Владимир Высоцкий - Идет охота на волков… Страница 9

Военная песня

Мерцал закат, как сталь клинка.Свою добычу смерть считала…Бой будет завтра, а покаВзвод зарывался в облакаИ уходил по перевалу.

Отставить разговоры!Вперед и вверх, а там…Ведь это наши горы —Они помогут нам!

А до войны — вот этот склонНемецкий парень брал с тобою,Он падал вниз, но был спасен, —А вот сейчас, быть может, онСвой автомат готовит к бою.

Отставить разговоры!Вперед и вверх, а там…Ведь это наши горы —Они помогут нам!

Ты снова здесь, ты собран весь —Ты ждешь заветного сигнала.И парень тот — он тоже здесь,Среди стрелков из «Эдельвейс», —Их надо сбросить с перевала!

Отставить разговоры!Вперед и вверх, а там…Ведь это наши горы —Они помогут нам!

Взвод лезет вверх, а у реки —Тот, с кем ходил ты раньше в паре.Мы ждем атаки до тоски,А вот альпийские стрелкиСегодня что-то не в ударе…

Отставить разговоры!Вперед и вверх, а там…Ведь это наши горы —Они помогут нам!

Скалолазка

Я спросил тебя: «Зачем идете в гору вы? —А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой. —Ведь Эльбрус и с самолета видно здорово…»Рассмеялась ты — и взяла с собой.

И с тех пор ты стала близкая и ласковая,Альпинистка моя, скалолазка моя, —Первый раз меня из трещины вытаскивая,Улыбалась ты, скалолазка моя!

А потом за эти проклятые трещины,Когда ужин твой я нахваливал,Получил я две короткие затрещины —Но не обиделся, а приговаривал:

«Ох, какая же ты близкая и ласковая,Альпинистка моя, скалолазка моя!..»Каждый раз меня по трещинам выискивая,Ты бранила меня, альпинистка моя!

А потом на каждом нашем восхождении —Ну почему ты ко мне недоверчивая?! —Страховала ты меня с наслаждением,Альпинистка моя гуттаперчевая!

Ох, какая ж ты не близкая, не ласковая,Альпинистка моя, скалолазка моя!Каждый раз меня из пропасти вытаскивая,Ты ругала меня, скалолазка моя.

За тобой тянулся из последней силы я —До тебя уже мне рукой подать, —Вот долезу и скажу: «Довольно, милая!»Тут сорвался вниз, но успел сказать:

«Ох, какая же ты близкая и ласковая,Альпинистка моя скалоласковая!..»Мы теперь с тобою одной веревкой связаны,Стали оба мы скалолазами!

Прощание с горами

В суету городов и в потоки машинВозвращаемся мы — просто некуда деться! —И спускаемся вниз с покоренных вершин,Оставляя в горах свое сердце.

Так оставьте ненужные споры —Я себе уже все доказал:Лучше гор могут быть только горы,На которых еще не бывал.

Кто захочет в беде оставаться один,Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?!Но спускаемся мы с покоренных вершин, —Что же делать — и боги спускались на землю.

Так оставьте ненужные споры —Я себе уже все доказал:Лучше гор могут быть только горы,На которых еще не бывал.

Сколько слов и надежд, сколько песен и темГоры будят у нас — и зовут нас остаться! —Но спускаемся мы — кто на год, кто совсем, —Потому что всегда мы должны возвращаться.

Так оставьте ненужные споры —Я себе уже все доказал:Лучше гор могут быть только горы,На которых никто не бывал!

«Свои обиды каждый человек…»

Свои обиды каждый человек —Проходит время — и забывает.А моя печаль — как вечный снег:Не тает, не тает.

Не тает она и летомВ полуденный зной, —И знаю я: печаль-тоску мне этуВек носить с собой.

Она была в Париже [1]

Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу.Наверно, я погиб: робею, а потом —Куда мне до нее — она была в Париже,И я вчера узнал — не только в ём одном!Какие песни пел я ей про Север дальний! —Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на ты, —Но я напрасно пел о полосе нейтральной —Ей глубоко плевать, какие там цветы.Я спел тогда еще — я думал, это ближе —«Про счетчик», «Про того, кто раньше с нею был»…Но что ей до меня — она была в Париже, —Ей сам Марсель Марсо чевой-то говорил!Я бросил свой завод — хоть, в общем, был не вправе, —Засел за словари на совесть и на страх…Но что ей от того — она уже в Варшаве, —Мы снова говорим на разных языках…

Приедет — я скажу по-польски: «Про́шу, пани,Прими таким как есть, не буду больше петь…»Но что ей до меня — она уже в Иране, —Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!

Она сегодня здесь, а завтра будет в Осле, —Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..Кто раньше с нею был и тот, кто будет после, —Пусть пробуют они — я лучше пережду!

Песня о новом времени

Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, —Значит, скоро и нам — уходить и прощаться без слов.По нехоженым тропам протопали лошади, лошади,Неизвестно к какому концу унося седоков.

Наше время иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи!И в погоню летим мы за ним, убегающим, вслед.Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей,На скаку не заметив, что рядом — товарищей нет.

И еще будем долго огни принимать за пожары мы,Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,О войне будут детские игры с названьями старыми,И людей будем долго делить на своих и врагов.

А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,И когда наши кони устанут под нами скакать,И когда наши девушки сменят шинели на платьица, —Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!..

Гололед

Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Будто нет ни весны, ни лета —В саван белый одета планета —Люди, падая, бьются об лед.

Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Гололед, гололед, гололед —Целый год напролет, целый год.

Даже если всю Землю — в облет,Не касаясь планеты ногами, —Не один, так другой упадетНа поверхность, а там — гололед! —И затопчут его сапогами.

Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Гололед, гололед, гололед —Целый год напролет, целый год.

Только — лед, словно зеркало, лед,Но на детский каток не похоже, —Может — зверь не упавши пройдет…Гололед! — и двуногий встаетНа четыре конечности тоже.

Гололед на Земле, гололед —Целый год напролет гололед.Гололед, гололед, гололед —Целый год напролет, целый год.

«Вот — главный вход, но только вот…»

Вот — главный вход, но только вотУпрашивать — я лучше сдохну, —Вхожу я через черный ход,А выходить стараюсь в окна.

Не вгоняю я в гроб никого,Но вчера меня, тепленького —Хоть бываю и хуже я сам, —Оскорбили до ужаса.

И, плюнув в пьяное мурлоИ обвязав лицо портьерой,Я вышел прямо сквозь стекло —В объятья к милиционеру.

И меня — окровавленного,Всенародно прославленного,Прям как был я — в амбицииДовели до милиции.

И, кулаками покаравИ попинав меня ногами,Мне присудили крупный штраф —За то, что я нахулиганил.

А потом — перевязанному,Несправедливо наказанному —Сердобольные мальчикиДали спать на диванчике.

Проснулся я — еще темно, —Успел поспать и отдохнуть я, —Встаю и, как всегда, — в окно,Но на окне — стальные прутья!

И меня — патентованного,Ко всему подготовленного, —Эти прутья печальныеВвергли в бездну отчаянья.

А рано утром — верь не верь —Я встал, от слабости шатаясь, —И вышел в дверь — я вышел в дверь!С тех пор в себе я сомневаюсь.

В мире — тишь и безветрие,Чистота и симметрия, —На душе моей — тягостно,И живу я безрадостно.

«Корабли постоят — и ложатся на курс…»