Евгений Лукин - Бал был бел Страница 8

«Звуки пошли не те…»

Звуки пошли не те —глу́хи, невнятны, ту́пы.Яблоки в темнотепадают — словно трупы.Вот и сижу в саду,внемля недобрым звукам.Скоро ведь упадус тем же коротким стуком.

Взбаламученный сонет

Н. Л.

Проспект — и ни единого мента,хотя обычно по менту на рыло.Остолбенел. Накрыла немота.Потом надежда робкая накрыла.Неужто впрямь? Неужто белокрыловзбурлило небо, и легла, крута,архангела разящая пята?Слабо́ легавым против Гавриила.Его пята — надгробная плита.А ты мне что намедни говорила?Мол, не молись, не выйдет ни черта…Ты погляди, какая лепота!И улица лежит, не пронятани трелию, ни топотом мента.

Складуха

Хуже злого костоеда[18] зарубежный Кастанеда,и мосол, как кастаньета, жалко щёлкает в коленке,и черновики нетленки между томом Короленкии записочкой от Ленки затаились в аккуратев том бумажном зиккурате, что воздвигся у кровати,угрожая покарати мощным оползнем культуры —житием Бонавентуры, редкой книжицей «Уйгуры»и запиской этой дуры: дескать, где мой Кастанеда?..

«Достаётся нынче правдам…»

Достаётся нынче правдам —травят как хотят!Я сижу любуюсь прайдомрыженьких котят.Что мне правды! Что мне травли!Помыслы просты,как мелькающие в травкерыжие хвосты.

«Тает жизнь в осеннем шелесте…»

Тает жизнь в осеннем шелесте,усыхает, как лоза.У меня вставные челюстии безумные глаза.

Скальте, скальте зубы юные!Нет бы скальда поберечьза глаза его безумныеи фарфоровую речь!

«Заклубились беды вороньём…»

Заклубились беды вороньём.Да и ладно!Съеду я куда-нибудь в районТаиланда.Там, в густом тропическом саду,с загибоная, пожалуй, как-нибудь сойдуза гиббона.

«Век растрачен…»

Век растрачен. Родина украдена.В жёлтой прессе — перечень разборок.Общество — бессмысленная гадина —давит тех, кто мил тебе и дорог.Поселить бы их в отдельной рощицегде-нибудь в районе Балашова…И возникнет маленькое общество —точное подобие большого.

«Не поймёшь, что с тобою сталось?»

Не поймёшь, что с тобою сталось?Вынь аптечку. Прими фестал.Это старость, а не усталость —не настолько уж ты устал.Вот и принял. Теперь постой-ка,вновь живым себя ощути.Хорошо бы устать настолько,чтобы сам захотел уйти.

«Не говори, что счастье мнимо…»

Не говори, что счастье мнимо,сиди и пей себе коньякза то, что жизнь проходит мимо,как невнимательный маньяк.

После обыска

Не дай мне Бог…

Была, я знаю, веская причинасказать: «Не дай мне Бог сойти с ума».Чудовищна застывшая личина,и неприятны жёлтые дома.Зато, когда подобие ГУЛАГавоссоздаёт Отчизна-Перематьи в доме шмон, — какое это благоглядеть и ничего не понимать!

Это кем же мы были…

«Помню: книжки рубили…»

Помню: книжки рубили —аж плахи трещали.Это кем же мы были,если нас запрещали?Уличали. Свистали.Политику шили.Это кем же мы стали,если нас разрешили?

Ни прозаик, ни поэт…

Ни прозаик, ни поэт.Ни бунтарь, ни обыватель.Ни пощёчин, ни объятий.Ни конфузий, ни побед.И сидишь — незнамо кто,биографию итожа,ну а там одно и то же,то есть то же, но не то.

Дилетантство

До чего бесцеремонноосень красок наметала:от незрелого лимонадо румяного металла!Этот лист как будто в мыле,тот коричнево-кукожист.Вот бы автору вломилив Академии Художеств!

Мифология

Пегас начинал, к примеру,простым боевым конём —помог одолеть Химерутому, кто сидел на нём.

Стоптал её с полнаскока,нахрапом ошеломив.Сказать не могу, насколькомне нравится этот миф!

Эллада от нас — далече.К тому же с теченьем днейпегасы пошли помельче,страшилища — покрупней.

Пропорции и размерыиные, чем в старину:химеры — так уж химеры,аж морда на всю страну!

Пугайся их, не пугайся,но древле, теперь и впредьиначе как на ПегасеХимеру не одолеть.

Пловец

Что с классиком меня роднило?Я гимны звучные слагали, правя тяжкое кормило,челна ветрило напрягал.Но вихорь злой взревел в фиорде,и мне, Господнему рабу,ветрилой хрястнуло по морде,потом кормилой по горбу…

Памятник

Exegi monumentum

Здесь памятник стоял — превыше пирамиды,но по нему прошла народная тропа.Из праха чуть видны чугунные ланиты,а метрах в двадцати — чугунная стопа.Здесь памятник стоял — куда прочнее меди,красуясь на манер известного столпа.Но что же от меня останется в предмете,когда по мне пройдёт народная тропа?

Реализм

Проклятый быт, старания утроив,мне сочинять мешает не впервые.Не успеваю полюбить героев.В итоге — падлы. Прямо как живые.

Рифма

Видений дар и жар холодных числ —невнятно всё, но вот в житейском гамедва слова перекликнутся слогами —и мир внезапно обретает смысл.

«Возопишь, ударяя в грудь…»

Возопишь, ударяя в грудь,или в рот наберёшь воды —обязательно с кем-нибудьненароком сомкнёшь ряды.И такого наговорят —не докажешь ведь ни хрена…У меня один только ряд.И шеренга — тоже одна.

Классики и современники

Какое счастье: при свечетворить во славу русской речии лечь на снег у Чёрной речкипри секунданте и враче!Ни секунданта, ни врача —убит каким-то нижним чиномпо незначительным причинам,а то и вовсе сгоряча…

«Слова — достойны, речи — гладки…»

Слова — достойны, речи — гладки,и всё не врубимся в одно:что гений — это недостатки,каких нам сроду не дано.Дразня, круглятся, что орехи,из безупречной шелухиих гениальные огрехии гениальные грехи.

Проза

Убить героя — значит пощадить.Заметьте: чем талантливей прозаик,тем он героя медленней пронзаетсобытьями, затем чтоб ощутитьв подробностях и боль его, и трепет.Так вот: дышу надеждою простой,что жизнь мою задумывал и лепитне Достоевский. Даже не Толстой.

«Да, вырождается москаль…»