Зиновий Гердт - Гейзер Матвей Моисеевич "Матвей Моисеев" Страница 2

Продолжим цитировать личный листок: «Беспартийный, родители “без сословия”, в 1943 г. вступил в кандидаты в члены ВКПб (заметим, что членом партии он так никогда и не стал. — М. Г.). Получил медаль за отвагу, в ВЛКСМ состоял с 1941 по 1943 год, в других организациях не состоял, кроме профсоюза Рабис с 1945 года (профсоюз работников искусств. — М. Г.)». В графе о знании иностранных языков и языков народов СССР Гердт сообщает, что на немецком и английском языках читает, а на еврейском (имеется в виду идиш) говорит. Из этого же листка мы узнаем, что незадолго до ухода в армию он женился на Марии Ивановне Новиковой, имеет сына Всеволода. И факт, весьма существенный для того сурового времени: «Репрессиям ни до, ни после революции не подвергался».

В скупых строках анкеты ничего не говорится о детских годах артиста, о его родном городе Себеже, расположенном на стыке границ России, Латвии и Белоруссии. Всего десять строк написано об этом местечке в «Еврейской энциклопедии» Брокгауза и Ефрона. Между тем Себеж достоин большего.

В течение многих веков Себежская земля была западным пограничьем Руси, что отразилось и на истории города, основанного еще в былинные древнерусские времена. О Себеже есть упоминание в былине «О двух сильных богатырях — Илье Муромце и о Соловье Разбойнике»: «Как будет он под Себежем, славным городом…» Существует древняя легенда о происхождении названия города: много столетий тому назад на берег большого и красивого озера пришел крестьянин со своими сыновьями. Понравились им эти места и решили они освоить новый край. Отвел крестьянин участки земли одному сыну и другому. «А где же ты будешь жить?» — спросили они у отца. «Себе ж возьму вон ту землю», — и крестьянин указал на полуостров, возвышавшийся на озере. Так появился на русской земле город, получивший название Себеж.

Этот районный центр в Псковской области, известный с 1414 года, в эпоху Речи Посполитой (с 1579 года) был местечком Полоцкого воеводства. В состав Российской империи Себеж вошел в 1772 году, после первого раздела Польши. В это время в городке проживало немногим более двух тысяч человек, а к 1894 году его население выросло до 4344 человек, из которых 61 процент составляли евреи. Русский публицист-народник Николай Васильевич Шелгунов писал в «Очерках русской жизни»: «Евреи остались нам в наследство в виде законченного целого с присоединением западных губерний и Царства Польского. Такое же законченное целое мы приобрели с присоединением всех остальных наших разнообразных народностей: Малороссии, Польши, Остзейского края, Финляндии, Кавказа. Но дело в том, что все остальные народности поддавались легче изучению и были для нас понятнее, чем евреи. Кроме того, с присоединением других народностей к нам не переходили разные предвзятые на них воззрения и средневековые понятия, а с присоединением евреев их вошла целая масса. Ведь “Луч”, “Гражданин” (да кажется и “Новое время”) до сих пор верят, что евреи пьют на Пасхе христианскую кровь». Впрочем, в Себеже еврейское население уживалось с прочими горожанами достаточно мирно — во всяком случае, здесь не было ни погромов, ни административных притеснений, которые омрачали жизнь евреев во многих городах Российской империи.

До революции 1917 года Себеж входил в состав Витебской (Белорусской) губернии, а при советской власти передавался то Ленинградской, то Калининской, то Псковской области (ныне, как уже говорилось, он входит в состав последней). Местечко жило сонной провинциальной жизнью, промышленность и культура там, можно сказать, отсутствовали, большинство населения занималось мелким ремеслом или торговлей. Только в 1866 году в Себеже открылась еврейская школа для мальчиков, в которой учился и Зиновий Гердт.

