Адам Мицкевич - Стихотворения Страница 7

27 января [1819 г], Ковно

ЛЮБЛЮ Я!

Ты видишь, Марыля, у края опушкиНаправо, там заросль густая,Налево долина, где вьется речушка,Горбатится мост, нависая.Вон старая церковь и сруб колокольни,Там ухает филин уныло,Малинник густой там разросся привольно,В малиннике ж этом – могилы.Душа ль там заклятая, бес ли в безлюдье,Но в полночь по этой дороге,Наскблько запомнили старые люди,Никто не пройдет без тревоги!И чуть только полночь покров свой набросит,Вдруг храм открывается с трескомИ ветер трезвон похоронный разносит,Кусты озаряются блеском.Вдруг вспыхнет, как молния, бледное пламя,И громы подземные грянут,Могилы в кустах зашевелят горбами,И призраки страшные встанут.То труп по дороге ползет безголовый,А то голова, но без тела,Ощеривши рот искривленный, лиловый,Таращит глаза остеклело.То волк-нетопырь свои крылья раскинет,А кто отогнать его хочет,Скажи только: «Сгинь, пропади!» – и он сгинет,Но дьявольски вдруг захохочет.И каждый, кто ездит, со злобой покинетПроклятую эту дорогу:Тот дышло сломает, тот воз опрокинет,Иль конь его вывихнет ногу.Не раз я с Анджеем беседовал старымПро это заклятое место:Смеясь над чертями, не верил я чарам,Там ездил всегда без объезда.Однажды, когда ехал ночью я в Руту,На самом мосту, там, у кручи,В упряжке вдруг вздыбились лошади круто.«Гей!» – крикнул, стегая их, кучер.И кони, рванувшись из всей своей мочи,Сломали оглоблю тугую.«Остаться здесь в поле, к тому же средь ночи,Сказал я, – вот это люблю я!»И только промолвил, как призрак девицыВдруг выплыл из вод серебристых:Вся в белой одежде, как снег, белолица,В венке из мерцаний лучистых.И замерло сердце, застынуть готово,От ужаса вздыбился волос.Кричу: «Да прославится имя Христово!»«Во веки веков!» – слышу голос.«Кто б ни был ты, путник, будь счастьем отмечен,Меня ты избавил от муки.В довольстве, в покое живи, долговечен,Пусть чтут тебя дети и внуки!Ты видишь здесь образ души моей грешной,Теперь уж ее не сгублю я:Меня от чистилища – ночи кромешнойИзбавил ты словом: люблю я!Пока еще звезд не померкло сиянье,Еще петухи не пропели,Тебе расскажу, – и другим в назиданьеО грешном поведай ты деле!Когда-то беспечно жила я на свете,Марылей звалась я когда-то;Отец мой был первый чиновник в повете,Всесильный, вельможный, богатый.При жизни он справить хотел мою свадьбу:К богатой, красивой невестеПоклонников много съезжалось в усадьбу,И я привыкала к их лести.Вниманием их я надменно кичилась.Толпа их под музыку балаЗа мною, как шлейф по пятам, волочилась,Но всеми я пренебрегала.Приехал и Юзек; двадцатое летоВстречал он, правдивый и скромный,Не требовал он на признанья ответаВздыхал лишь, застенчивый, томный.Напрасно вздыхал он и таял всечасно:Влекло меня к странным утехам,Меня забавлял лишь страдалец несчастный,Ему отвечала я смехом.«Уйду!» – говорил он. «Ступай себе с богом!»Ушел он со вздохом влюбленным;Погиб от любви, – на прибрежье отлогомЛежит он под кровом зеленым.С тех пор стала жизнь для Марыли постылой,Раскаялась я, только поздно;Того, кто навеки взят темной могилой,Вернуть ли мольбою мне слезной!Однажды, когда забавлялась я дома,Раздался вдруг грохот ужасныйИ Юзек явился, средь свиста и грома,Как признак пылающий, красный.Схватил и унес и в удушливом дымеВ чистилище бросил, в потоки.Средь скрежета, стонов, словами такимиОн вынес мне суд свой жестокий:«Ты знала, что бог сотворил из мужчиныЖену как венец мирозданья.Чтоб в жизни тяжелой смягчала кручину,Для радости, не для страданья.А сердце твое из куска ледяного,Никто, преклонясь пред тобою,Не выпросил с губ твоих нежного словаПризнаньем, слезами, мольбою.В чистилище долгие годы за это,Терзать тебя будут здесь, злую,Покуда мужчина живой с того светаТебе не промолвит: люблю я!То слово вымаливал Юзек твой бедный,Лил горькие слезы, несчастный;Пусть молит о том же и призрак твой бледный,Терзаемый мукой ужасной!»Сказал, и схватили меня злые духиИ вот – уже скоро год сотыйДнем мучат, а ночью скитаюсь я глухоПо зарослям топким болота;Близ церкви у Юзя сижу на могиле,И долу и выси чужая,Пугаю прохожих, чтоб ночью спешили,Подальше тот мост объезжая.Болотом веду или темною чащейИль порчей коня погублю я;И каждый клянет меня руганью мстящей,Ты первый сказал мне: люблю я!За это с грядущего занавес мракаСниму я, как тучу ненастья:Ты встретишь Марылю, полюбишь, однако…»Запел тут петух на несчастье.Кивнула мне радостно, словно воскресла,И, облачком утренним тая,Она на глазах моих тихо исчезлаНад речкой, как мгла золотая.Смотрю: воз исправен, стоит, где посуше,Пропали все страхи ночные;Прошу всех: три раза за грешную душуПрочесть «Пресвятая Мария».

