Алексей Балабанов - Брат, Брат-2 и другие фильмы Страница 13

— Что же ты встал, сядь! Ведь у тебя ранена нога, ты ее прострелил? Господи боже, как же это ты? А я только сейчас узнала. Я все думала: что это с ним, он совсем пропал. Вы ранены, а мне никто и слова не сказал! И доктор молчал… До чего же ты бледный, тебя просто не узнать! А нога? Ты будешь хромать? Доктор говорит, ты не будешь хромать. Какой же ты милый, что не будешь хромать, слава богу! Прости, что я так ворвалась, я волновалась за тебя… — Она стояла против света, и Глан плохо видел ее лицо.

— Это вот как получилось, — взволнованно бормотал он, — я ставил ружье в угол, я неправильно его держал, вот так, дулом вниз, и вдруг выстрел… Несчастный случай.

— Да-да, несчастный случай. И прямо в ногу. Ведь это левая нога? — вдруг спросила она.

— Ну да, понятно, левая, — смутился Глан. — Раз я держал ружье вот так, значит, никак не мог попасть в правую.

— Бедный, бедный Глан, мне так жаль тебя…

Звеня ведрами, показалась прачка. Пропуская ее, Эдварда ступила внутрь сторожки, и Глан увидел ее лицо: в глазах еще стояли слезы.

Он весь подался к ней.

— Эдварда… — только и сказал он.

Прачка шумно поставила воду.

— Спасибо, Марта, приходи завтра.

— Хорошо, я вот только белье возьму. — Она взяла узел и вышла, попрощавшись.

Эдварда огляделась.

— А здесь все так же, — не то с грустью, не то разочарованно сказала она.

— Да, все по-прежнему, — еще ожидая чего-то, ответил Глан.

— А вам идет эта куртка. И эта взъерошенность. Вы как Робинзон. Так, значит, вы поправляетесь? Отчего же вы не послали к нам за едой? — Эдварда говорила уже вполне спокойно, светски. — Как же вы жили?

— Я жив, как видите, — холодно сказал Глан.

— Вот вы и рассердились. — Она повернулась к окну и смотрела на далекую черту горизонта. — Один дает мало, но и это для него много, другой отдает все, и это ему нисколько не трудно: кто же дал больше? А вы приуныли за время болезни, — она повернулась к нему. — Ну, выздоравливайте же поскорее. Всего доброго.

Глан поклонился и сказал:

— Простите, что не могу вас проводить.

Яркими цветами встретила Глана природа. Он бежал по лесу, слегка припадая на левую ногу, и восторженно кричал. Ему вторило эхо.

Радостно лаял Эзоп.

Они плыли на лодке вдоль прибрежных скал. Глан смотрел по сторонам и улыбался. Кричали чайки.

Они вышли на поляну, и Глан, раскинув руки, повалился в высокую траву. Эзоп лизнул его в лицо. Глан засмеялся.

Он открыл глаза. Радом, почти склонившись над ним, сидела Ева.

Неподалеку лежала вязанка дров.

— Я собирала дрова… Вы только не подумайте… — Она запнулась.

— Что не подумать, Ева? — Глан улыбнулся.

— Просто я шла мимо… — Она смутилась и опустила глаза.

Глан привлек ее к себе, и она зажмурилась от счастья.

Глан стоял на скале и смотрел на маленький черный пароход, одиноко пыхтящий далеко внизу, потом повернулся и неторопливо начал спускаться.

Когда пароход пришвартовался, Глан уже стоял на пристани в толпе встречающих и зевак.

— Господин лейтенант, вам письмо, — радостно сообщил почтарь.

Глан взял его и, не глядя, сунул в карман.

— Вот, возьмите. Я пишу здесь, чтобы мне выслали мундир. — Глан протянул почтарю конверт. — Как вы думаете, поспеет к следующему рейсу?

— Очень может быть, что и поспеет, а не поспеет, так уж следующим обязательно доставим, — весело ответил почтарь.

Окруженный кучкой встречавших его приказчиков, на пристань сошел господин Мак в неизменных остроносых башмаках и манишке с булавкой. Рядом с ним шел невысокий, но с хорошей осанкой человек лет сорока, с выдающимися скулами и черной бородкой на длинном узком лице и острым взглядом за сильными очками. Господин Мак был весьма предупредителен со своим спутником, и часть этого радушия досталась Глану.

— А, господин лейтенант! — воскликнул господин Мак.

— С благополучным возвращением, господин Мак, — поклонился Глан.

— Благодарю, благодарю, господин лейтенант. Позвольте представить, лейтенант Глан. Барон Радлов.

— Весьма польщен, господин лейтенант. — Голос барона был глуховат, но приятен.

Вниманием господина Мака завладел приказчик: он что-то докладывал хозяину на ухо.

