Зинаида Гиппиус - Стихотворения, не вошедшие в сборники Страница 9

1923

СБУДЕТСЯ

Что мне — коварное и злое данное:

я лишь о должном говорю,

я лишь на милое, мне желанное,

на него одно смотрю.

Радость помнится, не забудется,

надежно сердце ее хранит.

И не минуется, скоро сбудется

то, чем душа моя горит.

Не отвержено, не погублено

всё, любимое Тобой.

И я увижу глаза возлюбленной,

увижу здесь, на земле, живой.

Ты отдаешь утрясенной мерою.

Господи! Знаю, что воля — Твоя,

но не боюсь, ибо радостно верую:

Ты хочешь того, чего и я.

Париж, весна

ВЕРНОСТЬ

И.И. Ф-му

Смерч пролетел над вздрогнувшей вселенной,

Коверкая людей, любовь круша.

И лишь одна осталась неизменной

Твоя беззлобная душа.

Как медленно в пространстве безвоздушном

Недель и дней влечется череда!

Но сердцем бедным, горько-равнодушным,

Тебя — люблю, мой верный, навсегда.

ПЛАМЯ

Посмотри в жаркие окна,

в небесный фарфор.

Чей это желтый локон

вьется из-за гор?

Ширится, крутится круче…

Что это? Не гроза ль?

Но почему под тучей

забагровела даль?

Вся в искрах странная хмара…

Нет, не гроза, не гроза!

Это лесного пожара

огненные глаза.

Ало мглы загорелись…

Дымы — как фимиам…

Маковое ожерелье

вспыхнуло по холмам.

А с неба кто-то струями

льет сверкающий зной:

белое горнее пламя —

в красный огонь земной.

«Любовь уходит незаметно…»

Любовь уходит незаметно,

Она бездейственно не ждет.

Скользит, скользит… И было б тщетно

Ее задерживать отход.

Не бойся этого скольженья.

Ты так легко ослепнешь вновь,

Что позабудешь и прозренья

И слово самое любовь.

СЛОВО?

Проходили они, уходили снова,

Не могли меня обмануть…

Есть какое-то Одно слово,

В котором вся суть.

Другие — сухой ковыль.

Другие все — муть,

Серая пыль.

Шла девочка через улицу,

Закричал ей слово автомобиль…

И вот, толпа над ней сутулится,

Но девочки нет — есть пыль.

Не правда ли, какие странные

Уши и глаза у людей?

Не правда ли, какие туманные

Линии и звуки здесь?

А мир весь

Здесь.

Для нас он — потери…

Но слово знают звери,

Молчаливые звери:

Собачка китайская,

Голубая, с кожей грубой,

В дверях какого-то клуба

Дрожит вечером майским,

Смотрит сторожко,—

Молчит тринадцать лет,

Как молчит и кошка

В булочной на Muette.

Звери сказать не умеют,

Люди не знают,

И мир, как пыль, сереет,

Пропадом пропадает…

ЛИК

О моря тишь в вечерний час осенний!

О неба жемчуг,— белая вода!

И ты, как золотой укол, звезда,

И вы, бесшелестных платанов тени,—

       Я не любил вас никогда.

Душа строга и хочет правды строгой.

Ее поймет, ее услышит Бог.

В моей душе любви так было много,

Но ни чудес земли, ни даже Бога

       Любить — я никогда не мог.

Зарниц отверзтые блистаньем вежды,

Родных берез апрельские одежды,

На лунном море ангелов стезя —

И вас любить? Без страха и надежды,

       Без жалости — любить нельзя.

А вы, и Бог, — всегда одни, от века

Вы неподвижный пламень бытия.

Вы — часть меня, сама душа моя.

Любить же я могу лишь человека,

       Страдающую тварь, как я.

Не человека даже — шире, шире!

Пусть гор лиловых светит красота

И звезды пышно плавают в эфире,

Любовь неумолима и проста:

Моя любовь — к живому Лику в мире,

       От глаз звериных — до Христа.

ДВЕ СЕСТРЫ

Ты Жизни всё простил: игру,

Обиду, боль и даже скучность.

А темноокую ее Сестру?

А странную их неразлучность?..

НЕГЛАСНЫЕ РИФМЫ

Хочешь знать, почему я весел?

Я опять среди милых чисел.

Как спокойно меж цифр и мер,

Строг и строен их вечный мир.

