Валерий Гаркалин - Катенька Страница 30

Один из спектаклей с необычным названием «Катя, Соня, Поля, Галя, Оля, Вера, Таня» по рассказам Ивана Алексеевича Бунина из цикла «Тёмные аллеи» поставил мой друг Дима Крымов в рамках своей лаборатории в совместной работе Центра Мейерхольда и Школы драматического искусства Анатолия Васильева… Я не работал с ним восемь лет, со времени «Гамлета», но всегда с искренним интересом и радостью следил за тем, что он делал. Дима вырос в грандиозного режиссёра, раздвигающего пространство сценического искусства. Как жаль, что из-за скромности и природной интеллигентности он так поздно взялся за режиссуру. С другой стороны, как много бы потеряла живопись, кабы Дима не занялся ею. Хотя кто знает, что значит вовремя? Мы можем анализировать только то, что произошло, а про неслучившееся и говорить бессмысленно.

Для меня крайне важно, что в Диминой лаборатории работают многие мои любимые воспитанники, которые оказались моими партнёрами в новом спектакле. Это выпускники разных моих курсов — Анечка Синякина, окончившая ещё мою первую заочную мастерскую, Серёжа Мелконян, Максим Маминов, Миша Уманец — из первой очной мастерской, Вадим Дубровин — из последнего выпуска. Естественно, я не мог ударить перед ними в грязь лицом. На мне лежала, можно сказать, двойная ответственность. Я должен был сам сыграть по высшему разряду и помочь своим ученикам в работе над их ролями. Надеюсь, мне удалось справиться с обеими задачами.

На мой вкус, спектакль получился. Я всегда играю его с радостью, а заодно и горжусь своими выпускниками. Классным ребятам я в меру своих сил помог приобщиться к искусству. Мне за них не бывает стыдно, а это дорогого стоит. Значит, не зря учил, не зря прививал своё понимание места человека на сцене, свою веру, а с ней, как водится, надежду и любовь. Ведь участие в спектаклях Димы Крымова — это не «про» и не «за» деньги. Это про жизнь духа, попытка разобраться в себе, в стране, в эпохе, про нечто главное в человеческом существовании. И то, что мои ученики предпочитают работу в лаборатории у Димы, а не большие заработки в сериалах, для меня настоящая педагогическая победа. Хотя, возможно, я себе льщу, и они родились такими чистыми и честными, а мне с ними просто повезло. При этом они остаются актёрами вполне современной формации. Играют в мюзиклах, снимаются. Главное, у них существует твёрдый порядок приоритетов, что не может не радовать.

Ещё работаю

К моему обычному в таких случаях удовольствию, я ввёлся в спектакль под названием «Вид на море со шкафа», где моей партнёршей в очередной раз стала Таня Васильева. Она играет там девочку-подростка.

Играет, как всегда, достоверно, точно и обаятельно. И в этом нет цели поразить зрителя трюком, мол, взрослая женщина в роли ребёнка, тем более что это не роль для травести, а именно прекрасная роль девочки. Для искусства не имеет никакого значения возраст исполнителя, ежели роль получилась убедительной. И чем современная девочка хуже Джульетты? Глупее, менее информирована, не способна чувствовать? А если так, то почему это произошло? Как мы дошли до жизни такой? Почему позволили нашим детям через сотни лет развития цивилизации быть хуже, слабее, глупее, чем их далёкие предки, описанные великими драматургами? Да и сами мы многого ли стоим, ведь сначала мы себе позволили быть такими? И когда, наконец, отдадим себе отчёт в том, что дети — это такие же люди (на мой вкус, так даже лучше), только прожившие чуть меньше. Отчего и лучше, и не столь грешны.

Пьесу эту я читал очень давно, ещё в 80-х годах прошлого века. Её написала Ганна Слуцки в соавторстве с Валентином Горловым. Как вы уже могли понять, я люблю играть в Ганниных пьесах. И не потому, что мы дружим, а потому что всегда есть что играть, всегда присутствуют яркие характеры и острые проблемы.

Ещё три спектакля я выпустил в антрепризе, все по русской классической драматургии: «Шутку» по водевилям Антона Павловича Чехова «Предложение», «О вреде табака», «Юбилей». Поставил его Александр Васютинский в рамках театральной кампании «Арт-салон». Не скажу, что этот спектакль оказался моей особой актёрской удачей.

Два же других спектакля по Александру Николаевичу Островскому мне более дороги. Один из них по пьесе «Правда хорошо, а счастье — лучше», в нашем варианте названный «Наливные яблоки», поставлен Романом Мадяновым. Это новая редакция классического спектакля Андрея Александровича Гончарова, в котором Роман играл ещё студентом. Мадянов, да и все мы, участники, очень серьёзно отнеслись к постановке.

Приятно было ощущать незримое присутствие большого режиссёра, когда-то создавшего это сценическое действо. Как же любили настоящие режиссёры прошлого свою профессию! Сколько сил, фантазии, таланта вкладывали они в любую свою постановку. Какие потрясающие возможности даёт классическая драматургия для реализации режиссёрских замыслов и актёрского существования.

