Мария Хмелик - В городе Сочи темные ночи (сборник) Страница 36

У меня есть предубеждение против красивых мужчин. Я уверена, что все они, как правило, идиоты. Андрей Соколов — исключение, подтверждающее правило.

Когда я первый раз увидела Соколова, шагнувшего из полумрака студийного коридора в комнату, где мы знакомились с артистами, у меня перехвалило дыхание, голос мой задрожал, сердце екнуло, конечности онемели, перед глазами все поплыло, в ушах зашумело, в желудке образовался ком, а в горле спазм.

Я сразу поняла — это он! Только такого могла полюбить Вера, и так же реагировал ее организм, когда она его впервые увидела.

Их было много — очень симпатичных ребят, талантливых и сообразительных, приходивших пробоваться на роль Сергея. Но такой был один. Спокойный, неторопливый, способный своим магическим взглядом в первую же минуту влюбить в себя женщину Именно его я себе и представляла, когда писала сценарий, И вот теперь выдуманный образ воплотился в реального человека. И какого!.. У него настоящие мужские пристрастия — баня, охота и автомобили. До того как он решил стать артистом, он принимал участие в гонках по заснеженным дорогам, которые показывали по телевизору. И уже тогда под защитным шлемом советские девушки разглядели его и слали письма с подробным описанием всех своих достоинств.

Я думаю, на съемках ему было труднее, чем другим артистам. У него не было никакого опыта — тогда он еще учился в Щукинском училище, снялся в одном-единственном фильме и про кино не понимал ничего. Сейчас он единственный из молодых артистов, игравших в "Маленькой Вере", упорно, старательно развивает свой актерский дар. Потому мне совершенно не понятно, как могло жюри пропустить такой бриллиант и не дать ему возможность поехать в Париж, где в театре "Шансе Елизее" должно было состояться торжественное вручение призов.

У нас начались хлопоты. В приглашении, присланном из Парижа, было указано, что мужчины обязательно должны быть одеты в смокинги, а женщины в вечерние платья. А где их взять в городе Москве осенью 1989 года?

Но тут очень вовремя меня пригласило к себе швейцарское издательство и заплатило гонорар за роман "Маленькая Вера", который собиралось издать. Два дня в городе Цюрихе мы выбирали Васе смокинг. До этого у него не было даже приличного костюма, только джинсы, джинсы, джинсы. А с вечерними платьями можно было сойти с ума! Я пересмотрела их миллион и никак не могла ничего выбрать. В них я напоминала себе куклу Барби — вся в какой-то кисее и бахроме. Мне казалось, что я выгляжу в них ужасно пошло, а те платья, в которых я не выглядела пошло, стоили очень дорого, и мне было жалко денег. Заплатить тысячи долларов за вещь, которую можно будет надеть всего несколько раз? Сколько же это бутылок джина с тоником?.. Нет, я не могла себе это позволить…

И тут меня осенило. Когда мне было десять лет, одна наша знакомая подарила мне платье. Это платье привез в качестве трофея из побежденной фашистской Германии ее муж, служивший в штабе у одного из маршалов. Длинное, черное, сшитое из сплетенных вручную мелких кружев, с шелковой подкладкой, которая сама по себе могла бы быть платьем. Нашей знакомой так и не пришлось его надеть — она работала медсестрой в физиотерапевтическом кабинете, потому она и подарила его мне, чтобы я могла играть с подругами в принцесс.

Приехав домой, я новыми глазами взглянула на это платье и поняла, что выглядело оно после пересмотренных мною нарядов вполне пристойно, и стала ходить в нем по дому, пугая родных, чтобы привыкнуть чувствовать себя дамой. Ведь я тоже в основном носила джинсы.

Уже обласканная славой Негода в это время жила в Париже. У нее уже были призы за главную женскую роль на кинофестивале в Чикаго (мы туда не ездили, а фильм наш получил там главный приз — "Золотого Хуго", Хуго этот напоминает заспиртованного в призме желтого лилипута); приз за женскую роль на актерском фестивале в Женеве. Портрет Негоды украшал обложку американского журнала "Плейбой", и вот теперь она вела переговоры в Париже о съемках во французском фильме.

В самолете мы летели с клоунами. Это была группа Полунина с огромными сумками и кучей какого-то хлама.

Наш оператор Ефим Резников наконец-то получил приглашение за границу. До этого ему приходилось выслушивать наши рассказы о том, как нас принимали с фильмом в той или иной стране. Ему было интересно и обидно одновременно, потому что он надрывался во время съемок так же, как и мы, а удовольствий ему досталось меньше.

