Элла Вашкевич - Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы Страница 3

Дома, терзая компьютер, Психолог узнал, что интернет-тролли отнюдь не бугристые и каменистые. Они вполне человеческого облика и даже поведения. Вот только поведение их по большей части деструктивно. Любимое занятие троллей — стравить людей, заставить их ссориться, спорить до хрипоты, отстаивая свою правоту. Тролль унижает жертву, оскорбляет ее прямо либо скрыто. И некоторые считают троллинг явлением того же порядка, что и энергетический вампиризм: тролль питается чужими эмоциями, но ему в пищу годятся только эмоции со знаком минус.

Психолог нашел в холодильнике зачерствевший бутерброд с трагично завернутым подсохшим ломтиком сыра, откусил, пожевал, не замечая пенициллинового привкуса. Поведение троллей было любопытным. Зачем им все это нужно? Задать провокационный вопрос, бросить оскорбительную — и обязательно провоцирующую! — фразу… Все это похоже на компенсирование какого-либо комплекса. Например, комплекса недолюбленного ребенка.

Вот они сидят, все такие умные и самодовольные. А вот я — тролль, и никто не обращает на меня внимания. Я — тролль, я — гадкий утенок, я никому не нужен и неинтересен. Но посмотрим, как они запоют, когда я — тролль, гадкий утенок, никому не нужный и неинтересный! — возьмусь за них как следует!

Что характерно для тролля? Эпатаж, оскорбляющее окружающих поведение и соответствующие высказывания…

Фаина Раневская — тролль?

Да, она не была самым приятным в общении человеком и вряд ли выиграла бы конкурс популярности среди тех, кто знал ее лично. Но — тролль? Или — недолюбленный ребенок, который всю жизнь протестовал, желая, чтобы его любили, считая, что это несправедливо, когда тебя не любят? Или что-то еще…

Психолог задумался…

Урод

Психолог застыл у окна. Проклятый карниз лежал у стены, вольготно протянувшись и демонстрируя массивные металлические шары на концах, а шторы, сложенные аккуратной стопочкой, яично поблескивали на подоконнике. Рука Психолога потянулась к кактусу — в детстве, волнуясь, он всегда обрывал листья с любых растений, что попадались под руку, растирал их в пальцах. Однажды так оборвал до голого стебля любимую фиалку матери. Привычка эта исчезла давно, но вот вернулась неожиданно, выскочила из-за угла. Из-за того самого угла, из-за которого в его кабинет ворвалась Фаина Раневская. Великая актриса. Автор убийственных афоризмов. Великий Тролль. И… кем еще она была?

Но кактус — не фиалка, и Психолог больно укололся. И так же, как в детстве, он непроизвольно потянул уколотый и кровящий палец ко рту, не сводя глаз с Раневской, устраивающейся на диване.

Не следует думать о Психологе как о нервной барышне. Среди своих коллег он прославился еще будучи студентом: во время ритуального ежегодного вызова Беса в общаге Психолог оказался единственным, кто не впал в ступор от удачи эксперимента. Пока остальные пытались прийти в себя и определить, куда бежать и как спасаться, Психолог подхватил Беса под мохнатый локоток и огорошил его вопросом о несчастливых детских годах. Узнав же, что детство Бес провел, будучи помощником Главного Истопника Преисподней, Психолог посочувствовал страдальцу, который вынужден был слабыми еще ручонками, обламывая не затвердевшие толком коготки, ворочать тяжкие куски угля и сучковатые поленья. Бес, не успев опомниться, уже лежал на чьей-то панцирной кровати, провисая в металлической сетке, и, смущенно улыбаясь, бормотал:

— Ну что вы, что вы… начальство у нас положено любить и есть глазами. Один вот ел без особого рвения, так теперь работает на добыче льда. А вы представляете, что такое добывать лед в нашем климате? Ведь чем глубже роешь, тем температура выше. Геотермальная энергетика, знаете ли…

Кстати сказать, отношения Беса и Психолога отнюдь не закончились с финалом глупой студенческой истории. По сей день Психолог поддерживает со своим первым пациентом связь дружескую и профессиональную: Бес, побывав на психологическом сеансе, сделал неплохую карьеру в Преисподней в качестве целителя душ. И конечно, не забыл своего нежданного благодетеля. Личный кабинет у Психолога появился немалыми стараниями Беса.

— Вы так и будете стоять столбом? — басовито рявкнула Фаина Раневская, которая в бесов не верила в принципе, разве что в тех, что грызут душу каждого человека. — Неужели я должна все делать сама? Ну хоть подушки подайте, что ли!