[1819]

ПАНИ ТВАРДОВСКАЯ

Курят люльки, пьют, хохочут,Дым столбом, корчма вверх дном,Свищут в пляске и топочут – Стены ходят ходуном.Сам Твардовский в этом хореВосседает, как паша,По колено пану море:«Гей, душа! Гуляй, душа!»Видит пан вояку-хвата,Что бахвалиться привык,Свистнул саблей – нет солдата,Зайцем стал он в тот же миг.Пан судье из трибуналаСунул золото под нос,Лишь раздался звон металла,Нет судьи – пред вами пес.Пан сапожника-пьянчужкуЩелкнул по носу – и вотИзо лба бедняги в кружкуВодка гданьская течет.Пан хлебнул, но что за чудо!Кто там возится на дне?..Черт?.. «Здорово, кум! Откуда?С чем пожаловал ко мне?»В кружке чертик из прожженных,Истый немец с ноготок,Изогнулся весь в поклонах,Шляпу снял и на пол – скок.И мгновенно на два локтяНа глазах у всех подрос.Ну и облик! – птичьи когтиИ крючком изогнут нос.«А, Твардовский?! Встретить братцаМне приятно, дорогой!Что? Со мной не хочешь знаться?Мефистофель пред тобой!Договором нас связалаВ полночь Лысая гора.Дней с тех пор прошло немало,Рассчитаться б нам пора!Клялся ты на коже бычьей,Что спустя два года самВ Рим придешь свершить обычай,То есть выдашь душу нам.Ад служил тебе исправно,Не жалел ни чар, ни сил,Семь годков ты пожил славно,Но о Риме позабыл.Шел ты в сеть путем незримым,Не страшился здешних мест,Глянь, корчма зовется «Римом»,Так что, пане, под арест!»Не предвидел пан такого.Марш – к дверям. Но бес лукав:«Стой! А как же честь и слово?»Уцепился за рукав.Как тут быть? Близка могила,Знать, придется в пекло лезть…Но внезапно осенило,Пан подумал: выход есть!«Верно, черт! Себе на гореЯ пошел на сделку, но…Погляди-ка, в договореЕсть условие одно:Перед смертью три задачиДать могу. И кончим спор!Все исполни, а иначеРасторгаем договор.Видишь вывеску у входаС намалеванным конем?Дело вот какого рода:Я скакать хочу на нем.Чтобы лошадь гарцевала,Плеть сплети мне из песка.Да построй мне для привалаДом у ближне. го леска.Из орехов сбей просторный,Высотой с Карпаты, дом,Вместо крыши мака зернаУложи на доме том.Зерен требуется уйма,Не сочтешь – в глазах черно;Тьг ж забей гвоздей в три дюймаПо три в каждое зерно!»Свистнул бес, и все готово:Свита плетка из песка,Конь оседлан, бьет подковой,Дом построен у леска.На коня вскочил Твардовский,Конь под ним, храпя, взвился,Взял в галоп скакун бесовский,Пана по полю неся.«Наша бита, пане дьявол,Но еще не все, постой,Ты, дружок, в тазу не плавалСо свяченою водой».Тварь нечистая не рада,Весь в поту холодном бес,Но приказ исполнить надо,Крякнул он и в таз полез.«Ну и баня! Вот так страсти!Черт взвился, как из пращи,Уж теперь ты в нашей власти,Едем в пекло – не взыщи!»«Нет! Еще одно осталось!Тут спасует сатана!Погоди, нечистый, малость,Вон идет моя жена!Груз твоих бесовских тяготЯ бы мог в аду принять,Если б ты Твардовской на годВзялся мужа заменять.Обещай ей послушанье,Угождать ей дай обет.Если ж ты рассердишь пани,Весь наш договор – на нет».Только черт уже не слышит,Все косится на порог,От испуга еле дышит,Задрожал и – наутек.Пан за ним к дверям метнулся,Хвать его, но прыткий бесИзловчился, извернулся,Юркнул в щелку и исчез:

