Андрей Добрынин - Сборник поэзии 3 Страница 8

Заботы мира, здесь я не ваш, Вот оно - все, что стоит иметь: Бутылка муската, сыр и лаваш, Чеснок, помидоры - добрая снедь.

И не найдется прочней преград, Нас отделяющих от забот, Чем дикие розы и виноград, Образовавшие зыбкий свод.

Падает ветер в листву стремглав, Тени текут по белой стене, И предвечерний морской расплав Лучами сквозь листья рвется ко мне.

А к ночи бессонный ветер морской Бессвязной речью займет мой слух. Пусть его речь и полна тоской, Но эта тоска возвышает дух.

Лишь в одиночку стезю свою В пространствах мрака можно пройти, И я за мужество с ветром пью, Которое нам так нужно в пути.

1999

Андрей Добрынин

Чем развлекаются джентльмены. Коль выпадает день худой? Да уж не бабами, конечно, А выпивкою и едой.

Они жуют неторопливо, Блаженно глядя на закат, И попивают потихоньку Благоухающий мускат.

Когда же в голове джентльмена Вино произведет сумбур, Откинувшись на спинку кресла, Он начинает перекур.

От табака перерастает Сумбур в полнейший разнобой, И вежливо джентльмен заводит Беседу вслух с самим собой.

И если ходом разговора Джентльмен не удовлетворен, То, даже чуть разволновавшись, Учтивость соблюдает он.

И он учтивостью ответной И пониманием согрет. Так мало в людях этих качеств, А иногда и вовсе нет.

1999

Андрей Добрынин

Едва поэт увидит даму, Как сразу подберется весь И у него в районе срама Начнутся жжение и резь.

Лишь срочное совокупленье Его спасет от этих мук. Его особое строенье Загадка для земных наук.

Оно-то и влечет поэта Брать с ходу даму за корму, И дамы понимают это И снисходительны к нему.

Иначе он сердиться станет, Кричать, как птица дубонос, Ну а когда кричать устанет, То разразится ливнем слез.

Затем кидается он в драку, Схватив дубину или плеть, И коль не сломит задаваку, То может даже заболеть.

А он и так ведь от лишений Похож на собственную тень; Ведь то, о чем так просит гений, Мужьям дается каждый день.

Так пусть же хоть от этой муки Поэт окажется спасен И пусть поношенные брюки Без страха сбрасывает он.

Пусть даму наслажденья судно Помчит на алых парусах, Пусть будет ей светло и чудно, Как ясной ночью в небесах.

1999

Андрей Добрынин

Ждет луна переклички шакалов и сов, Чтоб над морем взойти из-за горных лесов, И та мертвая зыбь, что колеблется в нем, На востоке засветится мертвым огнем.

Кто-то в зарослях что-то сухое грызет И по морю свечение тихо ползет. Этот свет с кудреватых изгибов резьбы, На откосе торча, отряхают дубы.

Не смутив полнолунья зловещую тишь, Среди звезд вдруг забьется летучая мышь И метнется к лицу, словно черный лоскут... Я отпряну - и вот он, обрыв, тут как тут.

Там на белых каменьях вздыхает волна, Искры лунные словно всплывают со дна, И смещается к западу передо мной Область зыби светящейся вслед за луной.

Старый дом под дубами - в изломах теней, Но другие изломы острей и грозней: Ухмыляются трещины полной луне Под плющом погребальным на светлой стене.

Скоро сбудутся злые заклятья луны И обрушится берег в объятья волны Вместе с живностью всею недоброй ночной, Вместе с домом, деревьями, вместе со мной.

1999

Андрей Добрынин

Стихи мы пишем дни и ночи, И цель простая перед нами: Чтоб женщин ласковые очи При чтенье полнились слезами.

Все деньги тратим мы на ручки, Пеналы, ластики, тетрадки, Чтоб женщин слабенькие ручки От чувств тряслись, как в лихорадке.

Мы над стихом не понарошке Сто раз слезами обливались, Чтоб женщин худенькие ножки Под грузом чувства подгибались.

Стихи сильнее, чем наркотик, Лишь если чувство в них клокочет, И женский выпуклый животик Тогда о чувстве забормочет.

Сумели мы накал экстаза Придать поэмам и поступкам, И это было видно сразу По женским пересохшим губкам.

Поэт сорвет цветы Венеры На самых потаенных тропках... Писать не буду, зная меру, О гениталиях и попках.

Но если сладкая тревога Войдет и в эти части тела, Тогда любую недотрогу Склонить к любви - простое дело.

1999

Андрей Добрынин

В светящейся осенней дымке, Елеем умягчавшей дали, Слова любви, как невидимки, Безостановочно летали.

Они вдруг проносились мимо, Вам щеки ветерком овеяв, К нам низлетевшие незримо Из благосклонных эмпиреев.

Я только шевелил губами В такт шуму лиственного свода, А разговаривала с вами Сама прелестная природа.

Она в уста мои влагала Те доводы, из-за которых Дорога наша пролегала В цветную глушь, в дремотный шорох.

