Игорь Губерман - Иерусалимские гарики Страница 8

7

Смеяться вовсе не грешнонад тем, что вовсе не смешно

Навряд ли Бог был вечно. Он возникв какой-то первобытно древний веки создал человека в тот же миг,как Бога себе создал человек.

Бог в игре с людьми так несерьезен,а порой и на руку нечист,что похоже – не религиозен,а возможно – даже атеист.

Напрасно совесть тягомотнаяв душе моей свербит на дне:я человек – ничто животноене чуждо мне.

Где-то там, за пределом познания,где загадка, туманность и тайна,некто скрытый готовит заранеевсе, что позже случится случайно.

Бог умолчал о том немногом,когда дарил нам наши свойства,что были избраны мы Богом,чтоб сеять смуты и расстройства.

Зря чужим гореньем освещаясь,тот еврей молитвы завывает,ибо очень видно, с ним общаясь:пусто место свято не бывает.

Как новое звучанье гаммы нотной,открылось мне, короткий вызвав шок,что даже у духовности бесплоднойвозможен омерзительный душок.

Здесь, как везде, и тьма, и свет,и жизни дивная игра,и как везде – спасенья нетот ярых рыцарей добра.

Без веры жизнь моя убога,но я найду ее нескоро,в еврейском Боге слишком многоот пожилого прокурора.

Зачем евреи всех врементак Бога славят врозь и вместе?Бог не настолько неумен,чтобы нуждаться в нашей лести.

Застав Адама с Евой за объятием,Господь весьма расстроен ими были труд назначил карой и проклятием,а после об амнистии забыл.

При тягостном с Россией расставаниимне новая слегка открылась дверь:я Бога уличил в существовании,и Он не отпирается теперь.

Прося, чтоб Господь ниспослал благодать,еврей возбужденно качается,обилием пыла стремясь наебатьтого, с кем заочно встречается.

По части веры – полным неучемя рос, гуляка и ленивец;еврейский Бог свиреп и мелочен,а мой – распутный олимпиец.

Здесь разум пейсами оброс,и так они густы,что мысли светят из волос,как жопа сквозь кусты.

Я Богу докучаю неспростаи просьбу не считаю святотатством:тюрьмой уже меня Ты испытал,попробуй испытать меня богатством.

Господь при акте сотворенияпросчет в расчетах совершили сделал дух пищеварениясильней духовности души.

Мне вдруг чудится – страшно конкретно –что устроено все очень попросту,и что даже душа не бессмертна,а тогда все напрасно и попусту.

По чистой логике неспешнойБог должен быть доволен мной:держава мерзости кромешнойменя уважила тюрьмой.

Чтоб не вредить известным лицам,на Страшный Суд я не явлюсь:я был такого очевидцем,что быть свидетелем боюсь.

Бог – истинный художник, и смотретьсоскучился на нашу благодать;Он борется с желаньем все стеретьи заново попробовать создать.

Блажен любой в его готовностис такой же легкостью, как муха,от нищей собственной духовностиприльнуть к ведру святого духа.

Навряд ли Бог назначил срок,чтоб род людской угас –что в мире делать будет Бог,когда не станет нас?

У нас не те же, что в России,ушибы чайников погнутых:на тему Бога и Мессииу нас побольше стебанутых.

Всегда есть люди-активисты,везде суются с вожделениеми страстно портят воздух чистыйсвоим духовным выделением.

Испанец, славянин или еврей –повсюду одинакова картина:гордыня чистокровностью своей –святое утешение кретина.

Есть люди, – их кошмарно много, –чьи жизни отданы тому,чтоб осрамить идею Богасвоим служением Ему.

Евреи могут быть умны,однако духом очень мелки:не только смотрят мне в штаны,но даже лезут мне в тарелки.

Еврею нужна не простая квартира:еврею нужна для жилья непорочногоквартира, в которой два разных сортира –один для мясного, другой для молочного.

У Бога многое невнятнов его вселенской благодати:он выдает судьбу бесплатно,а душу требует к расплате.

Бога мы о несбыточном просим,докучая слезами и стонами,но и жертвы мы щедро приносим –то Христом, то шестью миллионами.

Поэт отменной правоты,Блок был в одном неправ, конечно:стерев случайные черты,мы Божий мир сотрем беспечно.

Когда однажды, грозен и велик,над нами, кто в живых еще остались,появится Мессии дивный лик,мы очень пожалеем, что дождались.

Встречая в евреях то гнусь, то плебейство,я думаю с тихим испугом:Господь не затем ли рассеял еврейство,чтоб мы не травились друг другом?

Вчера я вдруг подумал на досуге –нечаянно, украдкой, воровато –что если мы и вправду Божьи слуги,то счастье – не подарок, а зарплата.

Богу благодарен я за ночи,прожитые мной не хуже дней,и за то, что с возрастом не оченьсделался я зорче и умней.

Ощущаю опять и сноваи блаженствую ощутив,что в Начале отнюдь не слово,а мелодия и мотив.

Устав от евреев, сажусь покуритьи думаю грустно и мрачно,что Бог, поспеша свою книгу дарить,народ подобрал неудачно.

Мне странны все, кто Богу служит,азартно вслух талдыча гимны;мой Бог внутри, а не снаружи,и наши связи с ним интимны.

Для многих душ была помехоймоя безнравственная лира,я сам себе кажусь прорехойв божественном устройстве мира.

Часто молчу я в спорах,чуткий, как мышеловка:есть люди, возле которыхумными быть неловко.

Те, кто хранит незримо нас,ослабли от бессилия,и слезы смахивают с глазих шелковые крылья.

Много лет я не верил ни в Бога, ни в черта,но однажды подумать мне срок наступил:мы лепились из глины различного сорта –и не значит ли это, что кто-то лепил?

Ни бесов нет меж нас, ни ангелиц,однако же заметить любопытно,что много между нами ярких лиц,чья сущность и крылата и копытна.

Успешливые всюду и во многом,познавшие и цену и размерность,евреи торговали даже с Богом,продав Ему сомнительную верность.

Бога нет, но есть огонь во мраке.Дивных совпадений перепляс,символы, знамения и знаки –смыслом завораживают нас.

Человек человеку не враг,но в намереньях самых благихесли молится Богу дурак,расшибаются лбы у других.

Это навык совсем не простой,только скучен и гнусен слегка –жадно пить из бутылки пустойи пьянеть от пустого глотка.

Взяв искру дара на ладоньи не смиряя зов чудачества,Бог любит кинуть свой огоньв сосуд сомнительного качества.

Дух любит ризы в позолоте,чтоб не увидел посторонний,что бедный дух порочней плотии несравненно изощренней.

Подозрительна мне атмосферабезусловного поклонения,ибо очень сомнительна вера,отвергающая сомнения.

Творец таким узлом схлестнул пути,настолько сделал общим беспокойство,что в каждой личной жизни ощутимстал ветер мирового неустройства.

Какой бы на земле ни шел разбойи кровью проливалась благодать –Ты, Господи, не бойся, я с Тобой,за все Тебя смогу я оправдать.

Нечто тайное в смерти сокрыто,ибо нету и нету вестейо рутине загробного бытаи азарте загробных страстей.

Дети загулявшего родителя,мы не торопясь, по одному,попусту прождавшие Спасителя,сами отравляемся к нему.

Второй иерусалимский дневник