[Первая половина 1820 г.]

ЛИЛИИ

Беда стряслась нежданноУбила пани пана,В лесной зарыла чащеНад речкою журчащей,Сажала клубни лилийИ пела на могиле:«Растите так высоко,Как пан зарыт глубоко,Как он зарыт глубоко,Так вам расти высоко».Вся в брызгах крови алойМужеубийца встала,Бежит, по рощам рыщет,По склонам и по долам.Стемнело. Ветер свищетВо мраке невеселом.Прокаркал ворон в ухо,Заухал филин глухо.Избушка на поляне,Ручей и старый бук.К избушке мчится пани,Стучится в дверь – тук-тук!«Кто там?» – И на порогеОтшельник с ночником.Она, крича в тревоге,Как дух, ворвалась в дом.Лицо бело, как иней,Безумный взор горит,Рот искривился синий,Хохочет: «Муж! Убит!»«Постой. Господь с тобою.Что бродишь дотемнаНенастною пороюВ глухом лесу одна?»«Мой замок за кудрявымЛеском, у синих вод.На Киев с БолеславомУшел мой муж в поход.И нет о нем ни слова.Проходит год, года.Стезя добра сурова,А я ведь молода.Был грех – пришла тревога:Что станется со мной?Король карает строго.Ах, едет муж домой!Узнает муж немного!Вот кровь! гляди! вот нож!А мужа нет… Ну что ж,Старик, я все сказала.Сними же грех с души,Тоску души усталойМолитвой заглуши.Приму я муки ада,На казнь пойду за грех,Одно мне только надоПозор мой скрыть от всех».Ответил схимник старый:«Тебя не совесть жжет,Страшишься только кары?Не бойся – все сойдет,Будь весела, беспечна,Жить этой тайне вечно,Так, знать, судил нам бог,Смолчишь – и все в секрете.Муж рассказать бы мог,Да нет его на свете».Обрадовалась пани,За дверь – и на поляне,Домой во мраке ночиПомчалась что есть мочи.Навстречу дети: «Мама!Твердят они упрямо,Послушай, где отец?»«Мертвец? Где? Ах, отец?И молвит наконец:Отец ваш там у бора.Домой придет он скоро».Прождали вечер дети,Ждут и второй, и третий,Неделю погрустилиИ наконец забыли.Но пани не забыла,Все время в мыслях грехИ комом в горле смех,А сердцу все постыло.Все ночи до утраЕй не сомкнуть ресницы:Кто там к дверям светлицыПриходит со двора?И слышно на рассвете:«Я здесь! Я с вами, дети».Вновь утро. Вновь унылоИ снова в мыслях грех,И комом в горле смех,А сердцу все постыло.«Что это? Стук копыт?Эй, Ганка, – за ворота!Я слышу, мост гудит.Неужто едет кто-то?Взгляни, кто скачет там?Быть может, гости к нам?»«Да, вижу их на склоне,Хотя в тумане даль,Ржут вороные кони,Сверкает сабель сталь.Да, едут! Как нежданно!Ах, это братья пана?»«Привет! Мы снова вместе!Встречай нас честь по чести!Где брат наш?» – «Брата нет.Покинул этот свет».«Давно ли?» – «Год уж минул,Как он в сраженье сгинул».«Не верь! Все это бред!Войны в помине нет.Он жив, забудь же горе,Увидишь мужа вскоре».