Маргарита Полякова - Стихосплетения Страница 8

Немое небо.

Синь витрин души.

И замыслов, и помыслов реальность,

И скучная, как правильность, нормальность,

И правда, оцененная в гроши.

Благоразумья

Тошнотворный путь

В который раз послушно выбираем.

В чужую осень жизни улетаем,

Боясь остановиться и вздохнуть.

Боясь того,

Что есть у нас внутри.

Крылатость мыслей подрезает время.

Мы стали не собой, мы стали всеми,

Но память ты попробуй-ка, сотри!

Ромашковость,

Растерянность, наивы,

Ушли гораздо раньше нас самих.

И признанный талант потух и стих,

А наш цинизм и холодность все живы.

Был мир иным.

Но другость отошла.

И стало небо серым, солнце блеклым,

Снег слишком липким, дождик слишком мокрым,

И взрослость в наши души снизошла.

Был мир иным.

Плевать! Он был и сплыл!

А мы живем. От праздника до встречи.

Нас время не меняет. И не лечит.

И к черту мир, который где-то был!

Он не ушел, иначе стало б легче.

И по-другому.

Он бы стал иным.

Были мелочи, С.Л.

Стали важности,

И тоска далека от праздности.

Было путное,

Стало прошлое,

Сигаретным дымком запорошено.

Были нежности,

Стали недруги.

Я одна далеко от берега.

Забывание

Осторожное.

И прощенье. Еще возможное.

Ты же помнишь -

Мы были молоды.

Мои руки дрожат от холода.

Или нервности?

Нам бы встретится…

Только мне ни во что не верится.

Слишком тяжко под этой ношею,

Ни к чему ворошить усопшее,

И трепать на прощанье волосы…

Были люди,

А стали образы.

У нас был шанс,

Но он, увы,

Остался не у дел.

Я не дала ему,

А ты -

Его не поимел.

Я придумала мир и тебя. Но ты С.Л.

Оказался слишком живым.

Я хотела играть с листа. Листы

Растворил сигаретный дым.

А умение мысли твои читать

Приносило тупую боль.

Я хотела что-то тебе сказать,

Но пускай уж скажет другой.

А кого отрезвляющий опыт спас

От ошибок и от потерь?

Я хочу тебя видеть, но в сотый раз

Я не знаю, где ты теперь.

И не важно, что я не умею прощать,

И не помню, какой ты с лица.

Я придумала мир. Но тебя потерять

Я никак не могу до конца.

Через пустоши расстояний, Т.

Через тысячи расставаний,

Заберусь на диван с ногами,

И подумаю о тебе.

Знаю – легче уже не будет.

Не права я, но кто же судьи?

Что за блажь посторонним людям

Проходить по чужой судьбе?

Нам от сплетен их грязных душно.

Но зачем мы им так послушны?

Нам не так уж и много нужно -

Просто быть иногда вдвоем.

То дожди, то березы плачут,

И сердца от волненья скачут.

Мы не можем уже иначе,

Каждый думает о своем.

Мы хотели порвать все струны,

Поснимать с занавесок луны,

Только поздно, мы так безумны,

Что опять промолчали в такт.

Бестолковый совместный вечер -

Мы решили, что время лечит,

Но от этого нам не легче.

Наши чувства – упрямый факт.

Мое бедное тело, кого ты терпело!

Этот жалкий уродец, что звался мечтой

Износился. И чувство любви повзрослело.

Стало злобным, циничным, и жжет пустотой.

Мои бедные нервы, кто был у вас первым?

Кто заставил вас биться как порванный стяг?

На оборванных струнах в день осеннего гнева

Попадающий в ритмы – попадает впросак.

Мысли и взгляды пустые – врозь.

Все, что могло быть "хуже" – сбылось.

Что не могло – то сбылось вдвойне.

Старые раны на новой войне…

Все не так просто, но прошлых потерь

По именам я не помню теперь.

Взгляд осторожный, как мудрый дракон.

Лица предавших – светлее икон.

Время, где же твое забвенье, С.Л.

Пусть неискренне и нервозно?

Но осыпалось воскресенье

В мои взгляды метелью звездной.

Где сейчас мы? А кто же знает?

Не хотим ни разлук, ни встречи,

Не прощаем, не забываем…

Время, что же ты нас не лечишь?

И не знаешь о том, что проще

Порасти сентябрю травою.

Оставляя на прошлом росчерк,

Время, где же твои герои?

Где безумные краски неба,

Очарованные цветами?

Если это -мираж нелепый,

Время, где же тогда мы сами?

Ни дня без сна,

Ни ночи без рассвета,

Ни горечи, которая пройдет.

