Раиса Беньяш - Пелагея Стрепетова Страница 13

Садовая публика вела себя с абсолютной свободой. Разговаривала вслух, прерывала возгласами артистов, заставляла бессчетно повторять номера, которые имели успех, останавливала сцены, показавшиеся вдруг скучными.

Стрепетову это оскорбляло, приводило в бешенство, которое она не считала нужным сдержать. Муж посмеивался, объясняя ее настроение особым состоянием. Он охотно разделял веселость зрителей и их плотные ужины. Их способы развлекаться тоже не оставляли его равнодушным. В поклонницах недостатка не было, и он отдавал им должное. Чтобы сполна оправдать репутацию непобедимого донжуана, он не обошел вниманием даже молоденькую горничную, взятую в дом для помощи.

Стрепетова молчать не умела. Она верила в вечную любовь. Кощунственное поведение Стрельского ранило ее смертельно. Их бурные ссоры ни для кого не были тайной. Но выхода не было. Стрепетова продолжала любить и уже ждала ребенка. Она готова была к любой перемене, лишь бы вырваться из ненавистного ей летнего сада Сервье.

В августе 1871 года Стрельский был приглашен в Казань в антрепризу Медведева.

Стрепетова, не получив предложения и не смея в своем положении надеяться на него, приехала вместе со Стрельским.

В Казани, бывшей мостом между глухой театральной провинцией и образцовой казенной сценой, началась полоса лучших лет сценической славы актрисы.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Началось все до ужаса скверно.

Пустое осеннее небо напоминало об одиночестве. Работать было нельзя, и беспомощность сковывала все мысли. Унылая монотонность дней казалась нескончаемой.

Стрельский пропадал в гостях или играл спектакли. В театр с такой фигурой ходить не хотелось. Было неловко.

Рождение дочери тоже не принесло радости. Ребенок невольно расплачивался за гадкие поступки отца. Кроме того, дочь надолго отлучила от сцены. Ее вины в этом, разумеется, не было. Но вспыльчивая и пристрастная во всем мать переносила на ребенка свои обиды.

Позже, когда она на что-нибудь сердилась, она ругала девочку Машкой Стрельской. В глазах Стрепетовой это было самое жестокое обвинение, и, когда приступ ярости проходил, она стыдилась своей явной несправедливости.

Больше всего ей хотелось играть. А места в труппе Медведева были распределены еще до начала сезона. Помогла случайность.

Актриса Степанова, приглашенная на первые драматические роли, не произвела впечатления на казанскую публику. Сыграв несколько спектаклей и почувствовав холодный прием, она внезапно уехала. Тогда Медведев вспомнил о Стрепетовой.

Он слышал о ней и раньше.

Крупнейший антрепренер, культурный актер и режиссер, он относился к формированию труппы с редкостной тщательностью. Он любил театр и старался привлечь в него все лучшее, что появлялось на провинциальной сцене. Он бережно собирал таланты и выращивал их умело, не скупясь на внимание. В его театральной оранжерее часто созревали актеры для императорской сцены. Казанский театр стал для них лучшей школой.

После того как Соллогуб увидел на сцене Стрепетову, он поспешил поделиться своим открытием с Петром Михайловичем Медведевым:

— Вот, батенька, вы всегда разыскиваете молодые таланты: поезжайте-ка в Симбирск, посмотрите актрису Стрепетову. Эта такой талантище, что может прогреметь на всю Россию…

Медведев не поленился и специально поехал в Симбирск. Стрепетова в эти дни не играла. Знаменитый антрепренер решил познакомиться с ней дома. Он пришел без предупреждения. Стрепетова была в дурном настроении из-за назревавшего, в театре конфликта. Подстраиваться к собеседнику она не умела, да и никогда не старалась. Посетитель ждал встречи с необыкновенным «талантищем», а застал, как он сам потом описывал, «какую-то нечесаную, неумытую, некрасивую женщину в стоптанных туфлях».

Разговаривала она неприветливо, смотрела хмуро, вела себя с гордостью, для которой, по мнению Медведева, не было решительно никаких оснований. В довершение всего эта непривлекательная и никому не известная актриса «без внешности и гардероба» запросила семьдесят пять рублей в месяц.

На этом краткие переговоры закончились. Медведев возмутился и уехал.

После первого выступления Стрепетовой в Казани, когда она заменила сбежавшую премьершу, Медведев предложил ей по семьдесят пять рублей за каждый спектакль. Колоссальный успех актрисы заставил его вскоре увеличить и эту цифру.

