Павел Лукницкий - Стихотворения Страница 7

Одинокий циклопий глаз,

Наблюдает, как зорька красная

Превращается в темный газ.

Все естетственно в той суровости,

Где склонив, сквозь века свой щит,

Вдруг о нежности - странной новости!

Трувор с Райнисом говорит...

В небе отсветы купоросные:

То к тебе, сквозь лунную кровь,

Зыбля провод, летит меж соснами

Словно белка, моя любовь!

Дубулты, 18 января 1972

* *

*

Твое змеящееся имя

Сквозь сердце болью пропустив,

Я, все таки, остался жив...

А ты... ты будешь жить с другими.

Но наши чувственные плечи,

Соприкоснувшись, говорят

Совсем не то, что наши речи,

Не то, что притупленный взгляд.

И вдруг мне чудится: не надо

Бояться рока своего:

Священнодейственного яда

В извивах тела твоего.

И, сдув рассудок, как пушинку,

Закляв себя, как темный князь,

В лихую речку Вертушинку

Нырну с тобою, зазмеясь!

Малеевка, январь 1961

Жене и сыну - моим!

Наступило второе июня

Незабудки коврами в саду

-Здравствуй маленький.

-Здравствуй Паюня!

Все, как в том, стародавнем году!

Сколько в этом изменчивом мире

Было бед, и смертей и разлук.

А мы вместе, - и живы, и в мире,

Сын, тобою рожденный, - наш друг!

И такие немирные в спорах

Так мы любим друг-друга притом,

Что счастливой достойной опорой

Крепок наш удивительный дом!

2 июня 1972

* *

*

Тебе в любви я верен был, девчонка,

Царицей слывшая в устах других.

В твоих коленях ласковых и тонких

Прибоя силу исчерпав, был тих.

И счастье простиралось до галактик.

Вдруг познанных. Бездонные глаза

Твои, в таинственном миры творящем акте,

Вмиг иссушала звездная гроза.

И с тех высот был долгим путь на Землю,

Где вновь людьми нам предстояло жить,

Чтоб ни хвалам, ни клевете не внемля

Осколок Знания от всех таить.

17 октября 1972

6.

* *

*

Я спускаюсь с гор.

Вижу домик.

Первый домик

на горе,

Первый,

в снежном серебре

Смелый домик!

Как сюрприз

Тополя,

Да в цветах земля,

Да акации,

Вниз,

вниз!..

Это улица Авиации.

Поперек,

Улица Чкалова,

Мосток,

Ларек,

Речушка малая...

Что за город такой,

- городок?

То-ль Кавказ, то ли мой Восток?

Переулки,

Улочки,

Булки,

Булочки,

Платки,

Да сластей куски,

Всякая дребядень,

Развеселый день...

Бутыль вермутова,

Мед да воск,

Город Лермонтова,

Кисловодск!

Кисловодск, гуляючи в одиночестве,

16 декабря 1970

* *

*

С этой гамлетовской тенью

Ты теперь навек слилась!

Пахнут яблоки сиренью,

Небом - уличная грязь.

А зеваки в шубах взвились

Вороньем на провода.

Тихо едет черный "виллис",

В нем алмазная руда.

В сто карат сверкают глазки

У мильтонов на посту.

Их указки - безопаски

Каждая длиной в версту.

Все дома расплылись в мякиш.

Даже красный уголок

Округлился,- ну и знаки-ж

Нагаишничал гаек!

Путь к бессмертью перейди-ка!

Сразу будешь под ключом!

Может, скажешь:"- Это дико!"?,

А попробуй, - двинь плечом!

Но смеется Евридика:

Все теперь ей нипочем!

Пробудись! Уж близок день!

Сам ты Гамлет? Иль ты - тень?

Вот какая нынче жизнь:

Неуймизнь

И обалдень!

До рассвета. Первые две строфы сложились

во сне. С ними и проснулся...

28 декабря 1970

ДВЕНАДЦАТОЕ АПРЕЛЯ 1961 ГОДА

Сегодня, космос покорив, Гагарин

Стал выше человечества - один...

А пульс мой все-ж стодвадцатиударен

(Грипп на Земле пока непокорим!)

Но именно сегодня, друг мой верный,

Я рад вручить тебе сей тяжкий том

В нем подвиг мой, он тоже - беспримерный

(Хоть мало кто и разберется в том!)

Ни подвигов, ни почестей, ни славы

Не ищет мой двадцатилетний труд

Пусть скромным и останется... Так травы

Под мачтовыми соснами растут.

Я счастлив нынче любоваться кроной,

От соков Разума простершейся в выси.

Я счастлив знать: нет в мире небосклона

Отныне недоступного Руси.

Моей родной Руси!.. Как недалеки годы

Блокады самой тяжкой на Земле.

Но, дерзкий гений моего народа,

В тебя я верил и тогда, во мгле.

Я счастлив, что я дожил до минуты,

Когда, на путь к Галактикам вступив,

Ты, вдруг, последние земные путы

Порвал решительно!.. Гагарин жив!

