Ирина Ратушинская - Стихотворения. Книга стихов Страница 8

«Бестолковый приёмник...»

Бестолковый приёмниккороткими плещет волнами.Ничего не слыхать.Приговор. А на сколько? кому?Лишь стеклянного столикахрупкая твердь между нами —Да растрёпанный ангелгрустит в сигаретном дыму.

И кого он сумеет сберечь,Несмышлёная птаха —Неумело пернат,Темноглаз не по здешним краям,Не по здешним порядкамне знающий плача и страха —Неуказанно чей беспризорникИ чей савояр!

И кому он слетит на плечоМежду дверью и цепью?С кем поделит удушьеИ в свой молчаливый черёдПеременит на пайку паёк,Да тряпьё на отрепье,Да ажурную штопку оградна простой переплёт?

И зачем он ввязался в кошмар,Где снега без ответа,Где с рожденья до казниодно выбирают из двух?Он не знает, он спит,Заслоняясь ладошкой от света...Он привык под помехи.Не нужно прикручивать звук.

«О, какое богатство разом...»

О, какое богатство разом:В тесноте картонной коробки —Разноцветный ряд круглобокий —Ах, как катятся и смеются!Непонятное слово «искусство»,Где последнее «с» двойное —Как на лодке странное имя:Блещет золотом, пахнет лаком,А наощупь — крепость печати!Может, остров так называют?Ну, пускай — красивое слово.Самый добрый, конечно, синий:Мягко-мягко идёт в бумагу,Пахнет вечером и мышами.Самый лютый, конечно, рыжий:Твёрдой линией — только контур!Не желает ложиться тенью,И придётся раскрасить синимДаже тень оранжевой кошки,И усы этой тени — синим...А зелёных в коробке двое:Очень бледный — капустный дождик,Очень яркий — самый прекрасный!Он — деревья, лягушки, море,Он — извилистые драконы,Он светлей светящихся стрелок —Не пускает глаза с бумаги,А закроешь глаза — горячий...И приходится даже солнцеРисовать этим ясным цветом:Ни соломенный, ни яичныйНе умеют гореть на небе.Ими можно мостить дорогу,Или бабочкам красить юбки,Или с красным пускать побегать.А не каждого пустишь с красным,Потому что он сам — нахальный:Всех теснит — петухов рисует.А ещё там в коробке чёрный.А зачем там чёрный — не знаю.

СТИХИ ЕЛЕНЕ

А бесенята лижутсяКошачьими язычкамиИ мокрой рожицей тычутсяВ ладошку к бiсовой маме.

Кузнечики в шкурке чёртовой,Что им до Божьего Сына!Им ли читать над чётками?Перекрести — сгинут.

Ну, не сердись, не к чему.Я — на одно сегодня.Засмейся — ну меня к лешему!Сгину когда угодно.

Мне ли Невой маяться?Мне ли зима скована?Где мне такой каяться?Коленки не в ту сторону.

«Отчего снега голубые?..»

Отчего снега голубые?Наша кровь на тебе, Россия!Белой ризой — на сброд и сор,Нашей честью — на твой позорОпадаем — светлейший прах...Что ж, тепло ль тебе в матерях?

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

По расхристанной рогожеЧто ты, псёнок, шелестишь?Плакать маленьким негоже:Не указан, не положенДетский шорох. Цыц, глупыш!

Спи, как братик, пасть разиня,Тёплой варежкой сопя.Добрый дядя, над корзинойРазгребая запах псиный,Всех утопит — не тебя!

Баю-баю, засыпаешь.Что-то снится — снег ли, волк?Слюни сонные пускаешь —Тише, тише... Ты хватаешьЧьё-то горло!Будет толк.

«Всё мне чудится город, в котором никто не живёт...»

Всё мне чудится город, в котором никто не живёт,Где мизинчики траврастолкали порядок бетона,И в обломках костёла ещё молодая Мадонна,Как русалка над туфелькой,всё Благовещенья ждёт.Не сегодня так завтра: ведь лето уже навсегда,И деревьям детей не терять,и не стыть по одежде.Торжествуют стрекозы,заржавела в рельсах вода,Проступают светила, которых не видели прежде.И ни школьным звонком не урвать,Ни смести декабрём:Волчий вечер да полдень полыни —Утешься, Мадонна!От былья до зверья —Мы никто никогда не умрём.Мы пребудем с тобой.Этот город — уже вне закона.

«Русалки, и звёзды с лучами...»

Русалки, и звёзды с лучами,И буквицы в рамках резных!Какую печаль заключалиВиньетки потрёпанных книг!В каком говорили смятеньи:— О, мы понимаем... Расти!Но помни: тончайших растенийНе видит, кто старше шести.Не бойся, они не завянут,И звери останутся тут.Но буквы навеки затянутИ душу твою уведут.Полюбишь другие игрушки,А нас — за порог слепоты...Смотри же: вот листья петрушки,И ангелы вот, и цветы!

«Самый лёгкий мне дан смех...»

Самый лёгкий мне дан смех,Самый смертный мне дан век,Самый вещий мне дан свет —Накрахмаленный вхруст снег.И ни папертью, ни конём,Ни разбитой стекляшкой вен —Не унять остыванья в нёмДо четвёртого из колен.И куражится хриплый смерд,Ветхой сказочки не щадя,Как до плахи простелен следПо заплаканным площадям:

«Выдыхай-выдыхай слова —Не впервой городить кресты!Ай, горячая голова —Кабы горлышку не простыть!»

Вот и замкнут мой первый круг:В опозореннейшей из странСамый честный поэт — друг,Самый грубый солдат — страж.Так и жить на едином «нет»,Промерзать на любом углу,Бунтовать воробьём в окне —Птичьим пульсом да по стеклу!И не ведать, кому прочесть,Несожжённый листок храня...Изо всех обречённых здесьЕсть ли кто счастливей меня?

«Нет, мне не страшно: через год...»

Нет, мне не страшно: через год,Дыша острожными ночами,Я доживу до той печали,Назвать которую — исход.

Петух проплачет мне свободу,А здесь — коленями в грязи —Мои сады роняют водуИ воздух Севера сквозит.

И как нести чужой планетеЕдва не слёзы — как домой...Неправда, страшно, милый мой!Но сделай вид, что не заметил.

«Третий день беременны тучи...»

Третий день беременны тучи,Животами цепляют стены.И по норам — каждый ползучий,И бегущий каждый измученИ роняет в овраги пену.Были травы — да все скосили,Были кони — да стали хромы...Сердце в обморочном бессильиУпадает от жажды грома.Правый Боже,грянь в этот городЯрым пламенем добела!Осени громовым глаголомУцелевшие купола!Счистят площади след неверныйВместе с кожею мостовой...Если даже не смоешь скверны —Хоть яви свой гнев грозовой!Голубую свою зарницуНе томи, с руки отпусти!Видишь, плачет над сыном птица:Вырос мальчик,а не летит.

«Чёрта с два — отражать им эпоху!..»

Чёрта с два — отражать им эпоху!Нашли мне занятье!Загляните в глаза — да не бойтесь! —Где ваша эпоха?Там стоит человечекв нелепом обдёрганном платье.Посмотрите, пока он один:Хорошо ему жить или плохо,Каково декабрями дышать,Каково отражаться?Отшатнулся и сгинул...И щупал себя: не засвечен?И дышал, и боялся: живой!Остальное — эрзацы.Остального, по сути, и нет.Лишь один человечек.

«Попрощаюсь легко и строго...»