Александр Блок - Покой нам только снится (сборник) Страница 7

Вдруг ветерком пахнуло от окна,

Зашевелился лист Священной Книги.

Там старец шел – уже, как лунь, седой –

Походкой бодрою, с веселыми глазами,

Смеялся нам, и всё манил рукой,

И уходил знакомыми шагами.

И вдруг мы все, кто был – и стар и млад, –

Узнали в нем того, кто перед нами,

И, обернувшись с трепетом назад,

Застали прах с закрытыми глазами…

Но было сладко душу уследить

И в отходящей увидать веселье.

Пришел наш час – запомнить и любить,

И праздновать иное новоселье.

«Я, отрок, зажигаю свечи…»

Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха.

Я, отрок, зажигаю свечи,

Огонь кадильный берегу.

Она без мысли и без речи

На том смеется берегу.

Люблю вечернее моленье

У белой церкви над рекой,

Передзакатное селенье

И сумрак мутно-голубой.

Покорный ласковому взгляду,

Любуюсь тайной красоты,

И за церковную ограду

Бросаю белые цветы.

Падет туманная завеса.

Жених сойдет из алтаря.

И от вершин зубчатых леса

Забрежжит брачная заря.

«Говорили короткие речи…»

Говорили короткие речи,

К ночи ждали странных вестей.

Никто не вышел навстречу.

Я стоял один у дверей.

Подходили многие к дому,

Крича и плача навзрыд.

Все были мне незнакомы,

И меня не трогал их вид.

Все ждали какой-то вести.

Из отрывков слов я узнал

Сумасшедший бред о невесте,

О том, что кто-то бежал.

И, всходя на холмик за садом,

Все смотрели в синюю даль.

И каждый притворным взглядом

Показать старался печаль.

Я один не ушел от двери

И не смел войти и спросить.

Было сладко знать о потере,

Но смешно о ней говорить.

Так стоял один – без тревоги.

Смотрел на горы вдали.

А там – на крутой дороге –

Уж клубилось в красной пыли.

«Сбежал с горы и замер в чаще…»

Сбежал с горы и замер в чаще.

Кругом мелькают фонари…

Как бьется сердце – злей и чаще!..

Меня проищут до зари.

Огонь болотный им неведом.

Мои глаза – глаза совы.

Пускай бегут за мною следом

Среди запутанной травы.

Мое болото их затянет,

Сомкнется мутное кольцо,

И, опрокинувшись, заглянет

Мой белый призрак им в лицо.

«Как сон, уходит летний день…»

Как сон, уходит летний день,

И летний вечер только снится.

За ленью дальних деревень

Моя задумчивость таится.

Дышу и мыслю и терплю.

Кровавый запад так чудесен…

Я этот час, как сон, люблю,

И силы нет страшиться песен.

Я в этот час перед тобой

Во прахе горестной душою.

Мне жутко с песней громовой

Под этой тучей грозовою.

«Я и молод, и свеж, и влюблен…»

Я и молод, и свеж, и влюблен,

Я в тревоге, в тоске и в мольбе,

Зеленею, таинственный клен,

Неизменно склоненный к тебе.

Теплый ветер пройдет по листам –

Задрожат от молитвы стволы,

На лице, обращенном к звездам, –

Ароматные слезы хвалы.

Ты придешь под широкий шатер

В эти бледные сонные дни

Заглядеться на милый убор,

Размечтаться в зеленой тени.

Ты одна, влюблена и со мной,

Нашепчу я таинственный сон,

И до ночи – с тоскою, с тобой,

Я с тобой, зеленеющий клен.

«Ужасен холод вечеров…»

Ужасен холод вечеров,

Их ветер, бьющийся в тревоге,

Несуществующих шагов

Тревожный шорох на дороге.

Холодная черта зари –

Как память близкого недуга

И верный знак, что мы внутри

Неразмыкаемого круга.

«Свет в окошке шатался…»

Свет в окошке шатался,

В полумраке – один –

У подъезда шептался

С темнотой арлекин.

Был окутанный мглою

Бело-красный наряд.

Наверху – за стеною –

Шутовской маскарад.

Там лицо укрывали

В разноцветную ложь.

Но в руке узнавали

Неизбежную дрожь.

Он — мечом деревянным

Начертал письмена.

