Сергей Есенин - Русь серебряная. Стихотворения и поэмы Страница 9

«Этой грусти теперь не рассыпать…»

Этой грусти теперь не рассыпатьЗвонким смехом далеких лет.Отцвела моя белая липа,Отзвенел соловьиный рассвет.

Для меня было всё тогда новым,Много в сердце теснилось чувств,А теперь даже нежное словоГорьким плодом срывается с уст.

И знакомые взору просторыУж не так под луной хороши.Буераки… пеньки… косогорыОбпечалили русскую ширь.

Нездоровое, хилое, низкое,Водянистая, серая гладь.Это все мне родное и близкое,От чего так легко зарыдать.

Покосившаяся избенка,Плач овцы, и вдали на ветруМашет тощим хвостом лошаденка,Заглядевшись в неласковый пруд.

Это всё, что зовем мы родиной,Это всё, отчего на нейПьют и плачут в одно с непогодиной,Дожидаясь улыбчивых дней.

Потому никому не рассыпатьЭту грусть смехом ранних лет.Отцвела моя белая липа,Отзвенел соловьиный рассвет.

«Мне осталась одна забава…»

Мне осталась одна забава:Пальцы в рот – и веселый свист.Прокатилась дурная слава,Что похабник я и скандалист.

Ах! какая смешная потеря!Много в жизни смешных потерь.Стыдно мне, что я в Бога верил.Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!Все сжигает житейская мреть.И похабничал я и скандалилДля того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта – ласкать и карябать,Роковая на нем печать.Розу белую с черною жабойЯ хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылисьЭти помыслы розовых дней.Но коль черти в душе гнездились —Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,Отправляясь с ней в край иной,Я хочу при последней минутеПопросить тех, кто будет со мной, —

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,За неверие в благодатьПоложили меня в русской рубашкеПод иконами умирать.

«Заметался пожар голубой…»

Заметался пожар голубой,Позабылись родимые дали.В первый раз я запел про любовь,В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь – как запущенный сад,Был на женщин и зелие падкий.Разонравилось пить и плясатьИ терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,Видеть глаз злато-карий омут,И чтоб, прошлое не любя,Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,Если б знала ты сердцем упорным,Как умеет любить хулиган,Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабакиИ стихи бы писать забросил,Только б тонко касаться рукиИ волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобойХоть в свои, хоть в чужие дали…В первый раз я запел про любовь,В первый раз отрекаюсь скандалить.

«Ты такая ж простая, как все…»

Ты такая ж простая, как все,Как сто тысяч других в России.Знаешь ты одинокий рассвет,Знаешь холод осени синий.

По-смешному я сердцем влип,Я по-глупому мысли занял.Твой иконный и строгий ликПо часовням висел в рязанях.

Я на эти иконы плевал,Чтил я грубость и крик в повесе,А теперь вдруг растут словаСамых нежных и кротких песен.

Не хочу я лететь в зенит,Слишком многое телу надо.Что ж так имя твое звенит,Словно августовская прохлада?

Я не нищий, ни жалок, ни малИ умею расслышать за пылом:С детства нравиться я понималКобелям да степным кобылам.

Потому и себя не сберегДля тебя, для нее и для этой.Невеселого счастья залог —Сумасшедшее сердце поэта.

Потому и грущу, осев,Словно в листья в глаза косые…Ты такая ж простая, как все,Как сто тысяч других в России.

Впадение реки Костромы в Волгу. 1910 г.

«Пускай ты выпита другим…»

Пускай ты выпита другим,Но мне осталось, мне осталосьТвоих волос стеклянный дымИ глаз осенняя усталость.

О возраст осени! Он мнеДороже юности и лета.Ты стала нравиться вдвойнеВоображению поэта.

Я сердцем никогда не лгуИ потому на голос чванстваБестрепетно сказать могу,Что я прощаюсь с хулиганством.

Пора расстаться с озорнойИ непокорною отвагой.

Конец ознакомительного фрагмента.