Михаил Лермонтов - Том 2. Стихотворения 1832-1841 Страница 7

В альбом (Из Байрона)*

Как одинокая гробницаВниманье путника зовет,Так эта бледная страницаПусть милый взор твой привлечет.

И если после многих летПрочтешь ты, как мечтал поэт,И вспомнишь, как тебя любил он,То думай, что его уж нет,Что сердце здесь похоронил он.

«Великий муж! Здесь нет награды…»*

Великий муж! Здесь нет награды,Достойной доблести твоей!Ее на небе сыщут взгляды,И не найдут среди людей.

Но беспристрастное преданьеТвой славный подвиг сохранит,И, услыхав твое названье,Твой сын душою закипит.

Свершит блистательную тризнуПотомок поздний над тобойИ с непритворною слезойПромолвит: «он любил отчизну!»

1837

Бородино*

«Скажи-ка, дядя, ведь не даромМосква, спаленная пожаром, Французу отдана?Ведь были ж схватки боевые?Да, говорят, еще какие!Не даром помнит вся Россия Про день Бородина!»

— Да, были люди в наше время,Не то, что нынешнее племя: Богатыри — не вы!Плохая им досталась доля:Не многие вернулись с поля…Не будь на то господня воля, Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,Досадно было, боя ждали, Ворчали старики:«Что ж мы? на зимние квартиры?Не смеют что ли командирыЧужие изорвать мундиры О русские штыки?»

И вот нашли большое поле:Есть разгуляться где на воле! Построили редут.У наших ушки на макушке!Чуть утро осветило пушкиИ леса синие верхушки — Французы тут-как-тут.

Забил заряд я в пушку тугоИ думал: угощу я друга! Постой-ка, брат, мусью!Что тут хитрить, пожалуй к бою;Уж мы пойдем ломить стеною,Уж постоим мы головою За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.Что толку в этакой безделке? Мы ждали третий день.Повсюду стали слышны речи:«Пора добраться до картечи!»И вот на поле грозной сечи Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,И слышно было до рассвета, Как ликовал француз.Но тих был наш бивак открытый:Кто кивер чистил весь избитый,Кто штык точил, ворча сердито, Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,Всё шумно вдруг зашевелилось, Сверкнул за строем строй.Полковник наш рожден был хватом:Слуга царю, отец солдатам…Да, жаль его: сражен булатом, Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:«Ребята! не Москва ль за нами? Умремте ж под Москвой,Как наши братья умирали!»— И умереть мы обещали,И клятву верности сдержали Мы в бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучийФранцузы двинулись как тучи, И всё на наш редут.Уланы с пестрыми значками,Драгуны с конскими хвостами,Все промелькнули перед нами, Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..Носились знамена как тени, В дыму огонь блестел,Звучал булат, картечь визжала,Рука бойцов колоть устала,И ядрам пролетать мешала Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,Что значит русский бой удалый, Наш рукопашный бой!..Земля тряслась — как наши груди,Смешались в кучу кони, люди,И залпы тысячи орудий Слились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовыЗаутра бой затеять новый И до конца стоять…Вот затрещали барабаны —И отступили басурманы.Тогда считать мы стали раны, Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,Могучее, лихое племя: Богатыри — не вы.Плохая им досталась доля:Не многие вернулись с поля.Когда б на то не божья воля, Не отдали б Москвы!

Смерть Поэта*

   Погиб поэт! — невольник чести —   Пал, оклеветанный молвой,   С свинцом в груди и жаждой мести,   Поникнув гордой головой!..   Не вынесла душа поэта   Позора мелочных обид,   Восстал он против мнений света   Один как прежде… и убит!   Убит!.. к чему теперь рыданья,   Пустых похвал ненужный хор,   И жалкий лепет оправданья?   Судьбы свершился приговор!   Не вы ль сперва так злобно гнали   Его свободный, смелый дар   И для потехи раздували   Чуть затаившийся пожар?   Что ж? веселитесь… — он мучений   Последних вынести не мог:   Угас, как светоч, дивный гений,   Увял торжественный венок.

   Его убийца хладнокровно   Навел удар… спасенья нет:   Пустое сердце бьется ровно,   В руке не дрогнул пистолет.   И что за диво?.. издалёка,   Подобный сотням беглецов,   На ловлю счастья и чинов   Заброшен к нам по воле рока;   Смеясь, он дерзко презирал   Земли чужой язык и нравы;   Не мог щадить он нашей славы;   Не мог понять в сей миг кровавый,   На что́ он руку поднимал!..

   И он убит — и взят могилой,  Как тот певец, неведомый, но милый,   Добыча ревности глухой,  Воспетый им с такою чудной силой,Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

Зачем от мирных нег и дружбы простодушнойВступил он в этот свет завистливый и душныйДля сердца вольного и пламенных страстей?Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,Зачем поверил он словам и ласкам ложным, Он, с юных лет постигнувший людей?..

И прежний сняв венок — они венец терновый,Увитый лаврами, надели на него:   Но иглы тайные суровоЯзвили славное чело;   Отравлены его последние мгновеньяКоварным шопотом насмешливых невежд, И умер он — с напрасной жаждой мщенья,С досадой тайною обманутых надежд.   Замолкли звуки чудных песен,   Не раздаваться им опять:   Приют певца угрюм и тесен,   И на устах его печать. —

   А вы, надменные потомкиИзвестной подлостью прославленных отцов,Пятою рабскою поправшие обломкиИгрою счастия обиженных родов!Вы, жадною толпой стоящие у трона,Свободы, Гения и Славы палачи! Таитесь вы под сению закона, Пред вами суд и правда — всё молчи!..Но есть и божий суд, наперсники разврата!    Есть грозный суд: он ждет;   Он не доступен звону злата,И мысли и дела он знает наперед.Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:   Оно вам не поможет вновь,И вы не смоете всей вашей черной кровью   Поэта праведную кровь!

Ветка Палестины*

Скажи мне, ветка Палестины:Где ты росла, где ты цвела?Каких холмов, какой долиныТы украшением была?

У вод ли чистых ИорданаВостока луч тебя ласкал,Ночной ли ветр в горах ЛиванаТебя сердито колыхал?

Молитву ль тихую читалиИль пели песни старины,Когда листы твои сплеталиСолима бедные сыны?

И пальма та жива ль поныне?Всё так же ль манит в летний знойОна прохожего в пустынеШироколиственной главой?

Или в разлуке безотраднойОна увяла, как и ты,И дольний прах ложится жадноНа пожелтевшие листы?..

Поведай: набожной рукоюКто в этот край тебя занес?Грустил он часто над тобою?Хранишь ты след горючих слез?

Иль, божьей рати лучший воин,Он был, с безоблачным челом,Как ты, всегда небес достоинПеред людьми и божеством?..

Заботой тайною хранимаПеред иконой золотойСтоишь ты, ветвь Ерусалима,Святыни верный часовой!

Прозрачный сумрак, луч лампады,Кивот и крест, символ святой…Всё полно мира и отрадыВокруг тебя и над тобой.

Узник*