Петр Киле - Солнце любви [Киноновелла] Страница 13

Этот сонет в точности воссоздает ситуацию, в какой Уильям Герберт оказался и сам по себе, и в отношении поэта, и Мэри Фиттон, связь с которой, как подводный камень, разбивал все проекты с его женитьбой.

26

Замок Нонсеч. Граф Эссекс прискакал в сопровождении то ли шести человек, то ли двухсот; в замке Нонсеч по его приказу открыли все двери, - по внешности само воплощение мужественного воина и полководца Эссекс все еще обладал ореолом фаворита ее величества, - он в запыленном дорожном костюме вошел в спальню королевы, только что поднявшуюся с постели, с распущенными волосами, и бросился к ее ногам.

Эссекс не напугал Елизавету, а ошеломил, заставив забиться ее сердце, как в молодости, и сам повел себя, как влюбленный.

ГРАФ ЭССЕКС. Какое зрелище! Скакал всю ночь, пока возлюбленная здесь томилась, не зная сна от страсти и тревоги, как Геро в ожидании Леандра, переплывающего Геллеспонт.

ЕЛИЗАВЕТА. Откуда взялся ты? Из сновидений? Под утро страсть особенно сладка. Ты возбудил, как в юности, любовь, хотя, как дуб могучий, рухнул наземь. Когда же ты успел вдруг превратиться во воплощенье мужества и силы, лишившись юно-дерзкой красоты, прелестной тайны счастья и любви, что видят в женщинах совсем напрасно?

ГРАФ ЭССЕКС. Я слышу радость и волненье неги. Так, значит, я прощен за свой порыв увидеться с тобой, или погибнуть в сетях невидимых моих врагов, опутавших со мною и твой разум?

ЕЛИЗАВЕТА. Ну, встань, иди переоденься. После мы переговорим наедине, чего ты домогаешься полгода бездейственных, бесславных, до позора с отрядом сэра Генри Харрингтона и перемирия с повстанцами. Не знаю, в чем найдешь ты оправданье.

Королева Елизавета дала Эссексу полуторачасовую аудиенцию, заставив других прождать в приемной, как бывало лишь в юные годы графа. Затем Эссекс обедал вместе с королевой, он говорил один за столом, рассказывал про Ирландию, будто он покорил страну и народ.

У королевы сэр Роберт Сесиль и Уолтер Рали.

СЭР РОБЕРТ. Ваше величество! Мятеж не подавлен, английская армия лишилась без генерального сражения трех четвертей своего состава и на грани катастрофы.

СЭР УОЛТЕР РАЛИ. Ваше величество! Граф Эссекс совершил противозаконный акт, покинув Ирландию без вашего разрешения и захватив замок Нонсеч со своими приверженцами.

ЕЛИЗАВЕТА. В самом деле! Он застал меня врасплох. Посадить Эссекса под комнатный арест.

СЭР РОБЕРТ. Ваше величество! Эссекс не должен находиться в замке.

ЕЛИЗАВЕТА. Посадить Эссекса под домашний арест. Пусть дожидается разбирательства и суда.

27

Квартира Шекспира. Поэт за столом при свечах. Он пишет. А на ковре, который висит у стены, как занавес, мы видим Уильяма Герберта при дворе с двумя ликами женщин - королевы и смуглой леди, одетых под стать, строго и пышно, и слышим голос Шекспира:

Не обручен ты с музою моей.И часто снисходителен твой суд,Когда тебе поэты наших днейКрасноречиво посвящают труд.

Твой ум изящен, как твои черты,Гораздо тоньше всех моих похвал.И поневоле строчек ищешь тыНовее тех, что я тебе писал.

Я уступить соперникам готов.Но после риторических потугЯснее станет правда этих слов,Что пишет просто говорящий друг.

Бескровным краска яркая нужна,Твоя же кровь и без того красна.{82}

Между тем становится ясно, что Шекспир продолжал по-прежнему любить Мэри Фиттон, есть немало сонетов, написанных впоследствии, возможно, наблюдая издали или предугадывая ее отношения с Уилли Гербертом. Вспомнив в ночи о ней, поэт восклицает:

Откуда столько силы ты берешь,Чтоб властвовать в бессилье надо мной?Я собственным глазам внушаю ложь,Клянусь им, что не светел свет дневной.

Так бесконечно обаянье зла,Уверенность и власть греховных сил,Что я, прощая черные дела,Твой грех, как добродетель, полюбил.

Все, что вражду питало бы в другом,Питает нежность у меня в груди.Люблю я то, что все клянут кругом,Но ты меня со всеми не суди.