А с ним и все мы живы, люди Шара:

Жена моя, и сам я, и наш сын,

Который марсианам - от Икара

До нас - расскажет все, найдя язык один.

Как я завидую, родной ребенок,

Тебе и путешествиям твоим!

Да разнесется голос твой - свободен, звонок,

И в космосе, и по краям земным!

12 апреля 1961

* *

*

Уже он близок, этот час,

Он будет в сутках двадцать пятым,

Когда все то, что скрыто в нас,

Пред чем весь мир наш, только атом,

Откроется... И солнца цвет

В саду небес мелькнет бледнее,

Чем ныне светляки планет,

И мы, и смея и умея,

Словами нового Орфея

Слов прежних переборем бред,

Земле, любви, годам и числам,

Всему что знали, бросив: "- Нет!

Мысль - будет речью нам, а мыслью

Комет молниелетный след!"

Петроград, март 1923

* *

*

Суровы мы. И нам не нужно

Ни песен черных, ни вина,

Ни колокольчиков подвьюжных

В ночи, украденной у сна.

Нас нежат звонкие кольчуги,

И тяжесть бронзовых ветров,

И песни нам поют подруги

В косматом зареве костров.

И пусть поет о славе Рима

Отверженная и одна,

Срывая ткань земного дыма,

Навек цыганская луна.

Петроград, 31 марта 1923

* *

*

День - коренник, и зори - пристяжные,

А ночь - перепрягают лошадей.

Я мчусь на тройке через сны земные

К последней станции моей

Все, что плывет по сторонам дороги,

Все не мое, все исчезает вмиг.

Молчу. Молчу. На зов моей тревоги

Не повернет лица ямщик.

Что позади - не сохранила память.

Мне скучно видеть спину ямщика.

А сердце тянет прыгнуть из возка,

И трудно мне его переупрямить!

Ноябрь 1923

* *

*

Закат сегодня был тяжелый и унылый

Сочилась кровь из древних облаков

И стон гудков тревожный и бескрылый

Тонул в Неве и бился у мостов

И над Невою дум не понимая,

- Печальных дум! - я долго простоял

А волны плакали, что радости не знают,

Что их гранит безжалостно сковал.

В университете на лекции о Боратынском,

(переписка из университетских моих ранних лекций)

28.III.71), октябрь 1923

КОНЦЕРТ

Как музыка, она плеча касалась.

Все струны мира замерли в плече.

А на эстраде облако распалось

Слепительною лавою лучей.

Сквозь чьи-то пальцы холодком струится

Упрямый мрамор в темень, в кущи звезд.

Душа заслушалась: земная птица,

Перед которой плачет Алконост.

Вдруг вырвался из тысячи ладоней

Разгульный клекот, раскидавший такт.

И прошуршав, как жизнь в последнем стоне,

Вся мгла веков упала в черный лак.

Петроград, ноябрь 1924

* *

*

О, нет! Я не сопротивляюсь!

Я в бурю на скале расцвел!

Чтож, гни меня, - я не сломаюсь,

Пружиной разогнется ствол!

Я в небесах раскину крону,

Наполню ликованьем день.

А ты... Нет, я тебя не трону,

Но дам тебе я только тень!

* *

*

Не облеченный властью,

Не одержимый спесью,

Людям желая счастья,

Вот, перед вами, - весь я.

Пусть изучают в этих,

Полных беды страницах,

Наши родные дети

Наши сухие лица.

Пусть разгадают внуки,

Атом познав унылый,

Тайну Большой Науки:

Нашего духа силу!

В городе Ленинграде

Людям живется вольно,

Но в каждом встреченном взгляде

Вижу: им было больно.

Пусть же больше не будет

Бед никаких вовеки,

Стройте же счастье, люди,

В каждом своем Человеке!

Ленинград, 31 января 1962

* *

*

Я с ощущеньем гибели живу.

Она вползает в мир, как сквозь листву

Плывет ночной туман, или как гад бескостый

Ползет, почти не шевеля траву...

Хотя и год сейчас не високосный,

Я ощущеньем гибели живу.

Нет, я не трус, и не боюсь могилы.

Но это, вдруг, с недавних пор, чутье

Мои неотвратимо гасит силы.

И с каждым днем все больше мне не милы

И жизнь и труд, - все бытие мое.

Нет, я не трус, но вижу тень могилы.

Один ли я войду в нее, иль все,

Ордою, - "на земле и в небесе",

Все человечество, в мгновении едином,

Ничтожное, в смятении клопином,

Под дустом, что направлен исполином...

Один ли я замру, иль сразу все?...

30 января 1965

* *

*

Блага земные? Нет!

...Мне ненавистны

Все эти мысли, жалобы, мольбы!

Вот, надо мною - дуб широколистный,

Не презирающий своей судьбы.

Ему б лишь почвы, воздуха, да влаги,

И он растет превыше всех людей!