Иван Крылов - Басни Страница 7

1813

XVII. Волк и Кукушка

«Прощай, соседка! – Волк Кукушке говорил, —Напрасно я себя покоем здесь манил!Всё те ж у вас и люди и собаки:Один другого злей; и хоть ты ангел будь,Так не минуешь с ними драки». —«А далёко ль соседу путь?И где такой народ благочестивой,С которым думаешь ты жить в ладу?»«О, я прямёхонько идуВ леса Аркадии[47] счастливой.Соседка, то-то сторона!Там, говорят, не знают, что война;Как агнцы, кротки человекиИ молоком текут там реки;Ну, словом, царствуют златые времена!Как братья, все друг с другом поступают.И даже, говорят, собаки там не лают,Не только не кусают.Скажи ж сама, голубка, мне,Не мило ль, даже и во сне,Себя в краю таком увидеть тихом?Прости! не поминай нас лихом!Уж то-то там мы заживём:В ладу, в довольстве, в неге!Не так, как здесь, ходи с оглядкой днёмИ не засни спокойно на ночлеге».«Счастливый путь, сосед мой дорогой! —Кукушка говорит. – А свой ты нрав и зубыЗдесь кинешь, иль возьмёшь с собой?»«Уж кинуть, вздор какой!» —«Так вспомни же меня, что быть тебе без шубы».

Чем нравом кто дурней,Тем более кричит и ропщет на людей:Не видит добрых он, куда ни обернётся,А первый сам ни с кем не уживётся.

1813

XVIII. Петух и Жемчужное зерно

Навозну кучу разрывая,Петух нашёл Жемчужное зерноИ говорит: «Куда оно?Какая вещь пустая!Не глупо ль, что его высоко так ценят?А я бы, право, был гораздо боле радЗерну Ячменному: оно не столь хоть видно,Да сытно».

Невежи судят точно так:В чём толку не поймут, то всё у них пустяк. [48]

1809

XIX. Крестьянин и Работник

Когда у нас беда над головой,То рады мы тому молиться,Кто вздумает за нас вступиться;Но только с плеч беда долой,То избавителю от нас же часто худо:Все взапуски его ценя?т,И если он у нас не виноват,Так это чудо!

Старик Крестьянин с БатракомШёл под вечер лескомДомой, в деревню, с сенокосу,И повстречали вдруг медведя носом к носу.Крестьянин ахнуть не успел,Как на него медведь насел.Подмял Крестьянина, ворочает, ломает,И, где б его почать, лишь место выбирает:Конец приходит старику.«Степанушка, родной, не выдай, милой!» —

Из-под медведя он взмолился Батраку.Вот новый Геркулес, со всей собравшись силой.Что только было в нём,Отнёс полчерепа медведю топоромИ брюхо проколол ему железной вилой.Медведь взревел и замертво упал:Медведь мой издыхает.Прошла беда; Крестьянин встал,И он же Батрака ругает.Опешил бедный мой Степан.«Помилуй, – говорит, – за что?» – «За что, болван!Чему обрадовался сдуру?Знай колет: всю испортил шкуру!»

1815

XX. Обоз

С горшками шёл Обоз,И надобно с крутой горы спускаться,Вот, на горе других оставя дожидаться,Хозяин стал сводить легонько первый воз.Конь добрый на крестце почти его понёс,Катиться возу не давая;А лошадь сверху, молодая,Ругает бедного коня за каждый шаг:«Ай, конь хвалёный, то-то диво!Смотрите: лепится, как рак;Вот чуть не зацепил за камень; косо! криво!Смелее! Вот толчок опять.А тут бы влево лишь принять.Какой осёл! Добро бы было в горуИли в ночную пору, —А то и под гору, и днём!Смотреть, так выйдешь из терпенья!Уж воду бы таскал, коль нет в тебе уменья!Гляди-тко нас, как мы махнём!Не бойсь, минуты не потратим,И возик свой мы не свезём, а скатим!»Тут, выгнувши хребет и понатужа грудь,Тронулася лошадка с возом в путь;Но только под гору она перевалилась,Воз начал напирать, телега раскатилась;Коня толкает взад, коня кидает вбок;Пустился конь со всех четырёх ногНа славу;По камням, рытвинам, пошли толчки,Скачки,Левей, левей, и с возом – бух в канаву!Прощай, хозяйские горшки!

Как в людях многие имеют слабость ту же:Всё кажется в другом ошибкой нам;А примешься за дело сам,Так напроказишь вдвое хуже. [49]

1812

XXI. Воронёнок

ОрёлИз-под небес на стадо налетелИ выхватил ягнёнка,А Ворон молодой вблизи на то смотрел.Взманило это Воронёнка,Да только думает он так: «Уж брать так брать,А то и когти что марать!Бывают и орлы, как видно, плоховаты.Ну, только ль в стаде что ягняты?Вот я как захочуДа налечу,Так царский подлинно кусочек подхвачу!»Тут Ворон поднялся над стадом,Окинул стадо жадным взглядом:Из множества ягнят, баранов и овецВысматривал, сличал и выбрал, наконец,Барана, да какого?Прежирного, прематерого,Который доброму б и волку был в подъём.Изладясь, на него спустилсяИ в шерсть ему, что силы есть, вцепился.Тогда-то он узнал, что добычь не по нём.Что хуже и всего, так на баране томТулуп такой был прекосматый,Густой, всклокоченный, хохлатый,Что из него когтей не вытеребил вонЗатейник наш крылатыйИ кончил подвиг тем, что сам попал в полон.С барана пастухи его чинненько сняли;А чтобы он не мог летать,Ему все крылья окорналиИ детям отдали играть.