Как пани побледнела,На миг обмякло тело,В глазах застыл испуг,Смятенье и тревога.«Где мертвый?.. Где супруг?»Пришла в себя немного;Приняв пристойный вид,Она гостям твердит:«Где муж мой? где мой милый?Так жду – нет больше силы!»«Он с нами был вначале,Но поспешил тотчасТвои унять печали,Достойно встретить нас.Он будет завтра дома.Пошел кружным путем,Дорогой незнакомой.Немного подождем,На поиски пошлем.Он будет завтра дома».Послали челядь в лес,Все тщетно – брат исчез.День ждали, не дождались,В слезах домой собрались.Но пани у порога:«Родные, хоть немногоПрошу вас обождать.В дороге что за счастьеОсеннее ненастье?Глядите – дождь опять».Ждут, ждут – не видно брата,Промчалась без возвратаЗима. Все ждут и ждут:Придет весной, быть может?А брата черви гложут,Цветы над ним растут,Так выросли высоко,Как он лежит глубоко.Ждут братья, и домойНе тянет их весной.Хозяйство тут завидно,Хбзяйка миловидна.Пора бы в путь собраться,Нет, ждут, как прежде, братца,Прошла весна, и к летуО нем помина нету.Хозяйство тут завидно,Хозяйка миловидна,Вдвоем тут загостились,Вдвоем в нее влюбились.Надежды не помогут,Сомнений не избыть,Вдвоем с ней жить не могут,А без нее – не жить!Чтоб все решить по чести,Идут к невестке вместе.«Хотим промолвить слово,Не будь же к нам сурова.Уже почти что годМы брата ждем напрасно,Ты молода, прекрасна,Но молодость пройдет,Пусть нелегка утрата,Возьми за брата – брата».Они умолкли оба,Их стала ревность жечь,В глазах сверкнула злоба,Бессвязной стала речь,В сердцах вражда до гроба,Рука сжимает меч.Невестка, видя это,Не в силах дать ответаИ просит обождать.Она бежит опятьТуда, где на полянеРучей и старый бук.К избушке мчится пани,Стучится в дверь – тук-тук!И старику с началаВсю правду рассказала.«Как быть, скажи, отец?Объяла братьев злоба:Они милы мне оба;Так с кем же – под венец?Есть дети, есть достаток,Есть деревень с десяток,Хотя живется хуже,Чем я жила при муже.Мне счастья бог не судит,Замужества не будет.Как мне уйти от кары?Чуть ночь – опять кошмары:Едва сомкну ресницы,Трах! – настежь дверь светлицы,Вскочу – и ухо слышит,Как он идет, как дышит,Мне слышен шаг, отец,Я вижу – он… мертвец!Склонился к изголовьюС ножом, залитым кровью,Из пасти искры сыплет,Меня терзает, щиплет.Ах, что это за страх!Не жить мне в тех стенах,Мне счастья бог не судит,Замужества не будет!»Сказал ей схимник старый:«Злодейства нет без кары,Но, слыша покаянье,Смягчает бог страданье.Такое знаю словоЧудотворящий знак:Захочешь – муж твой сноваВернется в мир. Ну, как?»«Воскреснет? Боже правый!Нет! только не сейчас!