Людмила Зыкина - Песня Страница 8

Майя Кристалинская — не менее популярная артистка эстрады. Выдвинувшись из самодеятельности, она очень скоро и уверенно заявила о себе на профессиональной сцене. Думаю, главная черта ее таланта — это лиризм, ярко выраженный дар музыкального речитатива, умение безошибочно проникнуть в ткань песни, найти верную ее интерпретацию. Очень плодотворную роль в становлении ее эстрадной индивидуальности, в формировании репертуара сыграло творческое содружество прежде всего с Александрой Пахмутовой, а также с Аркадием Островским, Эдуардом Колмановским, Яном Френкелем. Достаточно вспомнить, с каким мастерством исполняет Кристалинская лучшую, на мой взгляд, лирическую песню Пахмутовой «Нежность». Прекрасно удаются певице задумчивые и среднего темпа песни лирического и даже эпического настроения.

Хорошим вкусом в отборе репертуара (особенно в последнее время) отличается Иосиф Кобзон. Он тоже сделал себе имя главным образом на произведениях Островского и Пахмутовой. Его тема — современный молодой человек, романтик и искатель. Думаю, что при всех перепадах в его творчестве он остается на нашей эстраде одним из самых неутомимых пропагандистов советской песни, прежде всего молодежной. Наверное, каждый ждет (и если находит, то он счастлив) свою песню, в которую вкладывает весь свой многолетний опыт и которая подтверждает действие закона перехода количества (спетых песен) в качество (этой заветной песни). Для Кобзона такой песней стала «За того парня» Фрадкина. В нее певец вложил всю свою гражданскую взволнованность, трепетность, наполнил ее удивительной чистотой звучания. Так пусть же будет у него больше таких удач в будущем.

Выбор репертуара — проблема комплексная. Разрешение ее зависит в первую очередь от поисков самих исполнителей. А то ведь очень часто наши певцы надеются только на первый десяток самых «продуктивных» композиторов, не проявляя инициативы в установлении контакта с менее известными столичными и периферийными композиторами и поэтами. Получить готовую добротную песню удается довольно редко. Гораздо чаще приходится просить авторов (это, конечно, когда почувствуешь, что есть зацепка и выйдет толк) переделывать музыку и текст. Сколько тут бывает всяких раздумий!.. Одним словом, процесс «доводки» песни — процесс мучительный и кропотливый. Такова судьба почти всех моих песен — тех, что исполняю в концертах, и тех, что живут только в граммофонных записях. За 15 лет работы на эстраде, пожалуй, всего две-три песни получились как-то сразу, «с ходу», принеся удовлетворение мне самой и завоевав признание слушателей.

В значительной степени успех певца предопределяется «питающими» нас авторами. Я знакома с самой плодовитой в творческом отношении когортой советских композиторов. Судя по собственному опыту, да и по рассказам еще здравствующих мастеров старшего поколения, сейчас нравы «композиторства» в эстрадной советской песне несколько изменились. Мне кажется, что еще в пятидесятые годы настоящий успех некоторых песен объяснялся тем, что они писались в расчете на определенного исполнителя, с учетом диапазона его голоса, тембра; с этими данными сообразовывалась тесситура мелодического рисунка песни. Вспомните Владимира Нечаева, Владимира Бунчикова, Георгия Абрамова, Леонида Кострицу.

Сейчас такая традиция, к сожалению, предана забвению. Лишь немногие наши крупные мастера, прежде всего старейшина композиторского цеха А. Новиков, а также С. Туликов, Т. Хренников и некоторые другие, еще хранят ей верность. Как приятно, когда кто-нибудь из них говорит: «Эта песня слышится мне в твоем исполнении». Думается, что блистательный успех М. Магомаева во многом связан со специально написанными для него песнями А. Бабаджаняна. Основная же масса композиторов пишет, ориентируясь на максимальное число адресатов, и как только готов клавир, сразу вручает его минимум трем-пяти исполнителям и даже ансамблям. А ведь каждый из этих трех-пяти (среди них и мужчины и женщины) работает в собственном «ключе», в своей манере. Вряд ли от этого многообразия стилей выигрывает песня. Зато коммерческий успех, коль скоро в популяризацию ее включается пяток известных певцов, обеспечен.