Психолог засуетился, подсовывая ей подушечки. Он остро ненавидел себя за эту растерянность, но ничего не мог поделать. Детское преклонение оказалось сильнее всех рациональных размышлений. Но он знал, что справится с этим. Должен справиться.

— Ну вот так вроде и неплохо, — одобрила Раневская. — Знаете, ваш диван гораздо удобнее того, что у меня дома. Правда, мой совсем старый. Вы знаете, зачем я к вам пришла? — огорошила вопросом.

Психолог откашлялся. С этим кашлем из него выходила детская растерянность, и он вновь становился профессионалом, спокойным и деловитым. Тем более, что именно этого ожидала женщина на диване.

— Я догадываюсь, — кивнул он. — Поэтому говорить будете вы, а я послушаю. Ведь вам очень, очень нужно выговориться. Здесь — самое подходящее для этого место. А я, вот увидите, прекрасный слушатель.

— Вы даже можете иногда подавать мне реплики, — усмехнулась актриса. — Это очень важно, знаете ли, вовремя поданная реплика. Хороший партнер в нашем деле — это все!

— Договорились, — Психолог опустился в кресло, поерзал слегка, устраиваясь поудобнее. Сидеть придется долго. — Давайте начнем.

— Даже не знаю, с чего и начинать, — задумалась Раневская. — Давайте так. Я начну с чего-нибудь, а там куда-нибудь и придем.

— Хорошо, — согласился Психолог и приготовился слушать. Именно для этого он тут и находился — внимательно слушать.

— Автобиографию я пыталась начать так: «Мой отец был небогатым нефтепромышленником». Не смейтесь, в те времена можно было быть именно таким — небогатым и нефтепромышленником. Это сейчас если сел на нефть, значит, непременно стал богатым. Да, у него были какие-то интересы в ювелирном деле. А еще имелся собственный пароход. Кстати, на этом пароходе потом моя семья и уплыла от большевиков, ускользнула, как кусок мыла в унитаз. Собственный пароход пригодился.

Но в те времена наличие собственного парохода означало лишь крепкое купечество. Понадобились восемь десятков лет отсутствия частной собственности, чтобы личный пароход стал невообразимым чудом.

Кроме парохода у нашей семьи был двухэтажный дом в Таганроге и дача под городом. Правда, лето в Таганроге такое невыносимое, что на даче мы бывали редко. Вы пробовали выживать в пыльном провинциальном городке, когда столбик термометра упирался в 45–50 °C? Не удивительно, что летом улицы были пустынны, и лишь редкие нищие прятались в тени деревьев, чтобы выпросить копейку у проходящего мимо точильщика или прачки. Наша семья уезжала за границу. Мы бывали в Италии, Франции, Швейцарии. Лучшие местечки Европы были к нашим услугам.

И все же из всей собственности семьи мне больше всего нравился пароход. Он представлялся свободным, независимым, мог бросить вызов самому океану! Он бывал в тех странах, о которых я только грезила, начитавшись романтической литературы. Это потом жизнь сделала меня грубой и циничной, а в детстве я была натурой чувствительной, верящей в сказки и романтику. Еще хорошо, что не начала писать стихи. Это были бы ужасные стихи!

Да, но что это я все о пароходе… Я, собственно, пытаюсь сказать совершенно другое. Я начинала автобиографию таким образом, будто именно это и было самым главным. То, что мой отец был небогатым нефтепромышленником. На самом-то деле главным было другое. Что? То, что я была нелюбимым ребенком в семье. В семье, где все всех любили.

Но представьте, как выглядела бы автобиография знаменитой актрисы, начинающаяся словами: «Я была нелюбимым ребенком…» Фу! Это некомильфо! Наверное, именно поэтому дальше первой фразы автобиография и не пошла. Написать правду — немыслимо, врать — невозможно. Во вранье всегда запутываешься, начинаешь сам себе противоречить. А что еще хуже — реальные события противоречат твоим лживым утверждениям.

Вы знаете, что такое быть нелюбимым ребенком? Видеть каждый день, как любят других детей, и выпрашивать кусочек любви для себя…

Нас было трое: красавица Бэлла, умница Яков и я. Урод. Был еще четвертый, Лазарь, но он умер еще малышом. Я очень любила маленького брата. Честно сказать, я надеялась, что именно он станет гадким утенком, заменив меня на этом посту. Но он умер. Это было огромным разочарованием. Да, я жалела его. Ведь он был такой маленький, такой одинокий в своей смерти. Но больше я жалела себя. Теперь уже не осталось никого, кто смог бы снять с меня проклятие нелюбимого ребенка, семейного разочарования. А ведь в каждой семье должен быть свой гадкий утенок. Недаром же говорят: в семье не без урода. То есть кто-то должен быть уродом! Обязан! В нашей семье уродом была я.