Нередко у людей то ж самое бывает,Коль мелкий плутБольшому плуту подражает:Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют. [50]

1811

XXII. Слон на воеводстве

Кто знатен и силён,Да не умён,Так худо, ежели и с добрым сердцем он.

На воеводство был в лесу посажен Слон.Хоть, кажется, слонов и умная порода,Однако же в семье не без урода:Наш ВоеводаВ родню был толст,Да не в родню был прост;А с умыслу он мухи не обидит.Вот добрый Воевода видит —Вступило от овец прошение в Приказ[51]:«Что волки-де совсем сдирают кожу с нас».«О плуты! – Слон кричит, – какое преступлен!Кто грабить дал вам позволенье?»А волки говорят: «Помилуй, наш отец!Не ты ль нам к зи?ме на тулупыПозволил лёгонький оброк собрать с овец?А что они кричат, так овцы глупы:Всего-то придет с них с сестры по шкурке снять;Да и того им жаль отдать».«Ну, то-то ж, – говорит им Слон, – смотрите!Неправды я не потерплю ни в ком:По шкурке, так и быть, возьмите;А больше их не троньте волоском».

1808

XXIII. Осёл и Соловей

Осёл увидел СоловьяИ говорит ему: «Послушай-ка, дружище!Ты, сказывают, петь великий мастерище.Хотел бы очень яСам посудить, твоё услышав пенье,Велико ль подлинно твоё уменье?»Тут Соловей являть своё искусство стал:Защёлкал, засвисталНа тысячу ладов, тянул, переливался;То нежно он ослабевалИ томной вдалеке свирелью отдавался,То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.Внимало всё тогдаЛюбимцу и певцу Авроры[52]:Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,И прилегли стада.Чуть-чуть дыша, пастух им любовалсяИ только иногда,Внимая Соловью, пастушке улыбался.Скончал певец. Осёл, уставясь в землю лбом:«Изрядно, – говорит, – сказать неложно,Тебя без скуки слушать можно;А жаль, что незнакомТы с нашим петухом;Ещё б ты боле навострился,Когда бы у него немножко поучился».Услыша суд такой, мой бедный СоловейВспорхнул и – полетел за тридевять полей.Избави, бог, и нас от этаких судей. [53]

1811

Книга третья

I. Откупщик и Сапожник

Богатый Откупщик в хоромах пышных жил,Ел сладко, вкусно пил;По всякий день давал пиры, банкеты,Сокровищ у него нет сметы.В дому сластей и вин, чего ни пожелай:Всего с избытком, через край.И, словом, кажется, в его хоромах рай.Одним лишь Откупщик страдает,Что он не досыпает.Уж божьего ль боится он суда,Иль просто трусит разориться:Да только всё ему не крепко как-то спится.А сверх того, хоть иногдаОн вздремлет на заре, так новая беда:Бог дал ему певца соседа.С ним из окна в окно жил в хижине беднякСапожник, но такой певун и весельчак,Что с утренней зари и до обеда,С обеда до ночи без умолку поётИ богачу заснуть никак он не даёт.Как быть и как с соседом сладить,Чтоб от пенья? его отвадить?Велеть молчать: так власти нет;Просил: так просьба не берёт.Придумал, наконец, и за соседом шлёт.Пришёл сосед.«Приятель дорогой, здорово!»«Челом вам бьём за ласковое слово».«Ну, что, брат, каково делишки, Клим, идут?»(В ком нужда, уж того мы знаем, как зовут.«Делишки, барин? Да не худо!»«Так от того-то ты так весел, так поёшь?Ты, стало, счастливо живёшь?»«На бога грех роптать, и что ж за чудо?Работою завален я всегда;Хозяйка у меня добра и молода:А с доброю женой, кто этого не знает,Живётся как-то веселей». —«И деньги есть?» – «Ну, нет, хоть лишних не бывает,Зато нет лишних и затей».«Итак, мой друг, ты быть богаче не желаешь?»«Я этого не говорю;Хоть бога и за то, что есть, благодарю;Но сам ты, барин, знаешь,Что человек, пока живёт,Всё хочет более: таков уж здешний свет.Я чай, ведь и тебе твоих сокровищ мало,И мне бы быть богатей не мешало».«Ты дело говоришь, дружок:Хоть при богатстве нам есть также неприятства,Хоть говорят, что бедность не порок,Но всё уж коль терпеть, так лучше от богатства,Возьми же: вот тебе рублёвиков мешок:Ты мне за правду полюбился.Поди: дай бог, чтоб ты с моей руки разжился.Смотри, лишь промотать сих денег не могиИ к нужде их ты береги!Пять сот рублей тут верным счётом.Прощай!» Сапожник мой,Схватя мешок, скорей домойНе бе?гом, лётом;Примчал гостинец под полой;И той же ночи в подземельеЗарыл мешок – и с ним своё веселье!Не только песен нет, куда девался сон(Узнал бессонницу и он!);Всё подозрительно, и всё его тревожит:Чуть ночью кошка заскребёт,Ему уж кажется, что вор к нему идёт:Похолодеет весь, и ухо он приложит.Ну, словом, жизнь пошла, хоть кинуться в реку.Сапожник бился, билсяИ, наконец, за ум хватился:Бежит с мешком к ОткупщикуИ говорит: «Спасибо на приятстве,Вот твой мешок, возьми его назад:Я до него не знал, как худо спят.Живи ты при своём богатстве:А мне, за песни и за сон,Не надобен ни миллион». [54]

1811