Сборник - Зарубежная любовная лирика Страница 7

Подражание Катуллу

Елене

О, только б огонь этих глаз целовать, —Я тысячи раз не устал бы желать!Всегда погружать мои губы в их свет,В одном поцелуе прошло бы сто лет!Но разве душа утолится, любя?Все льнул бы к тебе, целовал бы тебя.Ничто б не могло губ от губ оторвать:Мы все б целовались опять и опять:И пусть поцелуям не будет числа,Как зернам на ниве, где жатва спела.И мысль о разлуке – не стоит труда;Могу ль изменить? – Никогда, никогда!

Посвящается Мэрион

Что ты, Мэрион, так грустна?Или жизнью смущена?Гнев нахмуренных бровейНе к лицу красе твоей.Не любовью ты больна,Нет, ты сердцем холодна.Ведь любовь – печаль в слезах,Смех, иль ямки на щеках,Или склон ресницы томной, —Ей противен холод темный.Будь же светлой, как была,Всем по-прежнему мила,А в снегах твоей зимыХолодны, бездушны мы.Хочешь верности покорной —Улыбайся, хоть притворно.Суждено ль – и в грустный часПрятать прелесть этих глаз?Что ни скажешь – все напрасно;Их лучей игра прекрасна,Губы… Но чиста, скромна,Муза петь их не должна:Она краснеет, хмурит брови,Велит бежать твоей любови,Вот рассудок принесла,Сердце вовремя спасла.Так одно сказать могу(Что б ни думал я – солгу):Губы нежные таятНе одной насмешки яд.Так, в советах беспристрастныхУтешений нет опасных:Песнь моя к тебе проста,Лесть не просится в уста;Я, как брат, учить обязан,Сердцем я с другими связан;Обману ли я тебя,Сразу дюжину любя?Так, прости! Прими без гневаМой совет немилый, дева;А чтоб не был мне в упрекМой докучливый урок,Опишу тебе чертыВластной женской красоты:Как ни сладостна для насАлость губ, лазурность глаз,Как бы локон завитойНи прельщал нас красотой,Все же это плен мгновенный, —Как нас свяжет неизменноЛегкий очерк красоты?Нет в нем строгой полноты.Но открыть ли, что нас свяжет,Что пажам вас чтить прикажетКоролевами всего?Сердце, – больше ничего.

Любовь и смерть

Я на тебя взирал, когда наш враг шел мимо,Готов его сразить, иль пасть с тобой в крови,И, если б пробил час, – делить с тобой,любимой,Все, верность сохранив свободе и любви.

Я на тебя взирал в морях, когда о скалыУдарился корабль в хаосе бурных волн,И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;Гробница – грудь моя, рука – спасенья челн.Я взор мой устремлял в больной и мутныйвзор твой,

И ложе уступил, и, бденьем истомлен,Прильнув к ногам, готов земле отдатьсямертвой,Когда б ты перешла так рано в смертный сон.

Землетрясенье шло и стены сотрясало,И все, как от вина, качалось предо мной.Кого я так искал среди пустого зала?Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.

И судорожный вздох спирало мне страданье,Уж погасала мысль, уже язык немел,Тебе, тебе даря – последнее дыханье,Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.

О, многое прошло; но ты не полюбила,Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.Яне виню тебя, но мне судьба судила —Преступно, без надежд, – любить всевновь и вновь.

Германия

Иоганн Вольфганг Гете

(1749–1832)

Новая любовь. Новая жизньСердце, сердце, что такое?Что смутило жизнь твою?Что-то странное, чужое, —Я тебя не узнаю!

Все прошло, что ты любило,Все, о чем ты так грустило,Труд и отдых, – все прошло.До чего уже дошло!

Иль тебя цветком росистымЭта девственность чела,Взором кротким, нежно-чистымСвоевольно увлекла?

Вдруг хочу от ней укрыться,Встрепенуться, удалиться,Но мой путь еще скорейВновь – увы! – приводит к ней!

И меня на нити тонкой,Безнаказанно шутя,Своенравною ручонкойДержит девочка-дитя.

Красоты волшебной силаКруг заветный очертила.Что за странность – как во сне!О любовь, дай волю мне!

Самообольщение

Соседкин занавес в окнеВолнуется опять.Знать, хочет заглянуть ко мнеИ дома ль я – узнать.

И точно ль гнев ревнивый свой,Что целый день таю,Я оскорбленною душойНавеки сохраню?

Но нет! ребенок милый мойНе думает о том, —Я вижу, ветер заревойИграет полотном.