Восхищенная странным,

Потуплялась Она.

Восхищенью не веря,

С темнотою – один –

У задумчивой двери

Хохотал арлекин.

«Тебе, Тебе, с иного света…»

Тебе, Тебе, с иного света,

Мой Друг, мой Ангел, мой Закон!

Прости безумного поэта,

К тебе не возвратится он.

Я был безумен и печален,

Я искушал свою судьбу,

Я золотистым сном ужален

И чаю таинства в гробу.

Ты просияла мне из ночи,

Из бедной жизни увела,

Ты долу опустила очи,

Мою Ты музу приняла.

В гробу я слышу голос птичий,

Весна близка, земля сыра.

Мне золотой косы девичьей

Понятна томная игра.

«Без Меня б твои сны улетали…»

Без Меня б твои сны улетали

В безжеланно-туманную высь,

Ты воспомни вечерние дали,

В тихий терем, дитя, постучись.

Я живу над зубчатой землею,

Вечерею в Моем терему.

Приходи, Я тебя успокою,

Милый, милый, тебя обниму.

Отошла Я в снега без возврата,

Но, холодные вихри крутя,

На черте огневого заката

Начертала Я Имя, дитя…

«В чужбину по гудящей стали…»

В чужбину по гудящей стали

Лечу, опомнившись едва,

И, веря обещаньям дали,

Твержу вчерашние слова.

Теперь я знаю: где-то в мире,

За далью каменных дорог,

На страшном, на последнем пире

Для нас готовит встречу бог.

И нам недолго любоваться

На эти, здешние пиры:

Пред нами тайны обнажатся,

Возблещут новые миры.

«Золотистою долиной…»

Золотистою долиной

Ты уходишь, нем и дик.

Тает в небе журавлиный

Удаляющийся крик.

Замер, кажется, в зените

Грустный голос, долгий звук.

Бесконечно тянет нити

Торжествующий паук.

Сквозь прозрачные волокна

Солнце, света не тая,

Праздно бьет в слепые окна

Опустелого жилья.

За нарядные одежды

Осень солнцу отдала

Улетевшие надежды

Вдохновенного тепла.

«Я вышел в ночь – узнать, понять…»

Я вышел в ночь – узнать, понять

Далекий шорох, близкий ропот,

Несуществующих принять,

Поверить в мнимый конский топот.

Дорога, под луной бела,

Казалось, полнилась шагами.

Там только чья-то тень брела

И опустилась за холмами.

И слушал я – и услыхал:

Среди дрожащих лунных пятен

Далёко, звонко конь скакал,

И легкий посвист был понятен.

Но здесь, и дальше – ровный звук,

И сердце медленно боролось,

О, как понять, откуда стук,

Откуда будет слышен голос?

И вот, слышнее звон копыт,

И белый конь ко мне несется…

И стало ясно, кто молчит

И на пустом седле смеется.

Я вышел в ночь – узнать, понять

Далекий шорох, близкий ропот,

Несуществующих принять,

Поверить в мнимый конский топот.

«Давно хожу я под окнами…»

Давно хожу я под окнами,

Но видел ее лишь раз.

Я в небе слежу за волокнами

И думаю: день погас.

Давно я думу печальную

Всю отдал за милый сон.

Но песню шепчу прощальную

И думаю: где же он?

Она окно занавесила –

Не смотрит ли милый глаз?

Но сердцу, сердцу не весело:

Я видел ее лишь раз.

Погасло небо осеннее

И розовый небосклон.

А я считаю мгновения

И думаю: где же сон?

«В городе колокол бился…»

В городе колокол бился,

Поздние славя мечты.

Я отошел и молился

Там, где провиделась Ты.

Слушая зов иноверца,

Поздними днями дыша,

Билось по-прежнему сердце,

Не изменялась душа.

Всё отошло, изменило,

Шепчет про душу мою…

Ты лишь Одна сохранила

Древнюю Тайну Свою.

«Я просыпался и всходил…»

Я просыпался и всходил

К окну на темные ступени.

Морозный месяц серебрил

Мои затихнувшие сени.

Давно уж не было вестей,

Но город приносил мне звуки,

И каждый день я ждал гостей

И слушал шорохи и стуки.

И в полночь вздрагивал не раз,

И, пробуждаемый шагами,

Всходил к окну – и видел газ,