Навеки нож кровавыйРазъединяет нас.Пусть я достойна кары,Снесу любые кары,Но только б не кошмары.Все брошу – дом, весельеИ в монастырской кельеОт всех укроюсь глаз.Но это!.. Боже правый!Нет, только не сейчас!Навеки нож кровавыйРазъединяет нас!»Вздохнул старик в печали,Лишь слезы замерцали,И заслонил старикЛадонью скорбный лик.«Ступай, венчайся в храме.Мертвец навеки в яме.Себя ты не тревожь,Он канул в мрак унылый,Не выйдет из могилы,Пока не позовешь».«Но как мне быть, отец?Но с кем же – под венец?»«Вернейшая дорогаОтдаться воле бога.Чуть свет, с росою ранней,Пусть братья на полянеЦветов нарвут и вместеСплетут венки невесте,На них оставят меткуТесемку или ветку,Пусть в алтаре положат,И тут господь поможет:Чей ты венок возьмешь,С тем под венец пойдешь».Обрадовалась пани:Скорее – под венец!Не страшен ей мертвец,Все решено заране:Во сне ли, наявуЕго не призову!Повеселела пани,За дверь – и на поляне,Домой во мраке ночиПомчалась что есть мочи.Мелькает лес, поляны,Захватывает дух,И ловит чуткий слухКакой-то шепот странный.Кто это там, незваный?Ночная шепчет глушь:«Я муж твой! Слышишь? Муж!»Чу! Снова шепот странный.Бегом! Все как во сне,Мурашки по спине,Как страшен мрак бездонный.Кто это? В чаще стоны.И снова шепчет глушь:«Я муж твой! Слышишь? Муж!»Час близится. В усадьбеПриготовленья к свадьбе,Во двор выходят братья,Невеста в белом платьеСтоит среди подругИ в их толпе веселойИдет под свод костела,Берет венок. ЗастылиВ молчанье все вокруг.Венок сплетен из лилий!«Не ты ли сплел? Не ты ли?Кто? Кто же мой супруг?»Выходит старший брат,Смеется, пляшет, рад,Пылают щеки маком.«Он мой, венок! Он мой!Моей сплетен рукой,Моим отмечен знакомПриметною тесьмой!Он мой, он мой, он мой!»«Ложь! – закричал второй.Пойдемте все из храмаК могиле над рекой,Туда пойдемте прямо,Где собственной рукойЦветы сорвал я в чащеНад речкою журчащей.Он мой, он мой, он мой!»В неукротимой страстиТак братья горячи!Схватились за мечиИ рвут венок на части.Жестокий вспыхнул бой.«Он мой, он мой, он мой!»Дверь настежь. Вмиг погаслоВо всех лампадах масло,И, в саване до пят,Знакомая фигураВозникла – все дрожат,Возникла – смотрит хмуро.И – = – голос гробовой:«Венок не ваш, а мой!Цветы – с моей могилы,Меня венчай, прелат!Жена! Я здесь – твой милый,Твой муж! А вам я – брат!Спасетесь вы едва ли:Мои цветы вы рвали.Я здесь. Я муж и брат.Вас обуяла злоба.Я к вам пришел из гроба,Теперь идемте в ад!»Постройка задрожала,Обрушился портал,Разверзлась глубь провала,И рухнул храм в провал.Над ним, как на могиле,Белеют чаши лилийИ так растут высоко,Как пан лежит глубоко.

[Май 1820 г.]