Прекрасасная ночь

Вот с избушкой я прощаюсь,Где любовь моя живет,И бесшумно пробираюсьПод лесной полночный свод.Лунный луч, дробясь, мерцаетМеж дубами по кустам,И береза воссылаетК небу сладкий фимиам.

Как живительна прохладаЭтой ночи здесь, в тиши!Как целебна тут отрадаЧеловеческой души!Эта ночь томит, врачуя,Но и тысяч равных ейНе сменяю на одну яМилой девушки моей.

«Нет, только тот, кто знал…»

Нет, только тот, кто зналСвиданья жажду,Поймет, как я страдалИ как я стражду.

Гляжу я вдаль… нет сил —Тускнеет око…Ах, кто меня любилИ знал, – далеко!

Вся грудь горит… Кто зналСвиданья жажду,Поймет, как я страдалИ как я стражду.

Из «Эгмонта»

Радость и горе в живом упоенье,Думы и сердце в вечном волненье,В небе ликуя, томясь на земли,Страстно ликующей,Страстно тоскующейЖизни блаженство в одной лишь любви…

Фридрих Рюккерт

(1788–1866)

«Если ты меня разлюбишь…»

Если ты меня разлюбишь,Не могу я разлюбить;Хоть другого ты полюбишь,Буду все тебя любить;Не в моей лишь будет власти,За взаимность вашей страсти,И его мне полюбить.

«Как мне решить, о друг прелестный…»

Как мне решить, о друг прелестный,Кто властью больше: я иль ты?Свободных песен круг небесныйНе больше царства красоты.

Два рая: ты – в моем царица,А мне – в твоем царить дано.Один другому лишь граница,И оба вместе лишь одно.

Там, где любовь твоя невластна,Восходит песни блеск моей;Куда душа ни взглянет страстно,Разверсто небо перед ней.

«И улыбки, и угрозы…»

И улыбки, и угрозыМне твои – все образ розы;Улыбнешься ли сквозь слезы,Ранний цвет я вижу розы,А пойдут твои угрозы,Вспомню розы я занозы;И улыбки, и угрозыМне твои – все образ розы.

«Не хочу морозной я…»

Не хочу морозной яВечности,А хочу бесслезной яМладости,С огненным желанием,Полной упованиемРадости.

Не лавровой веткоюЯ пленен,Миртовой беседкоюОкружен;Пусть бы ненавистнуюВетку кипариснуюЖдал мой сон.

Генрих Гейне

(1797–1856)

Мне снилась царевна

Мне снилась царевна в затишье лесном,Безмолвная ночь расстилалась;И влажным и бледным царевна лицомТак нежно ко мне прижималась.

«Пускай не боится твой старый отец:О троне его не мечтаю,Не нужен мне царский алмазный венец;Тебя я люблю и желаю».

«Твоей мне не быть: я бессильная тень, —С тоской мне она говорила, —Для ласки минутной, лишь скроется день,Меня выпускает могила».

Счастье и несчастье

Счастье деве подобно пугливой:Не умеет любить и любима,Прядь откинув со лба торопливо,Прикоснется губами, и мимо.

А несчастье – вдова и сжимаетВас в объятиях с долгим лобзаньем,А больны вы, перчатки снимаетИ к постели садится с вязаньем.

«На севере диком стоит одиноко…»

На севере диком стоит одинокоНа голой вершине соснаИ дремлет качаясь, и снегом сыпучимОдета как ризой она.

И снится ей все, что в пустыне далекой —В том крае, где солнца восход,Одна и грустна на утесе горючемПрекрасная пальма растет.

«Страдаешь ты, и молкнет ропот мой…»

Страдаешь ты, и молкнет ропот мой[3];Любовь моя, нам поровну страдать!..Пока вся жизнь замрет в груди больнойДитя мое, нам поровну страдать!

Пусть прям и смел блестит огнем твой взор,Насмешки вьется по устам змея,И рвется грудь так гордо на простор,Страдаешь ты, и столько же, как я.

В очах слеза прокрадется порой,Дано тоске улыбку обличать,И грудь твоя не сдавит язвы злой…Любовь моя, нам поровну страдать.

«Они меня истерзали…»

Они меня истерзалиИ сделали смерти бледней, —Одни – своею любовью,Другие – враждою своей.

Они мне мой хлеб отравили,Давали мне яда с водой, —Одни – своею любовью,Другие – своею враждой.

Но та, от которой всех большеДуша и доселе больна,Мне зла никогда не желала,И меня не любила она!

«Мне сон старинный приснился опять…»