Смешно говорить о монополизации хорошей песни одним исполнителем. Конечно, ее не удержишь. Но все же, если вокалист удачно исполнил и записал на радио, на грампластинку специально созданную для него песню, дал ей путевку в жизнь, если это исполнение получило всеобщее признание (вспомните «На тот большак» Валентины Левко, «Я люблю тебя, жизнь» Георга Отса, «Моя родина» Павла Лисициана и другие), каждому очередному исполнителю следует сто раз серьезно взвесить, а что нового, ценного, сокровенного, своего может привнести он сам, чтобы обогатить песню, закрепив ее успех у зрителей. Наверное, все же лучше, чтобы песня звучала в одном хорошем исполнении, чем во многих посредственных, из-за чего она, как правило, быстро «забалтывается» и преждевременно умирает.

Хорошая песня, слетевшая к нам с кино– или телеэкрана, обычно плоть от плоти настроения героев, она несет соответствующую эмоциональную нагрузку, оставаясь в представлении, в памяти зрителей неразрывным и органическим целым с героем фильма. Возьмите, например, «Темную ночь» М. Бернеса, «Если б гармошка умела» Л. Харитонова, «Ромашки спрятались» Н. Сазоновой, «Марш веселых ребят» и «Спасибо, сердце» Л. Утесова и многие другие. Голоса этих артистов мы уносили с собой вместе с впечатлениями об увиденном, сопережитом. И пусть не каждый из перечисленных исполнителей может похвастать блестящими вокальными данными, но они дороги нам, зрителям, как участники фильма, напевшие полюбившиеся мелодии. Поэтому не я одна, а, уверена, все поклонники первой нашей советской музыкальной кинокомедии «Веселые ребята» были неприятно поражены, когда в переозвученном варианте фильма наш прославленный Леонид Утесов запел голосом… Владимира Трошина.

У многих почитателей таланта Леонида Харитонова на слуху мелодичная песня из кинофильма «Солдат Иван Бровкин» — «Если б гармошка умела». Фильм нашел путь к сердцам зрителей, запомнился своей оригинальной музыкой, песнями. Но не успел он еще сойти с экранов страны, как «Гармошка» зазвучала по радио и с эстрады в исполнении одного из солистов оперы Большого театра. Слов нет, Леонид Харитонов актер драматический, на вокальные лавры не претендует, но песня эта «его», специально для фильма написана и им напета. А уважаемый оперный певец лишь академически правильно выпевал все ноты… и от лиричности и обаяния песни не осталось и следа.

Ну и, пожалуй, самый яркий пример такого рода — судьба сверхпопулярной «Ромашки спрятались» композитора Е. Птичкина и поэта И. Шаферана. Писалась она для нашей замечательной драматической актрисы Нины Афанасьевны Сазоновой, игравшей в телефильме «Моя улица» главную роль. В процессе подготовки к съемкам поэт детально изучил характеры действующих лиц, суть конфликта, напряженность которого как бы получает выход в этой песенке. Ее, тонко чувствуя надвигающуюся грозу, вполголоса, без всякого музыкального сопровождения Сазонова не поет, а как бы рассказывает своему мужу.

Что же получилось с песней после показа фильма по телевидению? На нее, как на легкую добычу, ринулось сразу несколько эстрадных певиц. Из интимной, глубоко личной песни-исповеди, песни-признания сделали самый что ни на есть «махровый» шлягер, из которого, как зубную пасту из тюбика, стали выдавливать жестокий сантимент. Ничем не оправданный накал страстей, как и следовало ожидать, довел эту приятную, но простенькую мелодию до грани пошлости. Мне пришлось видеть, как одна начинающая певица под впечатлением выступлений своей старшей, отягощенной популярностью коллеги выходила на эстраду — для иллюстрации переполнявших ее душу бурных чувств — в мужском пиджаке. Дойдя до строк в куплете:

Сняла решительно пиджак наброшенный,Казаться гордою хватило сил…

она сбросила с плеч «ненавистный» предмет реквизита и швырнула его в одного из музыкантов оркестра.

После демонстрации фильма «Моя улица» по телевидению композитор предлагал и мне спеть эту песню. Я не согласилась. Птичкин поначалу спорил со мной, но прошло время и он сказал:

— А ведь правильно ты тогда сделала, что отказалась. Это для меня — урок.

Эта невыдуманная история наводит на грустные размышления. В разговорах о песне, об исполнителях часто проскальзывает слово «пошлость». Где же она зарождается? Как от нее уберечься? Как не переступить ту незримую грань, за которой начинается пошлость? У меня ведь тоже были «проходные» песни о примятой травушке, об одном пиджаке на двоих.

Тут требуется, конечно, вмешательство умного режиссера, который направит, посоветует, поможет снять сомнения. Ну а когда таковой отсутствует, исполнитель, мечтающий только об одном — нащупать «жилу популярности», — сплошь и рядом сбивается с правильного пути.