Константин Лопушанский - На исходе ночи Страница 11

По-прежнему завывает сирена. Ларсен стоит у стола с видеотелефоном, набирает номер. Вспыхивает экран, на нем появляется усталое лицо оператора.

— Центральная, — отзывается он.

— Соедините меня с советником Корнфильдом, — говорит Ларсен.

— Подождите минуту.

Оператор отворачивается от экрана, обращаясь к кому-то. Чувствуется, что в операторской суета. Щелкают тумблеры, доносятся голоса: «Аварийная бригада выслана?» — «Нет, все техники в старт-блоке». — «Вы связались?» — «Никто не отвечает». — «Нарушена связь?» — «Н-нет… Похоже, не обращают внимания на вызов». — «Попробуйте еще раз».

В рамку экрана вплывает лицо оператора.

— Советник в старт-блоке. Переключаю вас. Экран гаснет. Затем вспыхивает снова. Появляется молодое лицо военного оператора.

— Мне нужен советник Корнфильд, — говорит Ларсен. — Вызывает электронный центр.

Оператор изумленно смотрит на экран.

— Сейчас… — Он торопливо встает, бежит куда-то.

Ларсен стоит у стола, смотрит на часы. По-прежнему завывают сирены.

На экране видеотелефона появляется лицо Корнфнльда. Ларсен сдергивает противогаз.

— Ты? — выдыхает Корнфильд. — Как ты там оказался? Что происходит?!

— Это неважно. Слушай меня внимательно, — торопливо говорит Ларсен. — Нужно немедленно отложить отлет! Отменить его! Дело в том… Я не могу сейчас говорить, объяснять, нет времени. Поверь мне, я не сумасшедший… Короче, это была не война. Катастрофа произошла из-за аварии на ракетной базе. Погиб только наш остров… Нужно срочно связаться с материком, выяснить, почему нас не спасают. Тут что-то не так. Надо срочно сообщить им!..

— Вы позволите, я возьму… — говорит кто-то рядом с Корнфильдом.

— Подождите, — резко бросает он в сторону, поворачивается к экрану. Молча смотрит на Ларсена.

— Ты понял, что я сказал?! Понял или нет?! — кричит Ларсен, срываясь.

Корнфильд оглядывается, затем вдруг резко приближается к экрану.

— Что ты кричишь?! — шепотом говорит он. — Ты думаешь, мы здесь сидим и ничего не знаем? Не будь наивным. И вообще молчи.

— То есть как? — опешил Ларсен.

— А так… Остров полностью изолирован. Никто не должен знать про аварию, запомни! Ее не было. Возможно, был превентивный удар противника. — Похоже, что Корнфильд использовал чью-то формулировку.

— Но это же ложь! Какой удар?

— Это не ложь, это — политика. — Корнфильд снова перешел на шепот. — Катастрофа используется как предлог для начала… Нас никто не будет спасать, им теперь не до нас. Все уже завертелось и начнется с минуты на минуту! Может быть, секунды остались!

— Этого нельзя допустить! — стонет Ларсен.

— Не валяй дурака. Немедленно добирайся сюда, я постараюсь включить тебя в список.

— Нет!

— Напрасно! Это редкий шанс, один из тысячи, вырваться отсюда. И чем дальше, тем лучше.

«Прошу вас», — говорит кто-то рядом с Корнфильдом. Советник что-то подписывает, снова смотрит на Ларсена.

— Корнфильд! Надо что-то сделать! Ты что, не понимаешь? Ведь это конец!

— Ларсен! Войны не может не быть. Это неизбежно. Не сегодня, так завтра. Уже ничего не изменишь!

Нет! Ты ошибаешься, — кричит Ларсен. — Слушай меня внимательно. Все регистрограммы об аварии на ракетной базе находятся уже на материке. Их нет тут! Я все забрал! Все!

— Что?!

— И завтра… Может, сегодня это будет во всех газетах!

Ларсен видит, как вокруг экрана столпились операторы.

— Идиот! — кричит Корнфильд, панически озираясь. — Куда ты лезешь?! Это не твоя игра! Не тебе соваться в это дело!

— Нет! Эхо мое дело! Мое! — задыхаясь от гнева, кричит Ларсен. — Это моя планета, черт вас всех побери! И я не дам ее уничтожить! Слышите? Не дам!

Ларсен кулаком бьет по рычажку на селекторе. Экран гаснет. Не оглядываясь, он бежит к машине.

Машина мчится по шоссе. Ревет надрывно двигатель. Ларсен, не отрываясь от баранки, смотрит на часы. Вдали видны развалины. Ларсен хочет дотянуть до них, надеясь там найти какое-нибудь укрытие.

Развалины несколько в стороне от шоссе, и Ларсен резко уходит с бетона. Машина, завывая двигателем, скрежеща амортизаторами, слетает по склону дороги, несется, раскачиваясь, словно на волнах. Ларсена кидает в кабине, как песчинку.

