратим,И возик свой мы не свезем, а скатим!»Тут, выгнувши хребет и понатужа грудь,Тронулася лошадка с возом в путь;Но только под-гору она перевалилась,Воз начал напирать, телега раскатилась;Коня толкает взад, коня кидает вбок;Пустился конь со всех четырех ногНа-славу;По камням, рытвинам, пошли толчки,Скачки,Левей, левей, и с возом – бух в канаву!Прощай, хозяйские горшки!

Как в людях многие имеют слабость ту же:Всё кажется в другом ошибкой нам:А примешься за дело сам,Так напроказишь вдвое хуже.

Вороненок

ОрелИз-под небес на стадо налетелИ выхватил ягненка,А во́рон молодой вблизи на то смотрел.Взманило это Вороненка,Да только думает он так: «Уж брать, так брать,А то и когти что́ марать!Бывают и орлы, как видно, плоховаты.Ну, только ль в стаде что́ ягняты?Вот я как захочуДа налечу,Так царский подлинно кусочек подхвачу!»Тут Ворон поднялся над стадом,Окинул стадо жадным взглядом:Из множества ягнят, баранов и овецВысматривал, сличал и выбрал, наконец,Барана, да какого?Прежирного, прематерого,Который доброму б и волку был в подъем.Изладясь, на него спустилсяИ в шерсть ему, что силы есть, вцепился.Тогда-то он узнал, что добычь не по нем.Что хуже и всего, так на баране томТулуп такой был прекосматый,Густой, всклокоченный, хохлатый,Что из него когтей не вытеребил вонЗатейник наш крылатый,И кончил подвиг тем, что сам попал в полон.С барана пастухи его чинненько сняли;А чтобы он не мог летать,Ему все крылья окарналиИ детям отдали играть.

Нередко у людей то ж самое бывает,Коль мелкий плутБольшому плуту подражает:Что́ сходит с рук ворам, за то воришек бьют.

Слон на воеводстве

Кто знатен и силен,Да не умен,Так худо, ежели и с добрым сердцем он.

На воеводство был в лесу посажен Слон.Хоть, кажется, слонов и умная порода,Однако же в семье не без урода:Наш ВоеводаВ родню был толст,Да не в родню был прост;А с умыслу он мухи не обидит.Вот добрый Воевода видит:Вступило от овец прошение в Приказ:«Что волки-де совсем сдирают кожу с нас».«О, плуты!» Слон кричит: «какое преступленье!Кто грабить дал вам позволенье?»А волки говорят: «Помилуй, наш отец!Не ты ль нам к зи́ме на тулупыПозволил легонький оброк собрать с овец?А что они кричат, так овцы глупы:Всего-то придет с них с сестры по шкурке снять;Да и того им жаль отдать».—«Ну то́-то ж», говорит им Слон: «смотрите!Неправды я не потерплю ни в ком.По шкурке, так и быть, возьмите;А больше их не троньте волоском».

Осел и соловей

Осел увидел СоловьяИ говорит ему: «Послушай-ка, дружище!Ты, сказывают, петь великий мастерище:Хотел бы очень яСам посудить, твое услышав пенье,Велико ль подлинно твое уменье?»Тут Соловей являть свое искусство стал:Защелкал, засвисталНа тысячу ладов, тянул, переливался;То нежно он ослабевалИ томной вдалеке свирелью отдавался,То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.Внимало всё тогдаЛюбимцу и певцу Авроры;Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,И прилегли стада.Чуть-чуть дыша, пастух им любовалсяИ только иногда,Внимая Соловью, пастушке улыбался.Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом,«Изрядно», говорит: «сказать неложно,Тебя без скуки слушать можно;А жаль, что незнакомТы с нашим петухом:Еще б ты боле навострился,Когда бы у него немножко поучился».Услыша суд такой, мой бедный СоловейВспорхнул и – полетел за тридевять полей.

Избави, бог, и нас от этаких судей.

Книга третья

Откупщик и сапожник

Богатый Откупщик в хоромах пышных жил,Ел сладко, вкусно пил;По всякий день давал пиры, банкеты,Сокровищ у него нет сметы.В дому сластей и вин, чего ни пожелай:Всего с избытком, через край.И, словом, кажется, в его хоромах рай.Одним лишь Откупщик страдает,Что он не досыпает.Уж божьего ль боится он суда,Иль, просто, трусит разориться:Да только всё ему не крепко как-то спится.А сверх того, хоть иногдаОн вздремлет на заре, так новая беда:Бог дал ему певца, соседа.С ним из окна в окно жил в хижине беднякСапожник, но такой певун и весельчак,Что с утренней зари и до обеда,С обеда до́-ночи безумолку поетИ богачу заснуть никак он не дает.Как быть, и как с соседом сладить,Чтоб от пенья его отвадить?Велеть молчать: так власти нет;Просил: так просьба не берет.Придумал, наконец, и за соседом шлет.

Пришел сосед.«Приятель дорогой, здорово!» —«Челом вам бьем за ласковое слово».—«Ну, что, брат, каково делишки, Клим, идут?»(В ком нужда, уж того мы знаем, как зовут.) —«Делишки, барин? Да, не худо!» —«Так от того-то ты так весел, так поешь?Ты, стало, счастливо живешь?» —«На бога грех роптать, и что ж за чудо?Работою завален я всегда;Хозяйка у меня добра и молода:А с доброю женой, кто этого не знает,Живется как-то веселей».—«И деньги есть?» – «Ну, нет, хоть лишних не бывает,Зато нет лишних и затей».—«Итак, мой друг, ты быть богаче не желаешь?» —«Я этого не говорю;Хоть бога и за то, что́ есть, благодарю;Но сам ты, барин, знаешь,Что человек, пока живет,Всё хочет более: таков уж здешний свет.Я чай, ведь и тебе твоих сокровищ мало;И мне бы быть богатей не мешало».—«Ты дело говоришь, дружок:Хоть при богатстве нам есть также неприятства,Хоть говорят, что бедность не порок,Но всё уж коль терпеть, так лучше от богатства.Возьми же: вот тебе рублевиков мешок:Ты мне за правду полюбился.Поди: дай бог, чтоб ты с моей руки разжился.Смотри, лишь промотать сих денег не моги,И к ну́жде их ты береги!Пять сот рублей тут верным счетом.Прощай!» Сапожник мой,Схватя мешок, скорей домойНе бе́гом, лётом;Примчал гостинец под полой;И той же ночи в подземельеЗарыл мешок – и с ним свое веселье!Не только песен нет, куда девался сон(Узнал бессонницу и он!);

Всё подозрительно, и всё его тревожит:Чуть ночью кошка заскребет,Ему уж кажется, что вор к нему идет:Похолодеет весь, и ухо он приложит,Ну, словом, жизнь пошла, хоть кинуться в реку.Сапожник бился, билсяИ наконец за ум хватился:Бежит с мешком к ОткупщикуИ говорит: «Спасибо на приятстве;Вот твой мешок, возьми его назад:Я до него не знал, как худо спят.Живи ты при своем богатстве:А мне, за песни и за сон,Не надобен ни миллион».

Крестьянин в беде