Алексей Балабанов - Брат, Брат-2 и другие фильмы Страница 16

Глан глубоко вздохнул, повернулся и пошел обратно. И тут он наткнулся на Эдварду. Она стояла в прихожей и смотрела на него. Они не сказали друг другу ни слова.

Глан вошел в залу и взял бокал.

— Представьте, лейтенант Глан занимается тем, что назначает прислуге свидания на крыльце, — вдруг громко объявила Эдварда. Она стояла в дверях и смеялась, словно удачно пошутила, но лицо ее было совершенно белое.

Господин Мак резко обернулся.

Среди гостей возникло легкое замешательство.

Глан выпил.

— Но почему вы не на кухне? — в деланом изумлении дуги ее высоких бровей поднялись еще выше. — Ева там. Думаю, и вашей милости следовало бы отправиться туда.

Взгляд Глана потерянно метнулся. Доктор был уже тут как тут.

— Эдварда! — тихо сказал доктор и взял ее за руку.

— Что такое, доктор?

— Вы порой выражаетесь весьма необдуманно. Я думаю, уместно извиниться перед господином лейтенантом за это недоразумение.

— Никакого недоразумения, господин доктор, — задыхаясь, сказала она и отдернула руку. — Никакого недоразумения, господин лейтенант! Вы поняли меня правильно: я гоню вашу милость на кухню.

Эдварда стремительно пересекла залу и остановилась возле господина Мака и барона, который уже начал интересоваться происходящим у входа, несмотря на попытки господина Мака его отвлечь.

— Господа, — громко объявила Эдварда. Музыка смолкла. Танцующие встали. — Папа, я хочу проводить господина барона до Курхольма. Ты дашь мне лодку с гребцами, и они доставят меня обратно. Надеюсь, вы не возражаете, господин барон?

Господин Мак торжествующе улыбнулся, а барон встал и поцеловал Эдварде руку. Он был взволнован.

— А господин лейтенант устроит нам салют, как тогда, у сушилен, помните?

Послышались аплодисменты в знак одобрения и недоуменные взгляды. Глан поклонился и пошел к выходу.

— Не уходите, лейтенант. — Доктор схватил его за рукав.

— Я не ухожу. — Глан вырвал рукав из рук доктора. — Я только хочу сделать подарок господину барону. — Он вышел в прихожую.

Там он достал из сумки сверток и вернулся в залу.

Барон сидел еще более счастливый, чем в начале вечера.

— К сожалению, я уже запаковал коллекцию… — говорил он двум девицам, тоже прослышавшим о какой-то уникальной коллекции.

Глан остановился метрах в трех от барона. Внешне он был спокоен.

— Так никто и не увидит окаменелостей барона, — пробормотал он молоденькой учительнице, которая оказалась рядом. — Сначала он их еще не распаковал, теперь уже запаковал…

— Вы недолюбливаете барона? — улыбнулась учительница.

— О, напротив…

Он решительно подошел к барону, присел рядом и заговорил, разворачивая сверток:

— Вы покидаете нас, господин барон, и напоследок я хотел бы сделать вам небольшой подарок.

Барон повернулся к Глану.

— Вчера я охотился на отмели, и море вынесло на берег этот обломок. Примите его, если он достоин вашей коллекции.

Развернув сверток, Глан протянул обломок амфоры с полки своей сторожки. Барон потерял дар речи.

— Амфора… греки… здесь… на севере… — по одному слову выскакивало из него. — Господа, — воскликнул он, — это научная сенсация! Боже!

Музыка смолкла. К ним потянулись любопытные. Доктор отвернулся и пошел к окну. Эдварда во все глаза смотрела на Глана.

— Господин лейтенант, у меня… у меня нет слов, чтобы отблагодарить вас. Если это подтвердится!.. Скажите, где вы нашли это?

Глан сделал знак, чтобы барон наклонился ближе. Барон понимающе кивнул и пригнулся к Глану. И когда его голова оказалась в нескольких сантиметрах от Глана, тот неожиданно плюнул ему в ухо.

Барон опешил и с самым идиотским видом уставился на Глана.

Глан встал и быстро вышел.

Бур вгрызался в скалу. Как одержимый, Глан бил и бил по нему молотком. Пот тонкими струйками стекал по лицу. Осенний воздух был ясен, как стекло. Ровные удары звонко неслись над лесом.

Эзоп зарычал и беспокойно залаял. Глан остановился, вытер лицо и посмотрел в сторону леса.

— Если будешь мешать, я тебя запру, — сказал он и взялся за бур.

Темнело. На фоне закатного неба одинокая фигура подтачивала основание огромного камня. Взлетала и падала рука. Звенели удары.

У старой водяной мельницы Глан встретил Еву. Она тащила тяжелое ведро с дегтем. Он взял ведро и поставил на опавшие листья рядом с тропинкой. Шумела вода.

