Юрий Нестеренко - Стихи (2) Страница 7

«В этом городе, похожем на общественный сортир…»

В этом городе, похожем на общественный сортир,Словно опухоль из клеток, состоящем из квартир,Воплотившем единенье суеты и духоты,Средь бесчисленных и прочих проживаешь также ты.

Ты выходишь на работу ровно в 8:45,Отсыпаешься в субботу, а потом не спишь опять,И по улицам унылым, что открыты злым ветрам,Полусонный, одурелый, ты плетешься по утрам.

Волоча портфель с делами, словно каторжник — ядро,Вечно сдавленный телами в переполненном метро,Вечно в поисках минуты, чтобы дух перевести,От зарплаты до зарплаты, с девяти и до шести.

Вечно дышащий бензином, потом, пивом, табаком,В толкотне по магазинам пробираешься бочком,Чтобы вечером, желудку нанеся обычный вред,Отключаться на диване под привычный телебред.

Ах, тебе бы жить на юге, в припортовом городке,И бродить бы на досуге по округе налегке,Размышлять не о зарплате — о безбрежности стихий…Ты писал бы вечерами превосходные стихи.

Ах, тебе бы жить в поместье и носить приставку «фон»,Дорожить фамильной честью, не слыхать про телефон,Наблюдать сквозь окна замка, как ползет седой туман,И писать бы философский многоплановый роман.

Иль в ином тысячелетье — любо-дорого смотреть:На далекой жить планете, два столетья не стареть.Ты б под солнцами чужими, при оранжевой луне,Тоже что-нибудь писал бы, гениальное вполне.

Но увы! Твоим талантам прогреметь не суждено,Ты и сам о них не знаешь, а узнаешь — все равноУдушают, убивают, выпивают их до днаЭти люди, этот город, это время и страна…

1998

«В одной стране — возможно, что восточной…»

