Мария Хмелик - В городе Сочи темные ночи (сборник) Страница 18

— Хочешь? — спросила она Веру.

Вера покачала головой.

— Виктору ехать надо. — вздохнула Рита. — Начальник его какой-то звонил с работы… Я с банками для него так устала…

— Мам, он больше к нам не вернется, — сказала Вера.

— Он так сказал? — спросила Рита. — Подумаешь! Гордый какой!.. И зачем он тебе нужен? Андрюша вернется, за него и выйдешь. А этот — инженер… С Андрюшей тебе и проще в сто раз, и денег больше…

— Не понимаешь, да…. Я никогда его не увижу!..

Рита встала, вытащила из холодильника бутылку из-под джина:

— Хочешь?.. Давай по чуть-чуть…

— Нет…

Рита сходила в комнату, достала из шкафа таблетки, вернулась на кухню, одну таблетку протянула Вере, другую приняла сама.

Помолчали. Рита зевнула.

— Ладно, я спать пойду. И ты давай тоже… Виктор где-то шляется… — Она прошла мимо ванной. — И раковину никто до самой смерти не починит! Никто домом не занимается… Никому ничего не нужно…

Вера осталась одна. Минуту посидела, потом встала, открыла холодильник, вынула бутылку из-под джина, налила в чашку, выпила, захлебнулась, закашляла…

На столе лежала серебристая пачка с таблетками. Вера вытащила еще одну таблетку, съела и запила самогоном…

Сергей лежал в кровати, закрыв глаза…

…Вера стояла перед каменными скифскими бабами. Прошла, заглядывая в лицо каждой, до конца аллеи. Там были кусты. Она села на землю, положила сумку рядом… Темнело. Вера сидела и смотрена, как очертания каменных баб расплываются в сумерках. В здании музея зажглось нижнее угловое окно… Вера открыла сумку, вытащила бутылку из-под джина, отхлебнула. Подавилась, закашляла, нашарила в сумке хлеб и запихала его в рот, запивая самогоном. Отбросила пустую бутылку к кирпичной стене в нескольких шагах от кустов. Ударившись о стену, бутылка разбилась…

Сергей вздрогнул, открыл глаза. На соседней кровати мужчина в очках размешивал в стакане сахар. Ложка методично билась о края стакана. Сергей опять закрыл глаза…

…Вера трясущимися руками вынимала таблетки из серебристой пачки и засовывала в рот. Когда первая пачка кончилась, Вера достала вторую. Большая крыса появилась у стены, деловито обнюхала остатки Вериной бутылки, села и посмотрела на Веру. Вера, не отрываясь, следила за ней. Крыса медленно, осторожно стала приближаться. Увидев кусок хлеба у Вериной ноги, крыса начала его есть, не спуская глаз с Веры. Вера попыталась отодвинуть ногу. Нога не слушалась. Тогда Вера закричала. Слабым тоненьким голосом…

За окном гудел тепловоз. Сергей открыл глаза. Больной с бумажным пакетом сидел напротив и смотрел на него.

— Тюльки хочешь? — сиплым голосом спросил он, протягивая кулек.

Сергей отрицательно покачал головой. Осторожно приподнялся с кровати, спустил ноги на пол. Голова закружилась. Он посидел немного, подождал, когда слабость пройдет…

Вера в большой комнате открыла ящик с лекарствами, вытащила все таблетки, которые ей давала мать. Выдавила их из пачки на стол. Одна таблетка упала на пол, покатилась под диван.

— У ты какая… — проворчала Вера и полезла за ней.

Потом плеснула себе самогона. Зажгла спичку. Голубое пламя затрепетало над рюмкой…

Вера включила магнитофон, налила в другую рюмку еще самогона и, подпевая песне, держа рюмку в руке, пританцовывая, стала запихивать в рот таблетки.

— Так! Вперед и с песней!.. — бормотала она. — Устроим фейерверк души и сердца!!! — и запивала, давясь и морщась.

Медленно, держась за спинки кроватей, Сергей подошел к холодильнику у окна, открыл его, достал бутылку с бульоном, который принесла Вера.

За окном было темно. Вдруг темноту рассек луч локомотива, и, истошно загудев, лязгая на стыках, состав поехал мимо свалки в сторону завода. Этот стук был невыносим. От него что-то сжималось в груди и сердце колотилось как бешеное. Тепловоз напоминал злобное, тупое животное, упорно двигающееся взад и вперед без всякого смысла.

Изо всех сил Сергей швырнул бутылку в окно.

Со страшным звоном стекло разбилось. Полетели в разные стороны осколки.

В палате стояла тишина, нарушаемая только шумом уходящего состава…

Сергей медленно вышел в коридор, спустился по лестнице.

В темном небе горело газовое пламя. Сергей сидел на лавке у Вериного подъезда. Он смотрел на ее освещенные окна. Слушал доносившуюся оттуда песню.

Тепловоз, ехавший через двор, притормозил со скрипом, и из кабины машиниста спрыгнул Виктор.