И даже ощущенья нет, что где-то

Тебя еще хоть кто-то предает.

Горячие руки. Холодное пиво. Т.

И мерзлый декабрь за решеткой балконов.

Больные герои бульварного чтива

Стреляются, любят, и ловят шпионов.

А мы с тобой смотрим на радугу пены.

Сбиваются мысли и ходят по кругу.

Нам было бы проще с тобою, наверно,

Когда бы мы были чужими друг другу.

Холодная водка. Окурок горячий.

И губы от слов нерожденных немеют.

Но все еще может сложиться иначе.

И мы это знаем. И нас это греет.

Расстаться решили – так значит и надо.

Но снова нежны непослушные руки.

Мы утром опять просыпаемся рядом,

Опять не сумев распроститься друг с другом.

К тебе на "ты", как будто ты обычен,

Безроден, беспороден и безлик,

Невзрачен и обыденно привычен…

Как только повернулся мой язык!

Как только хляби неба не разверзлись,

Чтобы меня примерно наказать!

Ведь слишком много хочет моя дерзость.

Намного больше, чем ты можешь дать.

Без должного к тебе благоволенья

Я засыпаю на твоем плече.

Быть может, мне пора просить прощенья

И отбивать поклоны при свече?

За все, что не могло, но все же было,

За все, что явно так посмела красть,

За то, что заманила, соблазнила

И не сдержала рвущуюся страсть.

Да, ангелы не спят – у них работа -

Считать грехи, их в степень возведя.

И мне сказать, когда платить по счету

За всех, кто был.

Теперь – и за тебя.

Хладнокровная стерва. Циничный кобель. Т.

Наплевав на шипенья, на сплетни и мненья,

Мы затащим друг друга с тобою в постель.

И затрахаем вусмерть. До изнеможенья.

Мы давно уже оба не верим в мечты.

Ни в мечты, ни в любовь, ни в бессмертную душу.

Упиваясь гордыней, сжигаем мосты.

Предаем, продаем и безжалостно рушим.

Мы шагаем по трупам, преследуя цель,

Огрызаемся злобно и держим удары.

Хладнокровная стерва. Циничный кобель.

Безусловно, друг друга достойная пара.

Ни души, ни сердец, ни святыни вокруг.

Только сколько бы мы разойтись не хотели,

Почему-то не можем разжать своих рук

И покинуть не можем под утро постели.

Мы разбиты, пусты и пьяны без вина.

Бьется пульс, нам виски разрывая на части.

Нет у счастья ни края, ни меры, ни дна.

Ничего кроме нас, ошалевших от страсти.

… Жжет глаза ледяная, сухая метель.

Мы хотели расстаться. И даже пытались.

Хладнокровная стерва. Циничный кобель.

Как щенка два сопливых, похоже, попались.

Мела поземка бестолковая, Т.

По ящику чушня неслась,

И как-то раз (зачем – не помню я)

В своем я доме убралась.

Я убралась, как (чем-то) чуяла,

Что ты ко мне (ну вдруг) придешь.

А у меня везде накурено,

И даже чайник фиг найдешь.

А у меня – четыре лифчика,

(И это лишь в одном углу!)

И манцеватель серым ситечком,

И тихий ужас на полу.

И три стакана (как три проруби)

Зеленой тиной занесло.

А за окном летают голуби,

И гадят, гады, на стекло.

Подумала: "необкультурено".

А убралась – и ты пришел.

И снова в доме все обкурено,

И снова пивом залит стол.

От предвкушенья неизбежного

Вновь в ужасе застыл диван.

А мы с тобой такие нежные,

Что нам все это пополам.

В этом месяце время замедлило бег.

День застывший тянулся, никак не кончался,

И не видел, как белый от холода снег

В этот синий от инея город ворвался.

Поздний вечер очнулся и, вздрогнув, настал,

Звездно изморозь вынув из темных карманов.

И январь, прослезившись от ветра, листал

Эти сумерки, словно страницы романа.

С тех пор, как мы с тобою стали врозь, Т.

Мне некому читать Омар Хайяма.

Мой милый, ну какой же ты упрямый!

Ах, если б знать, откуда что взялось.

И что куда ушло. Намного меньше

Чем я хотела, мне дано судьбой.

Быть с кем-то рядом, только не с тобой.

Хранить твой запах от забытой вещи.

Отдать сто мыслей за один лишь миг,

А лучше – за оставшиеся миги.

Без нас с тобой скучают наши книги -

Белянин, Кнышев и немного Кинг.

Тоска такая от безмолвной тьмы,

Что лезут мысли, но не те, что нужно.

Без нас с тобой скучает наша дружба.