В одной стране — возможно, что восточной,Возможно, не совсем — не в этом суть —Во время оно царствовал тиран.Предшественник его был добрый царь —При нем министры и чины понижеВсе как один, добро любили тоже,И оттого добра у них немалоСкопилось в погребах и закромах;В казне же вовсе чудеса творились:Бывало, соберут, к примеру, подать,И казначей, отперши семь замков,В сундук казенный бросит горсть монет —Так ни одна не звякнет — оттого,Что ни одна не долетит до днища!Куда девались? Черт их разберет!Народ спервоначалу не роптал,Зане и сам был испокон вековДобролюбив и к чудесам способен,Но в некий день злосчастный оказалось,Что в царстве больше нечего украсть!И вот тогда-то дружный глас народаРешительно потребовал порядка,И на престол был возведен тиран.Тиран и впрямь порядок обеспечил,От ржавчины очистив древний меч,И рвение похвальное являя:При нем ворам отпиливали руки,Бандитов утопляли в нужном месте,Мздоимцев вешали, прелюбодеямЩипцами вырывали грешный уд —Короче, добродетель процветала!И среди мудрых сих установленийОсобенно отметить надлежитОдно: как именно решил тиранВопрос проклятый о свободе слова.(А, надобно сказать, сию державуНе миновала тяжкая напасть —Поэтов было там, что тараканов!И каждый, как обычно, мнил себяПупом земли, посланником небес,Заступником народа, гласом божьим,Огнем палящим, чистым родником,Столпом культуры и грозою тронов —Насчет певцов любви вообще молчу.)Так вот, тиран цензуру упразднил,Отправил кучу сыщиков в отставкуИ учредил взамен такой порядок:При нем любой поэт без исключенья,Будь он хоть гений чистой красоты,Хоть графоман, придурок и пропойца,Хоть юноша безусый, хоть старик,Хоть вообще не мужеского пола —Явиться мог в специальный департаментИ рукопись приемщице отдать.И тотчас же, на средства государства,Стихи его дословно, без изъятий,Включая и гражданственные оды,И едкие сатиры на тирана,И дерзкое хуление святынь,И всякое срамное непотребство,И, наконец, любой бездарный бред —Печатались большими тиражами!(Зане тиран был деспот просвещенный,Знал грамоте и даже разрешилВ стране книгопечатные машины.)При этом самый лучший экземпляр,В красивой твердой глянцевой обложке,Шел автору.На следующий деньНа площади, запруженной народом,Поэт, в венце лавровом, в белой тоге(Или в венце терновом и в лохмотьях —Тут кто как пожелает) восходилНа эшафот, покрытый алым шелком(Автографы попутно раздавая),Торжественно жал руку палачу(А впрочем, мог и плюнуть — ведь недаромПалач надбавку получал за вредность),И наконец, склонив на плаху шею,Под визг поклонниц и рукоплесканья,В единый миг лишался головы.Казненного останки в тот же деньНа Кладбище Поэтов погребали,И книгу в твердой глянцевой обложкеВ гроб клали с отсеченной головой.Был много лет незыблем сей обычай,Среди других, тираном учрежденных,Но время быстролетно, как ни жаль —Над ним не властен ни один правитель!И как-то раз, проснувшись поутру,В газетах жители прочли в испуге:«Тиран помре! Да здравствует свобода!»Испуг, однако, оказался краток:Уж к вечеру какой-то сорванецНавозом мазал статую тирана,Потом Республиканский КомитетПровозгласил отмену смертной казниИ двери тюрем настежь распахнул —Короче, понеслось. И вскоре воры,Бандиты и мздоимцы процвели,Казна пустела, подать не сбиралась,Солдаты пропивали щит и меч,А девы юные, утратив стыд,Уже прилюдно предавались блуду…И как вы думаете, кто хулилВсех более все эти перемены?Кто больше всех жалел и сокрушалсяО прошлом?Ну конечно же, поэты!Ведь при тиране каждому из нихНадежно гарантировалась слава,Поклонницы, восторженные толпы,Молчание зоилов (ведь ругатьНа смерть идущих было неэтичным),Немалые, при жизни, тиражиИ мученический венец впридачу!А ныне — где все это? Ах, увы!…Когда вам скажут (сам я часто слышал):«Тиран поэтов извести не мог,Республика же извела» — не верьте:Практически во всяком кабакеУвидите вы кучку оборванцев,Нечесанных, испитых, неопрятных,Средь коих всяк с горящими глазамиКричит другим: «Я гений! Вы дерьмо!»Иной его хватает за грудки,Тот — в волоса вцепляется собрату,И глядь — уж все они тузят друг друга,Пока не свалятся в изнеможенье…Вы, может, видя это, удивлялись:Коль так они друг друга ненавидят,Зачем же вместе сходятся? Что делать —Когда бы не собратья, кто вообщеОб их существовании бы помнил?Коль есть у вас к несчастным состраданье,Вы им подайте медную монету —Они ее, конечно же, пропьют,И спать улягутся под стол кабацкий;Пусть им приснится площадь, эшафот,Поклонницы, блестящая обложка,Овации, и тога, и автограф,Великодушно данный палачу…

2001

Back in the USSR

Ну вот и ответ на вопросы!Покуда мы спорили, друг,Зарытые в землю отбросыОпять проступили вокруг.

Осколки хрустального мифаЛедышками тают в руках.Наследники дела СизифаОстались опять в дураках,

И снова глодает бессильеСвинцовую пайку тоски,И пьяная баба РоссияПрисела, спустивши портки.

И снова послушное стадоМычит похвалу пастуху,А наши с тобой баррикадыДавно превратились в труху.

К истокам стремясь возвратиться,Спираль замыкается в круг,И вновь перелетные птицыНа запад летят, не на юг.

Летите, спасайтесь, бегите!Мишень, как круги на воде…И впору кричать «Помогите!»Да кто нам поможет и где?

Ну разве какой академикОттиснет об этом статью…Но виду, который эндемик,Не выжить в далеком краю.

Справляйте, справляйте поминкиПод хохот безмозглых невежд,Сыграйте мелодию ГлинкиНад братской могилой надежд.

С фасадов смывают свободу…Припав к ледяному ручью,Глотайте соленую водуЗа вечную участь свою:

Стоять, ощущая спиноюЩербатую плоскость стены,И харкнуть кровавой слюноюВ паскудную харю страны.

И кто там был честный-хороший?Какие сияли мечты?Сечет-заметает порошейПоследние наши цветы…

Под скрип сапогов караулаМотается ствол на ремне,И смотрит из черного дулаУверенность в завтрашнем дне.

декабрь 2000

Инструкция по технике безопасности