Всё причинно и тайно-понятно,

Не случайно и не минутно.

И оттуда, где всё — кошмары,

Убегаю я в чудо меры.

Как в раю, успокоен и весел,

Я пою — божественность чисел.

ПАМЯТЬ

Недолгий след оставлю я

В безвольной памяти людской.

Но этот призрак бытия,

Неясный, лживый и пустой,—

На что мне он?

Живу — в себе,

А если нет… не все ль равно,

Что кто-то помнит о тебе,

Иль всеми ты забыт давно?

Пройдут одною чередой

И долгий век, и краткий день…

Нет жизни в памяти чужой.

И память, как забвенье,— тень.

А на земле, пока моя

Еще живет и дышит плоть,

Лишь об одном забочусь я:

Чтоб не забыл меня Господь.

1913 — 1925

СПБ — Cannet

ПОДОЖДИ

(«… революция выкормила 

его, как волчица Ромула…») 

Пришла и смотрит тихо.

В глазах — тупой огонь.

Я твой щенок, волчиха!

Но ты меня не тронь.

    Щетенишься ли, лая,

    Скулишь ли — что за толк!

    Я все ухватки знаю,

    Недаром тоже волк.

Какую ни затеешь

Играть со мной игру —

Ты больше не сумеешь

Загнать меня в нору.

    Ни шагу с косогора!

    Гляди издалека

    И жди… Узнаешь скоро

    Ты волчьего щенка!

Обходные дороги,

Нежданные пути

К тебе, к твоей берлоге,

Сумею я найти.

    Во мху, в душистой прели,

    Разнюхаю твой след…

    Среди родимых елей

    Двоим нам — места нет.

Ты мне заплатишь шкурой…

Дай отрастить клыки!

По ветру шерсти бурой

Я размечу клоки!

СТИХИ О ЛУНЕ

3 МЕСЯЦ

   Вернулась — как голубой щит:

   Даже небо вокруг голубит.

Скажи, откуда ты, где была?

   Нигде; я только, закрывшись, спала.

А почему ты такая другая?

   Осень; осенью я голубая.

   Ночь холоднее — и я синей.

   Разве не помнишь лазурных огней?

   Алмазы мои над снегами?

   Острого холода пламя?

   Ты морозные ночи любил…

Любился Не помню, я все забыл,

Не надо о них, не надо! Постой,

Скажи мне еще: где тот, золотой,

Что недавно на небе лежал, — пологий,

Веселый, юный, двурогий?

   Он? Это я, луна.

   Я ион,— я иона.

   Я не вечно бываю та же:

   Круглая, зеленая, синяя,

   Иль золотая, тонкая линия —

   Это всё он же, и все я же.

   Мы — свет одного Огня.

   Не оттого ль ты и любишь меня?

ОТВЕТ ДОН-ЖУАНА

Дон-Жуан, конечно, вас не судит,

Он смеется, честью удивлен:

Я — учитель? Шелковистый пудель,

Вот, синьор, ваш истинный патрон.

Это он умеет с «первой встречной»

Ввысь взлетать, потом идти ко дну.

Мне — иначе открывалась вечность:

Дон-Жуан любил всегда одну.

Кармелитка, донна Анна… Ждало

Сердце в них найти одну — Ее.

Только с Нею — здешних молний мало,

Только с Нею — узко бытие…

И когда, невинен и беспечен,

Отошел я в новую страну,—

На пороге Вечности я встречен

Той, которую любил — одну…

ИМЯ

Святое Имя, среди тумана,

Звездой далекой горит в ночи.

Смотри и слушай. И если рано —

Будь милосерден: молчи! молчи!

Мы в катакомбах. И не случайно

Зовет нас тайна и тишина.

Все будет явно, что ныне тайно

Тому, в ком тайне душа верна.

«Дана мне грозная отрада…»

Дана мне грозная отрада,

Моя необщая стезя.

Но говорить о ней не надо,

Но рассказать о ней нельзя.

И я ли в нем один! Не все ли?

Мое молчанье — не мое:

Слова земные отупели,

И ржа покрыла лезвее.

Во всех ладах и сочетаньях

Они давно повторены,

Как надоевшие мечтанья,

Как утомительные сны.

И дни текут. И чувства новы.

Простора ищет жадный дух.

Но где несказанное слово,

Которое пронзает слух?

О, родился я слишком поздно,

А бедный дух мой слишком нов…