Борис Панкин - Новый Раскольников Страница 9

«В твоих садах ночует осень…»

В твоих садах ночует осень,роняет жёлтые плоды,в твои задумчивые косывплетает явные следы.

А ты их маскируешь хною,дешёвым средством для волос,и тяготишься быть со мною,как одиночеством, до слёз.

И я, невозмутимый лекарь,снимая твой дежурный стресс,читаю по смежённым векамтвоим свой приговор и, без

протеста, честно, принимаюурок безжалостной судьбы. —Вот-вот уже придёт зима ипод снегом скроет всё, увы.

«Сладко пахнет пролитым бензином…»

Сладко пахнет пролитым бензином.Спичку поднеси, —полыхнет смертельно и картинно. —Согласись?

Отойдут на задний план печали. —Дескать, всё фигня.Мол, отчалил, мол, не плачь ночамибез меня.

Дескать, вряд ли быть могло иначе,не грусти и неплачь… Да ты давно уже не плачешьобо мне.

«осторожно двери закрывали…»

осторожно двери закрывалискорбно говорили не жилецо возможных сроках узнавалискоро ли придёт уже конецэтим принудительным заботамо формально всё ещё живомпредстоящим бредящим уходомбезнадёжно-раковом больном

третьи сутки не прийти в сознаньеникого из близких не узнатьв этой процедуре умираньянадо кардинально всё менятьтретьи сутки не расстаться с теломнасмерть перепуганной душесловно суд приговорил к расстрелуи вот-вот придут идут уже

странно даже жил согласно планувырастил построил воспиталвроде бы трудился неустанноа вот лёгкой смерти Бог не далсумрак в доме пролежни на телекто угодно сжальтесь надо мнойвсё яснее в изголовье тенипрежде отошедших в мир иной

поздно злиться каяться молитьсяв панике молоть полнейший вздорс Богом что ли отворяй темницувыводи болезную во дворзалп и стихли тёмные печалини погост не важен ни странаотгорел отмаялся отчалилмрак и гробовая тишина

«уехать прочь на две недели…»

уехать прочь на две неделив иные (тёплые) края.там все при обнажённом теле,изъянов тела не тая,

собою наводняют пляжис рассвета и до темноты.кусочек крымского пейзажа:колени, спины, животы.

там целлюлитная красоткажелеобразный бюст несётв прохладу вод прибрежных. лодкарыбачья медленно плывёт

вдоль горизонта. облак таетв невыносимой синеве,такого неба не бываетв санкт-петербурге. там за две

с полтиной гривны минералкав ближайшей лавке (пиво — три).там шкуры собственной не жалко —ну что с того, что обгорит

слегка, зато пройдут: простуда,ринит, артрит, любовь к хандре.уехать прочь! свалить, покудасезон… жаль, отпуск в декабре.

в метро

паклю выцветших волостеребит сквозняк ли ветер.и тебе на этом светежить, как будто, довелось.

дом, работа, магазин,муж, любовник — что в итоге?смерть маячит на пороге.опускаешь жалюзи

век устало. строг и простмакияж, — посмертной маскипрототип. печальной сказкифабула: роддом — погост.

между ними, вроде, жизнь —школа, вуз, семья, работа,дети, внуки… только что-тоне сложилось. не сложилось.

«после соития всякая тварь печальна…»

после соития всякая тварь печальна,после распития тянет бухнуть ещё.хочешь, я напою тебя чаем,поговорю с тобой ни о чём?

радио эльдорадо даёт равеля.время вот-вот перевалит за пять утра.кто тут печальней нас? — никого. — трезвеесколько угодно. чайник вскипел. пора.

