Александр Башлачев - Посошок Страница 8

Не позволяй душе лениться

Не позволяй    душе лениться,Лупи чертовку     сгоряча.Душа обязана трудитьсяНа производстве кирпича.

Ликует люд в трамвае тесном.Танцует трудовой народ.Мороз и солнце — день чудесныйДля фрезеровочных работ.

В огне тревог и в дни ненастьяГори, гори, моя звезда!Звезда пленительного счастья —Звезда героя соцтруда!

Решил партком единогласноВоспламениться и гореть.В саду горит костер рябины красной,Но никого не может он согреть.

Не мореплаватель, не плотник,Не академик, не герой, —Иван Кузьмич — ответственный работник.Он заслужил почетный геморрой.

Его пример — другим наука.Век при дворе. И сам немного царь.Так, черт возьми, всегда к твоим услугамАптека, улица, фонарь.

Он был глашатай поколений.Куда бы он не убегал,За ним повсюду бедный ЛенинС тяжелой кепкою шагал.

Как славно выйти в чисто полеИ крикнуть там: —… мать!Мы кузнецы. Чего же боле?Что можем мы еще сказать?

Когда душа мокра от пота,Ей некогда ни думать, ни страдать.Но у народа нет плохой работы.И каждая работа — благодать.

Не позволяй душе ленитьсяВ республике свободного труда.Твоя душа всегда обязана трудиться,А паразиты — никогда!

Палата № 6

Хотел в Алма-Ату — приехал в Воркуту.Строгал себе лапту, а записали в хор.Хотелось «Беломор» — в продаже только «ТУ».Хотелось телескоп, а выдали топор.

Хотелось закурить, но здесь запрещено.Хотелось закирять, но высохло вино.Хотелось объяснить — сломали два ребра.Пытался возразить, но били мастера.

Хотелось одному — приходится втроем.Надеялся уснуть — командуют «Подъем!»Плюю в лицо слуге по имени народ.Мне нравится БГ, а не наоборот.

Хотелось полететь — приходится ползти.Старался доползти. Застрял на полпути.Ворочаюсь в грязи. А если встать, пойти? —За это мне грозят от года до пяти.

Хотелось закричать — приказано молчать.Попробовал ворчать, но могут настучать.Хотелось озвереть. Кусаться и рычать.Пытался умереть — успели откачать.

Могли и не успеть. Спасибо главврачуЗа то, что ничего теперь хотеть я не хочу.Психически здоров. Отвык и пить, и есть.Спасибо. Башлачев. Палата номер шесть.

Дым коромыслом

Голоден стыд. Сыт азарт.Динамит да фитиль вам в зад!Сырые спички рядятся в черный дым.Через час — бардак. Через два — бедлам.На рассвете храм разлетится в хлам.Но мы не носим часы.Мы не хотим умиратьИ поэтому даже не спим.

А когда не хватает сил,Воруем сахар с чужих могилИ в кровь с кипяткомВыжимаем лимон греха.И дырявые ведра заводят песниО святой воде и своих болезнях.Но — слава Богу! — все это исчезнетС первым криком петуха.

Дым. Дым коромыслом!Дым над нами повис.Лампада погасла.И в лужице маслаплавает птичий пух.Дым. Дым коромыслом!Дым. Дым коромыслом!Дай нам Бог понятьвсе, что споет петух.

В новостройках — ящиках стеклотары —Задыхаемся от угараПод вой патрульных сирен в трубе,В танце синих углей.Кто там — ангелы или призраки?Мы берем еду из любой руки.Мы не можем идти,Потому, что дерьмоПосле этой еды как клей.

Дым. Дым коромыслом!Дым. Дым коромыслом!Музыкант по-прежнему слеп.Снайпер все так же глух.Дым. Дым коромыслом!Дым. Дым коромыслом!Дай Бог нам понятьвсе, что споет петух.

Ох, безрыбье в речушке, которую кот наплакал!Сегодня любая лягушка становится раком.И, сунув два пальца в рот,Свистит на Лысой горе.Сорви паутину! Здесь что-то нечисто!Но штыками в спину — колючие числа,И рев моторов в буксующем календаре.

И дым. Дым коромыслом.Дым коромыслом.Дым.

Черные дыры

Хочется пить,Но в колодцах замерзла вода.Черные-черные дыры.Из них не напиться.Мы вязли в песке,Потом соскользнули по лезвию льда.Потом потеряли сознание и рукавицы.

Мы строили замок, а выстроили сортир.Ошибка в проекте. Но нам, как всегда, видней.Пускай эта ночь сошьет мнелиловый мундир —Я стану хранителем Времени Сбора Камней.