Впереди вырастает прокопченная стена, рядом с ней — полуразрушенный купол, скорее похожий на вход в подвал.

Ларсен открывает дверцу, вылезает на подножку, до последней секунды продолжая держать баранку. Не снижая скорости, с сумкой в левой руке, выпрыгивает из машины, бежит к открытой двери подвала, вкатывается внутрь по крутой лесенке.

Замирает на полу. Ждет. Тишина. Скрипит на ветру распахнутая дверь подвала. Ларсен приподнимает голову, ползет наверх, тянется рукой к двери, чтобы закрыть ее. И в этот момент горизонт озаряется широким ослепительным светом. Не дотянувшись до двери, Ларсен кубарем скатывается обратно, падает плашмя, прикрывая затылок руками.

В сумке заверещал счетчик радиации, его сухое потрескивание слилось в гневное рычание. Потом накатывается рев взрыва. Волна пыли захлестывает все. Ларсен ползет в полутьме, толкает следующую дверь, заползает в глубь подвала. Закрывает дверь.

Темнеет. Ларсен, едва живой от усталости, бредет к полуразрушенной часовне со снесенной крышей. Возле пролома в стене виднеется вход подвал — убежище. Над ним возвышаются вытяжные коробы.

В густом сумраке Ларсен спускается по ступенькам к бронированной двери. Она открыта.

— Пастор! — кричит Ларсен. Никто не отзывается. — Тереза!

Тишина. Ларсен входит в тамбур, щелкает выключателем. Свет не загорается.

— Тереза!

Подождав немного, он идет обратно. Спотыкается обо что-то в темноте, падает. С трудом встает. Слышно его тяжелое, частое дыхание. Он поднимается по лестнице наверх, входит в часовню.

Внезапно становится светлее. Вдали поднимается малиновое зарево. Оно очень далеко, где-то в районе центрального бункера, поэтому грохочущий гул долетает не сразу. Сноп огня уходит в небо и тает в нем, затем появляется второй, третий, четвертый…

Зарево пропадает, становится очень тихо. Мелкий серенький дождик шелестит в тумане над обожженной землей.

Ларсен устало идет по коридору своего бункера. Аварийный свет то мигая, то пропадая совсем, высвечивает его длинную тень на стене.

Он добирается до холла и останавливается на пороге. За столом сидят дети. Их лица сосредоточенно-безучастны. Они одинаковым движением поворачивают головы и смотрят на Ларсена. Девочка оглядывается, встает, застенчиво улыбается.

— Я подумала… Как же вы один, — наконец говорит она.

Ларсен тяжело опускается на стул. Молчит, губы его чуть вздрагивают.

— Что с вами? — Девочка подходит к нему.

— Все хорошо, — торопливо шепчет Ларсен и улыбается. — Все хорошо… Я решил, что вы улетели, Я был у вас…

— Мы ушли оттуда… Я нашла хорошее место. Там сухо и крыс нет…

Ларсен задумчиво кивает.

— У меня замечательные новости, — говорит он медленно, словно преодолевая дремоту. — Войны не было. Мир не погиб. Я все расскажу тебе… Потом… Мне надо немного поспать… Совсем немного.

Он тяжело встает, идет в комнату Анны, на секунду замирает на пороге, оборачивается.

— Как будто сто лет прошло. Правда? — говорит он, грустно улыбаясь.

Книгохранилище разрушено. Шелестят обрывки страниц. Ларсен бродит среди обломков стен. Он тщательно выбирает дорогу, но все же вынужден ступать по книгам, засыпанным песком и пеплом. Изредка Ларсен нагибается, поднимает уцелевшую книгу, рассматривает ее, одни отбрасывает в сторону, другие прячет в мешок.

Находит несколько детских книжек — мелькают нарядные картинки: цветасто разодетые звери едут куда-то на смешном маленьком паровозике, сияет большое солнце.

Поднимает богато изданную брошюру: «Инструкция по личной готовности к ядерной войне». Пожелтевшие иллюстрации рекламируют подземный бункер-убежище. Розовощекий молодой человек широко улыбается, полуобнимая рекламную красотку. Перед ними прекрасно сервированный стол в лучших традициях западных иллюстрированных журналов. Рядом сидят куклоподобные дети, вращая педали электропитания. Края картинки обуглены, черный слой пепла напоминает траурную рамку…

Ларсен отбрасывает брошюру, идет дальше. Снова поднимает уцелевшую книгу, листает ее. Мелькают рисунки, демонстрирующие с научной пунктуальностью всевозможные способы самоубийства. Ларсен отбрасывает и эту книгу. В нерешительности оглядывает книжные завалы.

Внезапно из тумана доносится звук падающих камней. Ларсен оборачивается — в серой пелене угадывается фигура человека, идущего к башне. Огромной черной стеной она возвышается над развалинами, параболоид ее антенны едва различим. В тишине, донесенный порывом ветра, раздается отчетливый стук, словно заработала гигантская пишущая машинка.