Спектакль «Наливные яблоки» осуществила продюсерская кампания «Аметист». Моими партнёрами вместе с самим Романом Мадяновым стали прекрасные артисты Театра Маяковского. В очередной раз сцена свела нас с Ольгой Прокофьевой, чему я, как всегда, был очень рад.

Вторым спектаклем стал «Лес» по одноимённой пьесе. Поставил его Роман Самгин в театральном агентстве «Арт-Партнёр XXI». Главную женскую роль играет Мария Аронова, выдающаяся театральная актриса уже нового, не нашего поколения. Работать и в этом спектакле мне очень нравится. Ничего не скажешь, гениальным человеком был Александр Николаевич Островский. Да и пьеса эта размышляет о театре, о котором я не устаю думать многие десятилетия.

Уверен, что эти работы важны в продолжающемся год за годом споре о репертуаре антреприз и государственных театров. Все три спектакля густо населены персонажами. Ко всем сделаны прекрасные декорации. И всё это работа частных антреприз. Никакой облегчённости в подходе к литературному материалу и его воплощению на сцене. Для постановки приглашаются серьёзные режиссёры, очень хорошие и совсем недешёвые артисты, художники. А в репертуарных театрах мы нередко видим совсем иную картину. Поэтому споры о «форме собственности» давно пора прекратить. Говорить надо о театральном искусстве: оно либо есть, либо его нет. И не имеет никакого значения, кто даёт средства на постановку.

Дмитрий Крымов и Шекспир — новая встреча

Дмитрий Крымов позвал меня в свою новую затею по мотивам пьесы Уильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь», которой он дал название другой шекспировской пьесы «Как вам это понравится». Я практически сразу согласился, так как работа с Димой опять сулила мне встречу с моими любимыми учениками. Не говоря уже о безудержной фантазии самого постановщика, который не прекращает меня удивлять расширением театрального пространства и сценических возможностей, углублением самого понятия — Театр.

В этой работе Крымов превзошёл себя, возвращая театр к его истокам, площадному и одновременно утончённому действу. В качестве второго подарка Дима предоставил мне возможность встретиться на сцене с Лией Маджидовной Ахеджаковой. До официальной московской премьеры мы сыграли спектакль только для приглашённых и отправились с ним на Шекспировский фестиваль в Англию и Шотландию. Мне впервые в жизни довелось в течение целого месяца играть спектакли перед реально иностранной публикой. Все прочие зарубежные гастроли, не считая фестивалей, проходили перед бывшими соотечественниками, для которых мы, артисты, оставались значимыми фигурами, а фактор русского языка, на котором играли, становился решающим. На этот раз — никаких соотечественников, реальные подданные Её Величества. И произносимый нами текст шёл в переводе на английский язык бегущей строкой, как это ныне принято. Наши имена ничего не говорили зрителям, и их восприятие спектакля ничем не было окрашено, но и ничем не омрачено.

Гастролировали мы сначала на родине Шекспира в Стратфорде-на-Эйвоне. Дорога из гостиницы, где нас поселили, в театр пролегала через кладбище, на котором похоронен великий бард. Мы часто подходили к его могиле, то ли с благодарностью, что Шекспир на столетия трудоустроил артистов своим творчеством, то ли с обещанием честно служить нашей с ним общей профессии. Осознание, что мы с гением — коллеги, создавало особую атмосферу нашего пребывания на родине драматурга. Но особый успех сопутствовал спектаклю Дмитрия Крымова на крупнейшем в мире театральном Эдинбургском фестивале.

Столица Шотландии приняла нас как триумфаторов, что, не буду лукавить, было очень приятно и возвысило нас в собственных глазах. Радость зрительского восприятия, соответствие его авторскому замыслу не могли не потрясать. Когда на утро после первого спектакля мы с Лией Ахеджаковой спустились на завтрак, все присутствующие встали и захлопали нам. Всё-таки в нашей профессии присутствуют особые моменты, когда ты понимаешь, что твои жизненные усилия не пропали даром. Уже осенью, когда состоялась московская премьера, которая также имела успех, хотя и далеко не британский, я много размышлял над этим феноменом. И, к сожалению, пришёл к неутешительному выводу. В дореволюционной России, а затем в Советском Союзе в первые два десятилетия его существования творили великие театральные режиссёры. Не стану перечислять их имена, они широко известны. Всё новое, что происходит с мировым театром до сих пор, в той либо иной степени является продолжением эстетических и профессиональных исканий российских и советских гениев. В СССР же различными путями избавились не только от самих гениев, но, что страшнее, от их театральных поисков. Конечно, и потом рождались и творили отличные и выдающиеся режиссёры, но это были одиночки, вся творческая жизнь которых была преодолением бюрократических и прочих препон. Да и та драматургия, которую они вынуждены были ставить, крайне редко вдохновляла на взятие новых высот. Позднесоветские режиссёры не только не создали школ, хотя по своим дарованиям безусловно могли бы, но и не воспитали зрителей, способных адекватно воспринимать современный театр. Россия в этом смысле отстаёт от театрального мира на десятилетия.