Актриса Людмила Зайцева жаловалась, что ее однофамилец модельер Зайцев запретил ей несколько дней принимать пищу, иначе она могла бы не поместиться в тот замечательный наряд, что он ей подобрал среди своих моделей.

Через час после взлета Зайцевой принялась объясняться в любви наша бывшая соотечественница, уже успевшая за это время в одиночестве выпить бутылку шампанского.

— Вы такая замечательная актриса, а Париж такой замечательный город!.. А где вы будете жить?

— В "Гранд Отеле".

Бывшая советская гражданка на мгновение протрезвела, размышляя, может такие быть или нет, потом решила сделать вид, что поверила.

— О-о! Это очень красивое место. Желаю вам приятно провести время. Имейте в виду, что французы очень гостеприимные люди.

Последние слова меня удивили. Обычно русские люди, живущие во Франции, говорят: "Французы такие суки. Но иногда среди них попадаются приятные люди".

"Гранд Отель", куда поселили всех приехавших на церемонию вручения Феликса, действительно очень красивый, большой и роскошный. "Наконец-то город Париж повернулся ко мне своей приятной стороной" — думала я. С этим городом у меня связаны исключительно малоприятные воспоминания. В нем я очень тяжело болела, когда мне было 12 лет, и еще этот поезд с Северного вокзала, ехавший неизвестно куда…

Любуясь на величественное здание Оперного театра, которое возвышалось прямо напротив нашего окна, мы предвкушали замечательный вечер в нашей жизни. Из Москвы приехали на церемонию все кинематографические начальники. Мы выяснили, где жил Андрей Смирнов, и позвонили ему, может, он знает что-нибудь о решении жюри. Что плохо в такого рода мероприятиях, что ничего не известно заранее о том, наградили тебя или нет, об этом узнаешь прямо в зале, когда распечатывают конверт. Но иногда слухи просачиваются, и можно прикинуть, чего тебе светит. Но в то время мы не во всех деталях знал и тонкости этих игр, и весьма скептично отнеслись к словам Смирнова о том, что, похоже, вечер нашего триумфа будет в другой раз. Если бы нам давали премию за лучший Европейский фильм, то нам уделяли бы больше внимания. А пока что все вокруг тихо.

Ну как нам могут уделять внимание, когда мы только несколько часов как прилетели из Москвы?

Тут к нам постучалась переводчица и сказала, что надо идти на пресс-конференцию, которую журналисты проводят со всеми номинантами по очереди.

После пресс-конференции седой фотограф повел нас в небольшой зал с колоннами и принялся группировать нас, чтоб сделать коллективный портрет создателей фильма.

— Но лицо стоит больших денег, — сказала ему актриса Негода. — Прежде чем делать мои фотографии, вам надо связаться со моим агентом и договориться, как вам оплатить съемки.

Фотограф опешил, потом ухмыльнулся, а помощник его сказал:

— Вы знаете, обычно агенты сами нам платят, чтобы мы сфотографировали их актеров, и мы еще не всех берем…

В том, что я получу Феликса за сценарий, я почти не сомневалась. Уверенность моя укрепилась, когда я узнала, что два других претендента — мужчины, а про фильмы их я ничего не слышала. Очень хотелось со статуэткой Феликса получить еще и конверт с денежной премией, но, оказывается, такие материальные подношения роняют престиж столь солидных мероприятий, потому денег никаких не положено… Надо сказать спасибо, что билет на самолет нам оплатили, проживание, да еще суточные дали!

Служащий Совэкспортфильма предупредил нас, что мы должны быть готовы к семи часам вечера, а в половине восьмого стоять в холле гостиницы, откуда нас повезут в театр "Шансе Елизее", и ни в коем случае нельзя опаздывать, потому что без двадцати восемь вход в театр закроют и никого больше не пустят.

В семь часов нарядные мы все толпились в холле. Народу было очень много, и все такие изысканные, душистые и важные. Все, похоже, собирались получать приз.

— Что за нравы у французов, — ворчала Зайцева, — я лежу на постели, в одних колготках, вдруг ко мне в номер без стука, открыв дверь своим ключом, входит юноша в белом кителе и начинает копаться, звеня бутылками, в моем мини-баре… О Господи! — на ее лице вдруг отразился неподдельный ужас, и она протянула руку в направлении лифтов.

Я резко обернулась.

Из лифта двое мужчин в смокингах и бабочках вытаскивали, поддерживая с двух сторон за локти, председателя Госкино СССР. Председатель был настолько пьян, что был не в состоянии передвигаться самостоятельно. Его пригласил на церемонию министр культуры Франции, и раз он приехал, то было невежливо не ехать в театр. Но я не знаю, насколько вежливо вынимать из номера и нести в свет человека в таком состоянии.