Человек дождя (СИ) - "Сан Тери" Страница 4

   Ты старался. По - честному перед собой.

   Все наши тараканы живут только в голове, мы сами себя загоняем в ловушку собственного разума, принимая на себя чужие сценарии, не желая писать свой собственный.

   Но книга открыта, стило в руках, любое движение, поступок, мысль оставляет собственную индивидуальную строку, новой реальности. Человек рождается творцом, несёт в себе искру творца и приходит в этот мир созидать.

   Неважно, что он созидает, вселенную материи или одну собственную жизнь.

   Нам предоставляется уникальный шанс, ЖИТЬ, но мы умудряемся похерить его в жопу. Потому что разрушать, всегда проще и легче, совершенно не требует усилий. Разрушить самого себя или мир вокруг, выплеснув невидимую агрессию за то, что счастливый билетик достался не тебе, а ты раздавленным отбросом лежишь на обочине жизни, понимая, что ничего не способен изменить. И нет никакого смысла пытаться, каждый раз тянуться за билетиком, и получить по морде копытом, потому что кто - то наверху решил, что не вышел ты рожей для билетика, и сука полосатая лошадка жизнь скалит зубы и ржёт в лицо, не предлагая белых полос, но развернувшись одной сплошной чёрной задницей, без просвета, без выхода...Но ...

   Солнце светит, небо синее. Жить надо уметь. Целое искусство уметь жить и философски воспринимать все те вещи, которые эта полосатая сука зебра регулярно подкидывает.

   Когда мать умерла, привычный мир вещей исчез, разбившись вдребезги.

   Оказалось, что Рену больше не надо ни о ком заботиться, ничего контролировать, никуда спешить, можно просто жить. "А как?"

   Поначалу он это не представлял. Не понимал и растерялся. Слишком привыкший к определённому размеренному графику, поддающему пинки для самоускорения, но вот всё закончилось, разом, мгновенно.

   Осенний воздух Оримы, прозрачный, раскрашенный закатом.

   Со стороны моста город лежит, словно на ладони, а впереди бескрайние свинцовые воды залива, светлеющие на горизонте, сливающиеся с небом.

   И кажется, что корабли - светлые чайки, и бесчисленные рыбацкие лодочки - висят в небесах.

   Он часто приходил сюда один, ища успокоения, находя ответы на вопросы, о которых не желал размышлять, но словно невидимые пальцы отпускали изнутри. И вот по щеке скатилась светлая слеза и исчезла, сорвавшись куда - то вниз.

   Он присутствовал на кремировании. Больница предоставляла эти услуги, социально незащищённым гражданам. Смотрел, как в огромной печи исчезает тело охваченное пламенем. Потом вышел, совершенно опустошённый. Что - то говорил, что - то слушал, находясь в странном подавленном состоянии, лишённом эмоций, сил.

   Забрал со склада немногочисленные вещи, что вручила медсестра с безразличным бесстрастным лицом, человека привыкшего к горю. Потом сидел в кабинете бухгалтера, улаживая формальности, подписывая последние бумаги, решал дела с юристами, закрывая оплату, выписывая чек.

   Ему передали урну с прахом матери. Сначала он хотел сделать всё как полагается. Официально заказать место в ряде ниш на кладбище, но потом, развеял прах над водами залива, стоя на мосту, глядя на чайки корабли. Она бы этого хотела, его мать, мечтающая о новой жизни, совершенно не представляющая как этого достичь. Легкомысленная, безответственная, до последнего верящая, что всё образуется. Была ли она счастлива? Теперь она была свободна. А он остался совершенно один.

   Не то чтобы это было совсем непривычное состояние. Просто со смертью матери Аллен, осознал это особенно остро.

   У него водилось множество знакомых и приятелей по университету, но ни одного настоящего друга. Времени и возможностей на общение не оставалось. К тому же дружба с нищим официантом, да ещё и полукровкой, никому не делала чести. Очень часто люди в этом мире, сами того не замечая, делят и делятся на две категории "нужные" и "все остальные".