Будущий артист родился 21 сентября 1916 года в семье Эфроима Яковлевича Храпиновича (сам актер писал имя отца как «Афроим») и Рахили Исааковны, в девичестве Секун. Он был четвертым ребенком в семье, младшим и, естественно, самым любимым. В память о ком-то из предков его назвали Залман — среди евреев Восточной Европы была распространена эта форма имени Соломон, которое, в свою очередь, происходит от слова «шалом» — «мир», а по другой версии, от «шалем» — «совершенный», «цельный». Дом, где появился на свет будущий артист, не сохранился, но местные краеведы установили, что он стоял на главной себежской улице Петра Великого, позже переименованной в Пролетарскую — неподалеку, на Замковой улице, сохранился дом, где за 211 лет до рождения Залмана останавливался царь-реформатор, навестивший город в годы Северной войны.

Эфроим Храпинович в юности работал приказчиком в лавке тканей, потом устроился коммивояжером в одну из крупных коммерческих фирм. После революции, с наступлением нэпа, выполнял те же обязанности как представитель райпотребсоюза. Гердт не раз вспоминал отца, когда играл Арье-Лейба в фильме «Биндюжник и Король» по рассказам Бабеля: «Не подумайте, что отец мой был похож на Арье-Лейба, вовсе нет. Мой отец был человеком небогатым, но очень честным и уважаемым в Себеже, в синагогу по субботам ходил, да и вообще придерживался традиций. И хотя я не сохранил фамилию отца, память о нем живет во мне до сих пор».

Судя по всему, отец артиста был человеком широких взглядов — именно он настоял, чтобы его сыновья Борух (Борис) и Залман посещали не только хедер, но и занятия в русской школе. После отмены черты оседлости многие евреи покидали бедный и скудный мирок родного местечка и устремлялись в большой мир, где русский язык был необходим. В те годы русский начали преподавать и в хедере наряду с такими предметами, как арифметика и география. В реформированном себежском хедере изучали также историю Израиля и иврит — недавно возрожденный древнееврейский язык. Но, конечно, самым главным было толкование Торы и Талмуда. Учителя отмечали способности Гердта к запоминанию религиозных текстов и молитв, он был среди тех немногих, кому прочили должность раввина.

Среди жителей Себежа еще в XIX столетии получило распространение мистическое учение хасидизма, созданное Исраэлем бен Элизером из Меджибожа, известным больше как Баал Шем Тов, сокращенно Бешт. Он создал учение, которое религиозный экстаз поставило выше Талмуда. Хотя Эфроим Храпинович не был хасидом, он истово молился, чтил субботу и в этот день никогда не делал никакой работы — даже ботинки не зашнуровывал. После трапезы распевал любимые песни, дети и жена охотно подпевали ему. Часто он вспоминал своего отца, который был простым сапожником, но в Себеже его уважительно называли «ребе». В семье бережно хранились легенды и мудрые изречения, записанные и даже сочиненные Яковом Храпиновичем — позже все это, увы, пропало. Эфроим Яковлевич нередко повторял слова отца: «Самое страшное для человека — это самодовольство и самооправдание». Цитировал он и Менахема-Мендла, героя Шолом-Алейхема: «Человек! Не вводи себя в заблуждение. Не кради сам у себя».

К тому времени писатель Соломон Рабинович, взявший псевдоним Шолом-Алейхем — «мир вам!» — уже покинул Россию, но его по-прежнему читали и почитали в большинстве просвещенных еврейских семей — а семья Гердта, без сомнения, принадлежала к таким. Мне вспоминаются слова, сказанные Зиновием Ефимовичем в одной из бесед: «В вашей книге на меня особое впечатление произвела глава, посвященная Тевье-молочнику. Не знаю, были ли такие Тевье у нас в Себеже, но слова Шолом-Алейхема, вложенные в уста этого героя, слышатся мне до сих пор: “Что такое еврей и нееврей? И зачем им чуждаться друг друга?” Тевье задавал себе этот вопрос и мучился им. Ему вторили и Тевье-Михоэлс, и, уже в наши дни, Тевье-Ульянов, так блистательно сыгравший эту роль в телефильме “Тевье-молочник”».

А вот что говорил мне о Гердте сам Михаил Ульянов: «Михоэлса я видел один-единственный раз в жизни, но если кто-то мне напоминает его (я думал об этом и когда играл роль Тевье), то это Зиновий Ефимович Гердт… Он был скоморохом, лицедеем высшего класса. Поэтому играл и Паниковского, и Мефистофеля, а между этими полюсами лежит такая пропасть, такой длинный путь».