— Подожди, я сейчас… За вещами сбегаю, — крикнул он машинисту и торопливо пошел к подъезду. У лавки он остановился, присмотрелся и узнал Сергея. — О, раненый наш убег!.. Вот Верка обрадуется! Свадьба у вас когда?

— Завтра, — сказал Сергей.

— Идем? — Виктор протянул ему руку, помог подняться. — А я, видишь, с тепловозом договорился. Они меня до Харькова подбросят, а оттуда до дома рукой подать… Сумку сейчас возьму, и — прощай, родимый город!.. Билетов же нет ни хрена…

Вера, закрыв глаза, лежала на полу в комнате. На столе в темноте горел голубым пламенем самогон в рюмке. Вера прижимала к груди покрытую лаком фотографию, где она маленькая с бантом в жидких волосенках. Чувствуя, что засыпает, Вера слабо подпевала магнитофону. Ей было легко и приятно, все, что мучило в последнее время, ушло куда-то далеко и не имело никакого значения…

Хлопнула входная дверь, Виктор вошел в комнату и включил свет. Это было противно, Вера зажмурилась и с трудом узнала брата, потом присмотрелась и увидела Сергея, прислонившегося к косяку.

— Мальчики, дорогие мои… Пришли ко мне! — улыбнулась Вера и закрыла глаза.

— Вот это да! — восхищенно сказал Виктор, взял в руки бутылку из-под джина. — Всю бутылку выжрала! Молодец! А родители спят?.. Замечательно! Это значит, ты одна тут…

Взгляд его упал на разбросанные по столу упаковки от лекарства.

— Сереж, смотри, что у меня есть! — Вера показала Сергею свою фотографию. — Это я — маленькая!.. Сереж, чего ты не смотришь, я тебе не нравлюсь?..

— Иди ко мне, Верусь… — Виктор осторожно взял из ее рук фотографию и стал поднимать с пола.

— Вить! Я ему не нравлюсь. Я — такая молодая, симпатичная! Сереж, я же так умею любить тебя. — Она отпихивала от себя Виктора, который крепко держал ее. — Сережа! Ты грустный?.. Ну отстань же от меня! Мой дорогой, ненавистный братик! Отстань, дурак! Пусти!

Вера вырвалась, побежала на кухню. Виктор за ней, пытаясь поймать. Она не давалась, визжала, кидала в него все, что попадалось под руку. Летевшая в брата половинка недоеденного арбуза задела лампу. Лампа сорвалась со шнура, упала и разбились…

Но голова у Веры кружилась, и сил сопротивляться больше не было. Она упала. Виктор подхватил ее, прижал к себе, погладил и попросил:

— Пойдем, Веруся.

Схватив с плиты чайник, Виктор повел сестру в ванную.

Зашумела вода.

В комнате Сергей задул пламя, трясущимися руками поставил рюмки в сервант, собрал упаковки от таблеток. Медленно добрел до кухни, выбросил бутылку из-под джина и упаковки в мусорное ведро.

В ванной рыдала Вера. От жалости к ней образовался спазм в горле, самому не хотелось жить. Сергей сел на табурет, прислонился к стене, закрыл глаза.

— Так, так… Ну выпей еще… чуть-чуть… — уговаривал Виктор. — Давай…

— Не могу больше.

— Зайка, пожалуйста… Чтоб совсем была чистенькая…

Из комнаты, зевая и почесываясь, моргая спросонья, вышел Николай Семенович. Увидев на кухне Сергея, замер, потом спросил:

— Ну что тут еще у вас?

Сергей открыл глаза, посмотрел на него, ничего не ответил.

— Чего ты не можешь! Живо пей! — заорал Виктор. — Жрать дерьмо всякое она может!!!

Отец вздрогнул. Крики эти разбудили и Риту. В ночной рубашке, придерживая ее у горла, появилась мать в коридоре.

— Что случилось? Свет везде горит. Все разбросано.

— Как я вас ненавижу!.. Вера, когда же этому конец придет!.. Что же это?.. — слышалось из ванной. — Пашешь, как лось, на двух работах!.. Ни хрена в ответ!..

— Все валяется. Посуду кто-то побил, — ничего не понимая, оглядывалась по сторонам Рита. — А кто это так кричит?

— Виктор там… — Отец сидел за столом, обхватив голову руками. Происходило что-то страшное, но что именно — он понять не мог. Мысли разбегались… Он чувствовал тошноту и усталость… Ужасную усталость…

— Ой, Сережа! Пришел?! — удивилась Рита. — Как ты себя чувствуешь?

— Замечательно.

— Жена идиотка! Теща пропиской каждый день попрекает! — стонал Виктор. — И еще вы тут!..

Рита продолжала озираться:

— Ой! А лампу-то кто разбил?!

Из ванной донесся грохот.

— Упал кто-то, что ли… Что происходит, а?.. Сережа…

Ей никто ничего не объяснял. Пол был усыпан осколками. Об них можно было порезаться. Рита взяла веник, начала подметать.