Она появилась на казанской сцене в «Семейных расчетах», в роли, которую ни до Стрепетовой, ни после нее никто не играл с такой драматической силой, с такой общественной наполненностью и с таким невиданным, почти сверхъестественным успехом.

С Аннетой актриса встретилась не впервые. Она выступала в этой роли и в Саратове, и в Самаре. Она знала, что роль удалась сразу и ее действие на зал безошибочно. Зрители устраивали после спектаклей овации, в искренности которых нельзя было сомневаться.

Но здесь, в Казани, после вынужденного перерыва, роль осветилась заново. Слова, которые давно и прочно отложились в памяти, теперь приобрели иной, дополнительный смысл. Текст, недостаточно лаконичный и точный, а в чем-то и совсем неуклюжий, растворился в таком личном и таком глубоком чувстве, что слова сами по себе потеряли свое назначение.

Аннета жила в каждом движении. Стрепетова точно знала, как она ходит, и какие у нее наивные, широко распахнутые глаза, и как мешает ей тяжелое кольцо на пальце. То самое, с эмалевой незабудкой, которое уже пять лет носит на руке сама Стрепетова.

И все, что испытала за эти пять лет актриса, и особенно то, что выпало ей за эти последние, отнявшие у нее юность полтора года, раздвинуло рамки жизни Аннеты и стало одновременно и ее судьбой, и судьбой неизмеримо более общей, вообще женской судьбой. И молчать об этой неравной, несправедливой, жестокой судьбе было просто нельзя. О ней надо было кричать так, чтобы услышали все.

Ее услышали. Услышали в вечер первого представления. Услышали и поняли так, как хотелось. Как было необходимо.

Сама Стрепетова нисколько не переоценивала достоинств пьесы Н. Куликова. Она писала о ней:

«Ее фабула довольно избита, рисунок действующих лиц груб и местами утрирован, эффекты внешних положений даны в ущерб внутренней правде, язык деланный, придуманный, везде слишком много фабрики и нигде не слышно свободного творчества, не видно таланта, не чувствуется вдохновения. Наряду со всем этим в драме, однако же, есть роль, дающая артистке хорошую канву для самостоятельной работы, есть положения, которыми можно воспользоваться и, независимо от автора, потрясти зрителей не видом мишуры крикливого эффекта, а силою внутреннего безысходного отчаяния и действительной, а не выдуманной, не сочиненной скорби».

К этой характеристике нечего добавить. Разве то, что сухая логика анализа выдает прикосновение чужой руки. Даже охлажденное временем восприятие не могло быть таким объективным. Но самый анализ можно повторить и сегодня. Содержание пьесы наивно, а язык тривиален. Тем более удивительно преображение роли Аннеты.

В обедневшей дворянской семье Годовиковых остались вдова и три дочери. Две старшие успели получить приличное воспитание при жизни отца-полковника. Младшая, Аннета, выросшая после смерти отца, — еще один вариант золушки. Она добра, беззлобно одевается в сестринские обноски и довольствуется клочками знаний, которые снисходительно передают ей в хорошие минуты старшие.

Аннету не тяготит неравенство, установленное в семье. Ей не о чем жалеть — она не помнит минувшего. Ей неведомы честолюбивые замыслы. Она ничего не требует от окружающих и радуется каждой подаренной улыбке. Ее представление о мире наивно и беспечально. Она похожа на молодого зайчонка, который резвится на зеленой поляне и только понаслышке знает, что есть где-то далеко страшные волки.

Сестрам Аннеты, напротив, знакомы муки тщеславия, зависти, униженной гордости и утомительных расчетов. В момент полного упадка семьи, когда в доме не остается ни рубля, соседние лавочники перестали отпускать в долг, а мелькнувшие женихи исчезли, узнав о нищете своих суженых, в квартире неожиданно появляется богатый претендент на невесту из дворян Филат Перевалов.

Он неуч, недоросль, за которого и думает и действует его отец, богатейший купец и самодур. Жестокий человек, никогда в жизни не испытавший чувства жалости, он решил породниться с дворянами. Это льстит его самолюбию и он готов уплатить любую цену за удовлетворение тщеславия. Но каждый рубль, истраченный перед женитьбой сына, будет вымещен на его жене. За каждый аршин шелка на подвенечном платье, за каждый бокал вина, выпитый на свадьбе, свекор будет притеснять невестку.

Прижатая нуждой, Годовикова решает пожертвовать одной из дочерей. Выбор падает на Аннету, самую кроткую и послушную из всех.