   Далёкие, чужие абсолютно безразличные нам, что бы обременять себя их заботами или делами, разве что посплетничать на досуге.

   И возможно, поэтому сумасшедшая Азуми, несмотря на свои странные пристрастия и вызывающее поведение, оказалась его единственным другом. Именно она поддерживала Ренди после похорон, когда не в силах смириться с потерей, он запил и пил несколько дней, пытаясь заполнить одиночество и пустоту внутри.

   Очередной чёрный период суки полосатой лошадки.

   Раньше Рен мыслил так и задавал вопрос. "А были ли они светлые? А если были, то где находился он в этот момент?"

   Его уволили с работы, едва не попёрли из универа, но ...Он выкарабкался. Взял себя в руки, заставил двигаться и действовать, восстановил положение. Возможно, не надавай Азу ему по морде, обзывая дерьмом собачьим, и не будь между ними той ночки жёсткого бурного секса, когда Азу нажралась в хлам, начала плакать и пытаться поджечь собственную мастерскую, крича, что она не желает влачить жалкое существование унылого говна и хочет сдохнуть, - это закончилось бы чуть иначе. Но тогда башка, словно встала на место. Щелчок. Просвет. И он действительно посмотрел на себя со стороны.

   Унылое гавно? Верное определение.

   И он решил, что в какой бы заднице не находился отныне, не позволит себе сдаться. К тому же у него была причина жить. Большая такая жирная причина взять от этой жизни всё, что только возможно. В тот день залитый дождём, когда всё внутри него разом умерло, он нашёл удивительно простой ответ.

   Прекрасный мир. Этот удивительный прекрасный мир.

   "Сука зебра полосатая лошадка много ему задолжала ".

   Аллен сильно изменился. Не внешне, но внутри. Словно некоторая часть души умерла и возродилась заново. "Феникс из пепла" - метафора для любителей красивой бульварной банальщины.

   Ренди казалось, что перерождение случилось именно в тот день, когда он встретился с Азу. Случайно? "Случайностей не бывает."

   Может полосатой "суке зебре лошадке" стало стыдно, и она решила дать ему шанс?

   Азу попросила парня позировать в студии. Они работали несколько недель в безумном, совершенно сумасшедшем ритме. И её работа "Человек дождя" сделанная с его фотографии на мосту в вечер знакомства, оказалась неожиданно популярной. Что и говорить, шикарная оказалась работа, разошедшаяся массовым тиражом.

   - Ты красавчик, Рен. Мужикам не положено быть настолько загадочными типами. Ты похож на сфинкса, когда молчишь. Молчи всегда, потому, что когда ты открываешь рот, ты просто болван. Помассируй мне спинку, Рен!

   Не раз, напившись, Азу лезла к нему пытаясь затащить в постель, но из этого как обычно ничего толком не получалось. Всё так сказывались наклонности Азу. Трахаться она предпочитала с девчонками, а изображать из себя используемый агрегат в постели не нравиться никому.

   Сегодня Рен задержался допоздна, но ушёл чуть раньше, чем Азу напившись, начала домогаться, требуя внимания, для того, что бы потом, получив предлог, начать ныть и жаловаться на жизнь, изливаясь приступами душевных сентиментальных откровений. Поначалу у Рена хватало терпения выслушивать. Но они регулярно повторялись, превращались в заезженную пластинку, гуляющую по одному кругу

   " Никто не понимает, реализоваться никак, конкуренты - завистники, жизнь - дерьмо, мужики - сволочи, денег нет, подруги - бляди, и надоело пить в одиночестве. "

   Азу была гениальной художницей, проницательным психологом, и совершенно невыносимой временами, чокнутой бабой с периодами мрачных депрессий и истерик.

   Дождь лил как из ведра. Но Рену не хотелось признаваться Азу, что у него в последнее время хреново с деньгами. Не то что бы совсем не водилось, но было явно недостаточно для роскоши заказать такси.

   -Зайдёшь, завтра? - Азуми уже закрывала дверь, но всё таки спросила, чтобы не выглядеть невежливой.