Я вижу черные дыры.Холодный свет.Черные дыры.Смотри — от нас остались черные дыры.Нас больше нет.Есть только черные дыры.

Хорошие парни, но с ними не по пути.Нет смысла идти, если главное — не упасть.Я знаю, что я никогда не смогу найтиВсе то, что, наверное, можно легко украсть.

Но я с малых лет не умею стоять в строю.Меня слепит солнце, когда я смотрю на флаг.И мне надоело протягивать вам своюОткрытую руку, чтоб снова пожать кулак.

Я вижу черные дыры.Холодный свет.Черные дыры.Смотри — от нас остались черные дыры…Нас больше нет.Есть только черные дыры.

Я снова смотрю, как сгорает дуга моста.Последние волки бегут от меня в Тамбов.Я новые краски хотел сберечь для холста,А выкрасил ими ряды пограничных столбов.

Чужие шаги, стук копыт или скрип колес —Ничто не смутит территорию тишины.Отныне любой обращенный ко мне вопросЯ буду расценивать, как объявленье войны.

Я вижу черные дыры.Холодный свет.Черные дыры.Смотри — от нас остались черные дыры…Нас больше нет.Есть только черные дыры.

Час прилива

Час прилива пробил.Разбежались и нырнули.Кто сумел — тот уплыл.Остальные утонули.А мы с тобой отползлиИ легли на мели.Мы в почетном карауле.

Мы никому не нужны,И не ищет никто нас.Плеск вчерашней волныПовышает общий тонус.У нас есть время поплевать в облака.У нас есть время повалять дуракаПод пластинку «Роллинг стоунз».

Безнадежно глупаЗатея плыть и выплыть первым.А мы свои черепаОткрываем, как консервы.На песке расползлисьИ червями сплелисьМысли, волосы и нервы.

Это — мертвый сезон.Это все, что нам осталось.Летаргический сонУнизителен, как старость.Пять копеек за цент —Я уже импотент.А это больше, чем усталость.

Девяносто заплат.Блю-джинс добела истерты.А наших скромных зарплатХватит только на аборты.Но как прежде, звенятИ как прежде пьянятПримитивные аккорды.

Час прилива пробил,Разбежались и нырнули.Кто умел — тот уплыл.Остальные — утонули.А мы с тобой отползлиИ легли на мели.Мы в почетном карауле.

Поезд

Нет времени, чтобы себя обмануть.И нет ничего, чтобы просто уснуть.И нет никого, чтобы просто нажать на курок.Моя голова — перекресток железных дорог.

Есть целое небо, но нечем дышать.Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать.Я прочно запутался в сетке ошибочных строк.Моя голова — перекресток железных дорог.

Нарушены правила в нашей игре.И я повис на телефонном шнуре.Смотрите, сегодня петля на плечах палача.Скажи мне — прощай, помолись и скорее кончай.

Минута считалась за несколько лет,Но ты мне купила обратный билет,И вот уже ты мне приносишь заваренный чай.

С него начинается мертвый сезон.Шесть твоих цифр помнит мой телефон,Хотя он давно помешался на длинных гудках…Нам нужно молчать, стиснув зубы до боли в висках.

Фильтр сигареты испачкан в крови.Я еду по минному полю любви.Хочу каждый день умирать у тебя на руках.Мне нужно хоть раз умереть у тебя на руках.

Любовь — это слово похоже на ложь.Пришитая к коже дешевая брошь.Прицепленный к жестким вагонам вагон-ресторан.И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран.

Любовь — режиссер с удивленным лицом,Снимающий фильмы с печальным концом,А нам все равно так хотелось смотреть на экран.

Любовь — это мой заколдованный дом.И двое, что все еще спят там вдвоем.На улице Сакко-Ванцетти мой дом двадцать два.Они еще спят, но они еще помнят слова.

Их ловит безумный ночной телеграф.Любовь — это то, в чем я прав и неправ,И только любовь дает мне на это права.

Любовь — как куранты отставших часов,И стойкая боязнь чужих адресов.Любовь — это солнце, которое видит закат.Любовь — это я, твой неизвестный солдат.

Любовь — это снег и глухая стена.Любовь — это несколько капель вина.Любовь — это поезд «Свердловск-Ленинград» и назад.Любовь — это поезд сюда и назад.

Нет времени, чтобы себя обмануть.И нет ничего, чтобы просто уснуть.И нет никого, кто способен нажать на курок.Моя голова — перекресток железных дорог.

Песенка на лесенке