Владимир Маяковский - Стихотворения (1924) Страница 9

ВЛАДИКАВКАЗ — ТИФЛИС

Только             нога                     ступила в Кавказ,я вспомнил,                     что я —                                    грузин.Эльбрус,                Казбек.                             И еще —                                              как вас?!На гору              горы грузи!Уже        на мне                    никаких рубак.Бродягой,—                      один архалух.Уже        подо мной                           такой Карабах,что Ройльсу —                           и то б в похвалу.Было:           с ордой,                          загорел и носат,старее             всего старья,я влез,            веков девятнадцать назад,вот в этот самый                              в Дарьял.Лезгинщик                   и гитарист душой,в многовековом поту,я землю               прошел                             и возделал мушо́йотсюда             по самый Батум.От этих дел                     не вспомнят ни зги.История —                    врун даровитый,бубнит лишь,                       что были                                       царьки да князьки:Ираклии,                Нины,                           Давиды.Стена —                и то                       знакомая что-то.В тахтах               вот этой вот башни —я помню:                я вел                          Руставели Шо́тойс царицей                  с Тамарою                                      шашни.А после              катился,                            костями хрустя,чтоб в пену                     Тереку врыться.Да это что!                    Любовный пустяк!И лучше               резвилась царица.А дальше                 я видел —                                    в пробоину скалвот с этих                  тропиночек узкихна сакли,                звеня,                            опускались войсказолотопогонников русских.Лениво             от жизни                             взбираясь ввысь,гитарой              душу отверз —«Мхолот шен эртс                                рац, ром чемтвисМоуция              маглидган гмертс…»[5]И утро свободы                             в кровавой росесегодня               встает поодаль.И вот          я мечу,                       я, мститель Арсен,бомбы             5-го года.Живились                  в пажах                                князёвы сынки,а я      ежедневно                           и нановоопять вспоминаю                               все синякиот плеток                 всех Алихановых.И дальше                  история наша                                           хмура́.Я вижу             правящих кучку.Какие-то люди,                          мутней, чем Кура́,французов чмокают в ручку.Двадцать,                  а может,                                  больше вековволок           угнетателей узы я,чтоб только                     под знаменем большевиковвоскресла                   свободная Грузия.Да,      я грузин,                      но не старенькой нации,забитой              в ущелье в это.Я —        равный товарищ                                     одной Федерациигрядущего мира Советов.Еще        омрачается                             день инойужасом              крови и яри.Мы бродим,                     мы                           еще                                   не вино,ведь мы еще                        только мадчари.Я знаю:              глупость — эдемы и рай!Но если               пелось про это,должно быть,                         Грузию,                                       радостный край,подразумевали поэты.Я жду,            чтоб аэро                              в горы взвились,Как женщина,                        мною                                  лелееманадежда,                 что в хвост                                     со словом «Тифлис»вобьем              фабричные клейма.Грузин я,                но не кинто озорной,острящий                 и пьющий после.Я жду,            чтоб гудки                               взревели зурной,где шли               лишь кинто                                   да ослик.Я чту          поэтов грузинских дар,но ближе                 всех песен в мире,мне ближе                   всех                            и зурн                                        и гитарлебедок                и кранов шаири.Строй            во всю трудовую прыть,для стройки                     не жаль ломаний!Если          даже                    Казбек помешает —                                                        срыть!Все равно                   не видать                                     в тумане.

ТАМАРА И ДЕМОН

От этого Терека                             в поэтах                                            истерика.Я Терек не видел.                                Большая потерийка.Из омнибуса                       вразвалкусошел,             поплевывал                                   в Терек с берега,совал ему                   в пену                               палку.Чего же хорошего?                                   Полный развал!Шумит,             как Есенин в участке.Как будто бы                        Терек                                    сорганизовал,проездом в Боржом,                                     Луначарский.Хочу отвернуть                            заносчивый носи чувствую:                    стыну на грани я,овладевает                     мною                               гипноз,воды          и пены играние.Вот башня,                   револьвером                                            небу к виску,разит           красотою нетроганой.Поди,           подчини ее                                преду искусств —Петру Семенычу                               Когану.Стою,           и злоба взяла меня,что эту             дикость и выступыс такой бездарностью                                        я                                           променялна славу,                рецензии,                                  диспуты.Мне место                   не в «Красных нивах»,                                                           а здесь,и не построчно,                            а даромреветь             стараться в голос во весь,срывая              струны гитарам.Я знаю мой голос:                                паршивый тон,но страшен                     силою ярой.Кто видывал,                       не усомнится,                                                чтоя   был бы услышан Тамарой.Царица крепится,                               взвинчена хоть,величественно                           делает пальчиком.Но я ей              сразу:                         — А мне начхать,царица вы                   или прачка!Тем более                    с песен —                                       какой гонорар?!А стирка —                     в семью копейка.А даром                немного дарит гора:лишь воду —                        поди,                                  попей-ка! —Взъярилась царица,                                    к кинжалу рука.Козой,            из берданки ударенной.Но я ей              по-своему,                                 вы ж знаете как —под ручку…                     любезно…                                        — Сударыня!Чего кипятитесь,                              как паровоз?Мы       общей лирики лента.Я знаю давно вас,                                мне                                       много про васговаривал                  некий Лермонтов.Он клялся,                   что страстью                                           и равных нет…Таким мне                   мерещился образ твой.Любви я заждался,                                 мне 30 лет.Полюбим друг друга.                                     Попросту.Да так,            чтоб скала                               распостелилась в пух.От черта скраду                             и от бога я!Ну что тебе Демон?                                    Фантазия!                                                      Дух!К тому ж староват —                                      мифология.Не кинь меня в пропасть,                                             будь добра.От этой ли                   струшу боли я?Мне        даже                  пиджак не жаль ободрать,а грудь и бока —                               тем более.Отсюда               дашь                         хороший удар —и в Терек                  замертво треснется.В Москве                 больнее спускают…                                                    куда!ступеньки считаешь —                                         лестница.Я кончил,                 и дело мое сторона.И пусть,              озверев от помарок,про это             пишет себе Пастернак,А мы…             соглашайся, Тамара!История дальше                             уже не для книг.Я скромный,                      и я                            бастую.Сам Демон слетел,                                  подслушал,                                                      и сник,и скрылся,                   смердя                                 впустую.К нам Лермонтов сходит,                                            презрев времена.Сияет —                 «Счастливая парочка!»Люблю я гостей.                             Бутылку вина!Налей гусару, Тамарочка!

«Гулом восстаний, на эхо помноженным…»