«в итоге станет всё как прежде…»

в итоге станет всё как преждетебя закружит хороводиных соблазнов и надеждемоей решительно придёт

пиздец стремительный и полныйкак с. лукьяненко (фантаст)обидно будет будет больночто никогда уже не даст

такая сказочная кралятакая ветреная тычуть рыхловата правда в талиино чиста гений красоты

«загремела в дурку таня…»

загремела в дурку таняда и ладно с неймы о том жалеть не станемдокторам видней

кто из нас больной и буйныйкто здоров как лосьдо свиданья таня будемнавещать авось

«чулочки в сеточку…»

чулочки в сеточкуготичная помадаах детка-веточкаиз катькиного сада

вниз по садовой ми-мо суетной апрашкименя с собой возьмисо мной не так и страшно

хотя куда я в не-начищенных ботинкахя пуст сударыняпрохожий-невидимка

иду за вами лишьдо станции сеннаяа там гудбай малышне вспомню не узнаю

«а это, братец, полная луна…»

жить тяжело и неуютно

Борис Рыжий

…а это, братец, полная луназаглядывает в общую палату.где небо из окна и тишина,где тяжесть принудительного сна —покой, порядок.

где дальше заскорузлый коридор.дежурный врач сжимает папиросныймундштук в зубах, разглядывая дворзадумчиво — всё то же: морг, забор,каталка, простынь.

и лунный свет струится с высоты,где я и ты.

«и жизнь твоя ненастоящая…»

и жизнь твоя ненастоящаяи смерть нелепою былалежи теперь в сосновом ящикеобыкновенного стола

в страницы книги замурованныйведи пустым минутам счётпока другой командированныйтебя однажды не прочтёт

с гримасой скуки и унынияна плохо выбритом лицечья жизни оборвётся линиянелепым приступом в конце

«вот и всё любимая вот и всё…»

вот и всё любимая вот и всёбурый шарф намотан на колесомчит вперёд стремительный кадиллаквсем гудлак

не судьба любимая не судьбаболт забитый сорванная резьбамиг и ты у пропасти на краювсем адью

да и я по совести говоряв непроглядных сумерках декабрянеспроста забрался на табуретвсем привет

«четыре-дэ литература…»

Я делаю литературу следующего измерения.

Михаил Шишкин

четыре-дэ литературадля ординарного уманевыносимая халтурадругое дело литгурма-нитарий с отрешённым ликоми марсианином внутриему бесспорно льстит к велико-му рожденью новой ли-тературы быть причастнымхотя он знает сам прекраснона что феномен сей не множьвсё ноль наёбка пшик пиздёж

речёвка

ничего не происходитда и не произойдётмент похмельно жезлом водитмимо дерево растётвозле ржавого заборасмотрит в небо одиссейон домой ещё не скороон из дома насовсем

ничего не происходиткроме разве что весныте же траблы на работете же мысли те же сныиз порожнего в пустоесуета-тире-делачто нам стоит дом построитьа потом спалить дотла

или жить семья заботыдети внуки горсть землиэти крылья для полётаэта шея для петлиэтот город на болотесплав бетона и стеклабомж в подземном переходехлещет прану из горла

ната делает карьерувера вышла за ментавлад вернулся из танжерасуета-тире-тщетаоля кроликов разводитниколай баклуши бьётничего не происходитда и не произойдет

Бабочка нáбоков

«это ты что ли…»

это ты что лив пирогах штоллекуришь парламентплетёшь орнаментывиртуозной лжипотенциальному мужучувствуется мужикконкретно прогружен

я иду мимонад головой апрельптахи свистят гимнывесне ибо оттепельибо пора брачныхигрищ так не сочти за глумзамужеств тебе удачныхдо пенсии минимум

13.06

…вот и черешня пошла.(ненавижу черешню).полдень. избыток теплапроявляется внешнев мареве над мостовой,в тополиной позёмке,в жизни, уже неживой.по заваленной плёнкеплоский скользит персонаж. —твой любимый типаж.

в лёгких не воздух, но смог,перегрета трахея.город, считай, занемог, —переулки глухие,улицы, парки, дома,едкий дёготь глотая,медленно сходят с ума,постепенно впадаяв кататонический ад. —твой любимый расклад.

ленту на кадры дробя,аппарат, допотопный,крутит кино, где тебяэтот город загробныйводит по давним местам —переулкам и скверам.где парадигма проста —ни надежды, ни веры.тусклый мерцающий свет,и катарсиса нет.

Бабочка нáбоков