Николай Максимов - Голое небо Страница 8

Заря

Уж рассветала ночь. И с голубых небесВ бамбуки рослые и тростниковый лес,Сквозь мох овлаженный и сквозь шафранник дикий,Еще несмелая заря роняла блики.

И нежный аромат в лесу еще не глох,В прозрачном воздухе дрожал глубокий вздох.Уж птицы резвые, забывшие о сне,Плескались стаями на утренней волне.

Заря бросала вдаль стрелой свою улыбкуНад берегом, где ветер просыпался зыбкий,Уж плавала гора среди небесных ризЗа склоном в зеленях, где созревал маис.

И дикий лес вдали, и заросли бамбукаРассветный ветерок, летящий с волн, баюкал,И остров пеньем птиц рассеивал свой сон,Ластясь к лучам зари, весь в пурпур облачен.

Трава

Что ж, и мне земля могла быть милой,Я бы знал и мудрость, и любовь,Если б только в этих слабых жилахНе текла болезненная кровь.

Все-таки я безутешен не был,И когда лежал я на травеИ смотрел на голубое небо,Верил я, что буду здоровей.

И больною кровью не тревожим,Буду я зеленой густотой,Буду я широким шумным ложемДля любви здоровой и простой.

И средь изумрудовых блистанийХорошо: ни муки, ни отрав,И тогда моею кровью станетСок густой благоуханных трав.

В вашем мире

В вашем мире не нашел я места,Да и что я! выдумка и дым;Все же воздуха густое тестоВедь замешано дыханьем и моим.

Как о локоть и плечо прохожего,О чужое счастье терся я,Чувствуя, что я замешан тожеВ густоту земного бытия.

И хотя я выдумка и нежить,И уйти, растаять — мой удел,Этот воздух целовать и нежить,Как никто на свете, я умел.

«Года, что шумели тревогой…»

Года, что шумели тревогой,Замолкли с последним раскатом,И можно спокойно и строгоЗадуматься в час пред закатом,Чуть-чуть с затаенной тревогой.

А в далях как будто осталосьВсе то же: холмы и долины,Закатная нежная алость,Да облачный лет лебединыйИ к миру покорная жалость.

И думы всё так же спокойноМне шепчут о доле свободной,О чем-то далеком и стройном,И полузабытом сегодня,И гаснут все так же спокойно.

В табачном дыме

О, люди, люди! Я тянулся к нимСпиралью дум, одушевленным дымом,А люди чуяли порочный дымИ равнодушно проходили мимо.

И с равнодушными была и ты,За нежно-синей театральной дымкой,Не разглядевшая мои черты,И я остался в мире невидимкой.

Я весь ушел в накуренный шалаш,Я там живу и вею синей шалью,Я никому на свете не мешаю,Целуя набожно любовный воздух ваш.

«Самыми простыми словами…»

Самыми простыми словамиЯ говорил Вам, что болеНет мне покоя, что ВамиЯ брежу до слез и до боли…

И я плакал о новой утрате,Чтобы слезы моей печалиУкрашали мой стих небогатыйИ алмазнее заблистали.

И самыми простыми словамиОн украшен, он в ореоле,И я не жалею, что ВамиЯ брежу до слез и до боли.

Ты мнишь

Ты мнишь, что я — отравленный отравойРазвенчанной, ненужной красоты,Но думаю, что я имею правоХоть радоваться, что доволен ты.

Самоуверенный, ты твердо знаешьВсе то, чего не понимаю я,И ты без колебаний разрешаешьВсе древние загадки бытия.

Ах, твой удел — и мудрость, и геройство,Мой нежный друг и мой суровый враг,Но праздность, это — злое свойствоТаких, как я: безумцев и гуляк.

«Никогда трагическим я не был…»

Никогда трагическим я не был,В мир я вышел просто погулять,Оттого и нравилась мне небаГолубая солнечная гладь.

Оттого и нравились мне дети,Что играют, пляшут и поют,И дороже им всего на светеВетреная музыка минут.

И зачем понадобилось року,Чтоб меж вас бродил я сам не свой,Чтоб к людскому горю и порокуЯ тянулся песнею святой,

Чтобы сердце стало болью гулкой,И теряло с вашим миром связь,Чтоб моя веселая прогулкаПо земным садам не удалась.

Стальной ренессанс

Нам засверкала сталью серойВторой Эллады красота,И классицизма новой эрыОткрылись грузные врата.

Стальной мечты, железных грез мостМы над землею вознесем,И к мертвой груди мертвый космосВ последнем торжестве прижмем.

«И скоро ясно будет всем…»

И скоро ясно будет всем,Что этот город многостенный —Обетованный наш Эдем,Что тайны райские — антенны.

И первобытная заряНад рощей каменной займетсяИ наслажденьям дикаряУлыбкой нежной улыбнется.

«Да, я уже теряю связь…»

Да, я уже теряю связьС моею милою землею,Я, может, лучшего и стою,Но жизнь моя не удалась.

Ну что ж! Я беглый, я случайный,И ничего, что я умру,А солнце теми же лучамиЗатеет легкую игру.

И я могу сюда вернуться,Быть может, даже и светлейЗемному счастью улыбнутьсяИ песнь свою сложить теплей.

Ведь я свободен, я ничей,Мое сегодня — зло и зыбко,И сам я создан, как улыбка,Из вешних солнечных лучей.

Смерть

На Сенной пустынной и страннойВысятся остовы мастодонтов:Люди с них брани железную шкуруИ ломали, кромсали их мясо.А на Обводном канале —Все глубже и глубже в зловонную и мутную водуПогружаются гниющие баржиИ черные торчащие доски,Словно ребра обглоданных разрухой чудовищ.

Проходя по обезлюженным улицам,Я знаю только одну страшную мысль:Я знаю, что в темные волны,Все глубже и глубже,Как гниющие баржи на Обводном канале,Погрузятся и наши сознания.

По улицам

Хорошо бродить в городском бездорожье,Когда каплей прозрачной повисает вечер,И хрусталятся тонко лица прохожих,И незабвенны случайные встречи.

Вечерние взгляды водоемно-глубинны,Я черпаю и черпаю, и жадно пью их,И в каждом зрачке хранятся турбины,Проливающие сладостные струи.

И кто поймет, что бессмертье таитсяВ таких простых и незатейных минутах,В тихих улыбках, в озаренных лицах,В тростниковом шорохе ресниц всколыхнутых.

Хорошо бродить в городском бездорожье,Когда каплей прозрачной нависает вечер,И хрусталятся тонко лица прохожих,И незабвенны случайные встречи.

Смерть Земли

КогдаВся земля покроется белым саваном,И тихоЗастынет в величавом и вечном сне,И кто-то,Весь в белом,Сурово преклонит колени,И тихоОсветит неизбежный завет миров, —Может быть,На какой-то далекой планетеЦветущей,Дыханьем нежно вспоенной,Смеясь заиграют веселые детиВ весенних душистых садах.

Железный космос