— Что это у тебя, девочка моя?

— Это господин Мак… — Ева счастливо улыбалась. — Он дает мне теперь самую черную работу. Он поставил лодку у причала под горой и приказал мне ее смолить.

— Бедная девочка, — Глан взял ее за руку, — а почему же там? Почему не на пристани?

— Не знаю, но это не важно. Он грозит тебе. Вчера он сказал мне: «У тебя все лейтенант Глан на уме! Ну, погоди, — говорит, — он мне заплатит». Так и сказал. — Она с тревогой посмотрела на Глана.

— Ничего… Пусть его грозится. Вот я провожу барона и посмотрю на твои ножки. Они все такие же крошечные?

Ева зажмурилась и бросилась ему на шею.

Мельник смотрел, щурясь на солнце. Он на всякий случай снял шапку.

Поднявшись к огромному камню, нависавшему над бухтой, Глан увидел отпечаток длинного остроносого башмака на песке. Глан проверил шурф; все было на месте — и буры, и молоток, и порох, тщательно завернутый в кору и мешковину, все лежало в целости и сохранности.

Он выбрал бур поновее и принялся за второй шурф.

Почти совсем стемнело. Глан все еще долбил, когда над лесом показался тонкий клуб дыма, а потом красные сполохи.

Глан бросился вниз. Он бежал не разбирая дороги, падал и снова бежал, ветки хлестали его по лицу, хватали за одежду…

Когда он выбежал к сторожке, снаружи она уже была объята пламенем. Выл запертый Эзоп. Глан ворвался в огонь и, прикрывая лицо, локтем разбил окно. Эзоп выпрыгнул из окна и покатился по траве. Шерсть его дымилась.

Эзоп прыгал в стороне, как сумасшедший, а Глан стоял и смотрел, как догорает его сторожка.

Утром было уже прохладно. Дул ветер. Глан шел по пустынному поселку, когда его окликнул почтарь.

— Господин лейтенант! Господин лейтенант! — отчаянно на бегу кричал он.

Глан обернулся. Ему слегка опалило волосы, а под глазами от бессонных ночей стояли круги.

— Господин лейтенант! Вам прислали мундир. — Почтарь остановился, переводя дыхание.

— А, да, спасибо. — Глан как будто пришел в себя.

— Я еще вчера хотел занести, да узнал о вашем несчастье. — Он все еще тяжело дышал. — Где же вы теперь?

— Тут неподалеку заброшенная хижина… — Глан повернулся, намереваясь уйти.

— Господин лейтенант, а мундир?

— Оставьте на почте, я заберу. Когда отходит пароход?

— Вечером отчалим. Вот загрузим трюм рыбой господина Мака…

Глан кивнул и, не слушая, пошел дальше.

Ветер к вечеру разгулялся, и стало холодно. Карета подъехала прямо к причалу. Еще две коляски стояли чуть поодаль. Провожавших барона собралось на удивление мало. Господин Мак был оживлен и поминутно смеялся. Барон молча кивал и поглядывал на Эдварду. На ней было модное пальто с капюшоном, очевидно, привезенное отцом и выделявшее ее из общества дам. Из-под пальто выбивался белый шарф, конец которого трепало ветром. Она рассеянно улыбалась в ответ на обращенные к ней вопросы и нервно поглядывала по сторонам. Доктор стоял в стороне и не говорил ни слова. Пароход засвистел, и сразу стали прощаться. Барон пошел впереди, но перед сходнями остановился и пропустил Эдварду. Она быстро оглянулась и посмотрела мимо провожающих, махавших платками. Новым порывом сдуло капюшон, она ухватила его рукой, но белый шарф совсем выбился и жалко мотался на ветру.

Она оперлась на руку барона и сошла на палубу.

Глан, стоявший за складским бараком, повернулся и быстро пошел в гору.

Глан услышал гудок и вперился глазами в край выступа.

Вскоре далеко внизу, пыхтя, показался пароход.

Глан вскочил на ноги, поджег пороховые дорожки и отбежал в сторону.

Как только огонь достиг зарядов, пароход дал прощальный гудок, и Глан с криком «ура!» разрядил оба ствола.

Раздался взрыв, гора задрожала, и каменная глыба полетела вниз.

Глыба вкатилась в море, и пароход качнуло: огромная волна, как кит, ударила его в борт.

Глан бежал вниз по дымному следу, оставленному обвалом, и кричал. Эзоп тряс головой и чихал от пыли.

Глан молча стоял на берегу бухты перед страшной картиной: обвалившимися камнями раздавило лодку. Ева лежала рядом вся разбитая, раздробленная, и нижняя часть ее тела была изувечена до неузнаваемости. Ева была мертва.

Где-то далеко еще раз прогудел пароход.

Ночью выпал снег. Рядом с покосившейся хижиной по белому настилу, недоуменно принюхиваясь, бегал Эзоп.