Особенной любви достоин тот,Кто недостойной душу отдает.{150}

Самое интересное, среди сонетов, которые, как считали, обращены к другу, а многие оказывались посвященными смуглой леди, попадаются такого содержания, словно в них поэт обращается равно и тому, и той.

Ты украшать умеешь свой позор.Но как в саду незримый червячокНа розах чертит гибельный узор,Так и тебя пятнает твой порок.

Молва толкует про твои дела,Догадки щедро прибавляя к ним.Но похвалой становится хула.Порок оправдан именем твоим!

В каком великолепнейшем дворцеСоблазнам низким ты даешь приют!Под маскою прекрасной на лице,В наряде пышном их не узнают.

Но красоту в пороках не сберечь.Ржавея, остроту теряет меч.{95}

Теперь ясно, этот сонет написан уже в то время, когда при дворе явились и Мэри Фиттон, и Уильям Герберт, равно приглянувшиеся королеве Елизавете. Это событие не могло подлить масла в огонь незабываемых воспоминаний. Поэт восклицает, как во сне:

Каким питьем из горьких слез СиренОтравлен я, какой настойкой яда?То я страшусь, то взят надеждой в плен,К богатству близок и лишаюсь клада.

Чем согрешил я в свой счастливый час,Когда в блаженстве я достиг зенита?Какой недуг всего меня потрясТак, что глаза покинули орбиты?

О благодетельная сила зла!Все лучшее от горя хорошеет,И та любовь, что сожжена дотла,Еще пышней цветет и зеленеет.

Так после всех бесчисленных утратЯ становлюсь богаче во сто крат.{119}

В воспоминаниях о возлюбленной и раздумьях о друге, исходя упреками, столь беспощадными, Шекспир снова и снова обретает любовь, основу его всеобъемлющего миросозерцания:

О, будь моя любовь - дитя удачи,Дочь времени, рожденная без прав, -Судьба могла бы место ей назначитьВ своем венке иль в куче сорных трав.

Но нет, мою любовь не создал случай.Ей не сулит судьбы слепая властьБыть жалкою рабой благополучийИ жалкой жертвой возмущенья пасть.

Ей не страшны уловки и угрозыТех, кто у счастья час берет в наем.Ее не холит луч, не губят грозы.Она идет своим большим путем.

И этому ты, временщик, свидетель,Чья жизнь - порок, а гибель - добродетель.{124}

28

Уайтхолл. Королева Елизавета и сэр Роберт Сесиль, в приемной Уильям Герберт, со смертью отца граф Пэмброк, в соседней комнате Мэри Фиттон; она в белом платье и взволнована, как невеста.

ЕЛИЗАВЕТА. Знаю, знаю, молодой граф Пэмброк не причастен к заговору, но ведет себя при дворе, как граф Эссекс... Дурной пример заразителен. Кто поручится, что от него забеременела не одна миссис Фиттон? Выбрать мою любимицу для вожделений. Старый граф Пэмброк скончался не от этой ли новости?

СЭР РОБЕРТ. Нет, нет, ваше величество. Другое дело: если бы его сын пожелал жениться на миссис Фиттон, против его воли. Связь эта длится довольно продолжительное время и, вероятно, мешала попыткам старого графа Пэмброка и графини Пэмброк женить сына...

ЕЛИЗАВЕТА. Стало быть, они могли знать о связи и не пресекли? Мне нужно разбираться и в то время, когда есть дела государственной важности... Вы переговорили с графом Пэмброком?

СЭР РОБЕРТ. Ваше величество, граф Пэмброк берет вину на себя, но от женитьбы на миссис Фиттон отказывается и весьма настойчиво.

ЕЛИЗАВЕТА (в гневе). Тем хуже для них. Любовь могла еще служить оправданием, а здесь, как видно, один разврат!

СЭР РОБЕРТ. Ваше величество, миссис Фиттон клянется, что любовь связала их и ребенок - плод любви. Она не верит, что граф Пэмброк не хочет жениться на ней. Это графиня Пэмброк против женитьбы сына. У нее одна надежда - на ваше величество и Бога.

ЕЛИЗАВЕТА. Бог ей не поможет. А я с какой стати? Клянусь, я отправлю обоих в Тауэр!

СЭР РОБЕРТ. Ваше величество, Тауэр переполнен.

ЕЛИЗАВЕТА. Посадить графа Пэмброка в тюрьму Флит. Это ведь недалеко от его поместья.

СЭР РОБЕРТ. Новых обитателей Тауэра ждет иная участь.

ЕЛИЗАВЕТА. Но граф Эссекс упорно утверждает, что он не хотел взбунтовать народ. И откуда он взял, что его хотят убить?