От речи ласково-мудреной Головка ваша закружилась, И на скамье уединенной Непоправимое свершилось.

Я с фронта наседал и с тыла, А вы лишь покорялись слепо, Но это жизнь вас обольстила, А на нее пенять нелепо.

Что толку сетовать и плакать И на меня валить все это Теперь, когда дожди и слякоть Сгубили ваше бабье лето?

Тараном плотского соблазна Вас жизнь безжалостно пронзила. Взгляните на меня бесстрастно Ведь мне такое не под силу.

С холодным взором, с миной мрачной В стране любви я - чужеземец, Гонимый всеми хмырь невзрачный, Плешив, квадратен и приземист;

Писака - вечно без копейки, Дворовой пьяни верный кореш... Но жизнь свела нас на скамейке, А с жизнью шибко не поспоришь.

Андрей Добрынин

Все это жизнь - лучи и дымка В прорехах лиственного свода И ваш растлитель-невидимка, Красавец в облике урода.

1999

Андрей Добрынин

Толпа в период разорения На нас, поэтов, смотрит строго Ей все мерещится, что гении Не трудятся, а тратят много.

Мы жизнь ведем недостохвальную,

1) Я этой истины не прячу , Но иногда мы колоссальную Приносим обществу отдачу.

Поэт в домашней тихой пристани От жизни спрятаться не может, И взгляд его, холодный, пристальный, Людей чувствительных тревожит.

Он видит всю их подноготную И он расстроен тем, что видит. Начало грубое, животное Он в людях люто ненавидит.

Толпа поэту не указчица, И ей, что в скверне закоснела, Он демонстрирует изящество Души, а иногда и тела.

Толпа сперва слегка обидится, Затем - возвысится душою; Я сам поэт, и так мне видится Мое значение большое.

1999

----------------------------------------------------------1)

Вариант: "И оттого я часто плачу".

Андрей Добрынин

Не умирайте прежде смерти, Пускай вас беды одолели Мужайтесь все-таки и верьте В мистические параллели.

К примеру, посетили бар вы И получили там по роже, Но Петр Великий возле Нарвы Побоям подвергался тоже.

Он свято веровал в победу, Хоть находился в полной жопе, А после забияку-шведа Шутя гонял по всей Европе.

Таксисты ночью грабят пьяных, И вас ограбили, к примеру, Но Рим, разгромленный при Каннах, В свой жребий не утратил веру.

На пепелище Карфагена Судьба закончила все споры, И разобьются непременно Все хищные таксомоторы.

Глядите на экран устало, Давно списав свои потери Как среди рваного металла Хрипят в крови ночные звери.

Злодеев отскребут от жести, Помчат в больницу торопливо... Следя за сводкой происшествий, Вы только улыбнетесь криво.

Там, где кромсают плоть хирурги И с ними смерть играет в прятки, Спасут ли краденые куртки, Часы, бумажники, перчатки?

Вот так пришли для сбора дани На Русь псы-рыцари когда-то, Но сплющились в Господней длани Их ослепительные латы.

1999

Андрей Добрынин

Хочу иному врезать по скуле, Хочу другому проломить башку, А третьего хочу узреть в петле, Качающимся тихо на суку.

И никого не хочется обнять, Похлопать по плечу, прижать к груди... Любовь и Дружба могут изменять, Но Злоба ждет с улыбкой впереди.

Мы за руки возьмемся крепко с ней И побежим через цветущий луг, Пинками награждая всех людей, Торчащих в замешательстве вокруг.

На косогор поднимемся степной, Где нас простор необозримый ждет, И хныканье побитых за спиной Картине мира пряность придает.

Село расположилось под горой, В котором масса пищи для огня, И выгон с гомонящей детворой, Давно заслуживающей ремня.

Но Злоба нежно скажет:"Погоди, Не надо о рутине в этот миг" И мы замрем, следя, как впереди В закатных тучах солнце прячет лик.

И, обновившись за какой-то час, Мы вспять пойдем по пойменным местам, И пустятся бежать, завидев нас, Бездельники, слонявшиеся там.

1999

Андрей Добрынин

Ради денег ничто не позорно, Ибо деньги есть мера всего. Можно сняться в чудовищном порно, Можно брата убить своего.

Если в фильме ты пользуешь лошадь Или даже, к примеру, кота, То, выходит, не сел ты в калошу Ты самец и другим не чета.

Если вдуматься - это похвально, Что брательника ты замочил, Ибо жить невозможно нормально, Если рядом подобный дебил.

Ты - талантливый, умный красавец, Ты со вкусом, со смыслом живешь, А брательник был сущий мерзавец, Над деньгами дрожащая вошь.

Он деньжонки копил втихомолку, А тебе не давал ни гроша, Но теперь он отъехал надолго, И свободно вздохнула душа.

На помойку придется собраться Как то за полночь с сумкой большой, Чтоб потом сбережения братца Тратить с толком, со вкусом, с душой.