— Моя дочь просит извинить ее за то, что не может встретить нас. Она слегка нездорова, — сказал господин Мак. — Извините меня, господа, я распоряжусь багажом.

И он оставил Глана с бароном. Они сошли с пристани и прогулочным шагом пошли вдоль берега. Оба молчали, как будто были давно знакомы. В этом была странность, но барон, похоже, ее не замечал, а Глан не мог ни уйти, ни заставить себя начать разговор.

Вдруг барон резко, как под пулей, нырнул вниз. Глан опешил. Барон медленно распрямился — в руке он держал камень.

— Очень, очень интересный экземпляр, — пробормотал он.

— Этот камень упал с горы. Здесь иногда бывают такие неприятности, — сказал Глан, с интересом глядя на барона.

Барон закинул голову и внимательно посмотрел вверх:

— Вот видите как, господин лейтенант, — для всех неприятности, а для меня находка.

— Поздравляю, господин барон. Надеюсь, эта находка не будет единственной.

— Вот это было бы действительно неприятностью, — рассмеялся барон.

— Господин барон! — раздался голос господина Мака. Он энергично, почти бегом, но не теряя достоинства, догонял их. — Господин барон, все готово. Оцените внимание моей дочери: несмотря на недомогание, она все же пришла встретить нас. Очень легкомысленный поступок, но сердечный. — Он перевел дух.

Глан оглянулся. Эдварда стояла у кареты, кутаясь в шаль. Барон тоже внимательно посмотрел на нее.

— Прощайте, господа! — сказал Глан.

— Всего доброго, господин лейтенант.

Господин Мак взял барона под руку и повел. Глан услышал:

— Не помню, рассказывал ли я уже господину барону, что вот эта самая булавка досталась моему деду от самого Фридриха Вильгельма Третьего…

Глан услышал голоса и подошел к окну. По тропинке мимо сторожки шли Эдварда и барон и оживленно беседовали. Поравнявшись со сторожкой, Эдварда вдруг порывисто обняла барона и поцеловала в губы. Барон смутился и поправил шляпу.

Глан отошел от окна и сел. Подошел Эзоп и ткнулся мордой в колени.

— Ничего, Эзоп, ничего, — сказал Глан и положил руку ему на голову.

По дороге к мельнице, что тянулась вдоль реки, медленно двигалась телега, груженная зерном. На телеге сидела Ева и держала вожжи. Господин Мак шел рядом и что-то говорил, а потом взял Еву за руку. Она опустила глаза, но руки не отняла. Господин Мак молодецки запрыгнул на телегу и обнял ее за плечи. Ева вся сжалась и молчала, опустив голову. Мельник заранее вышел навстречу и кланялся, держа шапку в руке. Глан стоял за деревьями и смотрел.

Он стоял высоко на скале, держась за выступ. Фигура его отчетливо вырисовывалась на фоне неба.

Далеко внизу медленно правила к острову одинокая лодка.

Погода испортилась, и накрапывал дождь. Глан спустился к пустынной пристани.

Из лавки с большой черной вывеской «Мак. Торговля солью и бочонками» вышел приказчик. Он куда-то спешил.

— Когда ждут почтового парохода? — крикнул Глан.

— Недели через две, не раньше — ответил приказчик и поспешил было дальше.

— Мне выслали мундир! — крикнул Глан.

Приказчик замедлил шаг и почтительно улыбнулся.

— Как торговля у господина Мака?

— Разрастается. Вот, еще один склад будем строить. — Приказчик остановился.

— А что господин барон? Все живет у вас?

— Да, каждое утро выходит в море, изучает морские окаменелости.

Глан кивнул. Поняв, что разговор окончен, довольный приказчик повернулся и поспешил по своему делу.

Раздался выстрел, и птица упала в траву. Глан поднял ее и пошел к лодке. Еще одна висела у него на поясе. Глан оттолкнул ялик и сел на весла.

— Эзоп, — крикнул он.

На дне было полно рыбы.

На пристани он встретил кузнеца. Уже темнело. Кузнец снял шапку.

— Ты домой, Арво? — спросил Глан.

— Я в кузню. Господин Мак задал мне работу до позднего вечера.

Глан кивнул и, забросив на плечо мешок с рыбой, быстро пошел в гору.

Ева была одна. Когда вошел Глан, лицо ее просияло.

— Я пришел только одним глазком на тебя взглянуть, — сказал Глан. — Ты знаешь, у меня последнее время душа была не на месте, и вдруг я понял, что скучаю по тебе.

Он прислонил ружье к стенке и сбросил с плеча мешок.

— Ты слыхала, как я звал тебя ночью?

— Нет, — испугалась Ева и отложила шитье.

— Господи, до чего же ты у меня хорошая, Ева! — Глан опустился на колени перед скамейкой и взял ее руки в свои. — У тебя такой красный рот, сегодня особенно. И ножки твои красивее, чем у Эдварды. Сама погляди.