Как любить животных в мире, который создал человек - Генри Манс Страница 10

В 1809 году Эрскин предложил запретить жестокое обращение с животными. Аргументацию он строил не на Бентаме. Он апеллировал к «тому, что все [парламентарии] каждый день неизбежно видят в жизни»: как стегают до смерти коней, чтобы люди могли совершать ненужные поездки, «наполняя мрачную пустоту своих праздных жизней». Этот подход стал мостом между старым христианским мировоззрением и сегодняшним дискурсом о правах животных. Эрскин не спорил, что Бог дал людям власть над животными и что некоторые черты животных «явно сотворены» для того, чтобы мы ими пользовались, но утверждал при этом, что Господь даровал каждому животному «органы и чувства, чтобы испытывать наслаждение и радость» и что животные имеют почти каждое чувство и эмоцию, которыми наделены люди.

Весьма примечательно, что права животных принимали всерьез во времена, когда хватало других забот, самой возмутительной из которых было рабство. Британия отменила работорговлю лишь в 1807 году и вдобавок не освободила рабов в своих карибских колониях. Вообще говоря, аналогия с рабством, которую проводил в том числе и Бентам, могла поспособствовать мобилизации борцов с жестоким обращением с животными. Эрскина поддержал Уильям Уилберфорс, ведущий британский борец за отмену рабства, – несколькими годами ранее он первым нанял адвоката в семейном споре. Уилберфорс утверждал, что исправление человеческих взглядов на сотворение животных «создаст почти неисчислимую сумму нежного счастья».

Попытки Эрскина провалились, и все же в 1822 году британский парламент запретил жестокое обращение с коровами, лошадьми и другими сельскохозяйственными животными, и некоторые деятели, включая Уилберфорса, образовали Королевское общество защиты животных от жестокого обращения (дальше RSPCA) для содействия в применении этого закона. Впоследствии Общество успешно пролоббировало распространение запрета на другие виды. В 1835 году стала нелегальной травля быков, уже и без того вышедшая к тому времени из моды. Крыс по-прежнему травить было можно: собаку для этого помещали в яму, где было до двухсот грызунов, и зрители делали ставки, сколько в итоге будет убито. Выжила и охота на лис: права аристократов оказались приоритетнее прав животных. Более того, многие ведущие представители RSPCA сами участвовали в кровавых развлечениях, и общество не возражало против лисьей охоты вплоть до 1971 года.

В 1842 году в Англии впервые использовали слово «вегетарианец» – видимо, в те времена оно обозначало диету, которую мы теперь считаем веганской. Сторонники этого «овощного питания» подолгу обсуждали его пользу для человека, включая «сладость нрава», но не пользу для животных. Противники насмехались над ними и намекали на половое бессилие.

Борьба за права животных набирала обороты и за пределами Британии. Весь XIX век одним из самых убедительных аргументов в пользу введения наказаний за жестокое обращение с животными была связь между этим явлением и насилием в отношении людей. До этого животные считались просто имуществом, поэтому наказывать можно было за ущерб чужим животным, но не собственным. В 1821 году в штате Мэн приняли первый в США закон о благополучии животных, согласно которому за «жестокие побои любой лошади или крупного рогатого скота» полагался штраф в размере от $2 до $5 (по сегодняшним ценам это где-то от $45 до $100) или до тридцати дней тюремного заключения. Вскоре примеру последовал Нью-Йорк, где в 1866–1867 годах закон был расширен на всех живых существ – во многом благодаря лоббированию со стороны недавно образованного Американского общества защиты животных от жестокого обращения. Его, как и британский аналог, поддерживали во многом высшие и средние классы. В 1868 году оно добилось наказания человека, перегрузившего телегу с запряженной лошадью.

XIX век стал вершиной зависимости человечества от лошадей: они были нужны для перевозки людей и грузов, для сельского хозяйства, войны и спорта. Работа, которую выполняли лошади, была во многом механической, и обращались с ними зачастую как с бесчувственными машинами. Англичане считали свою страну «адом для лошадей», а французы аналогичным образом думали о Франции – редкое единодушие для обоих народов. Жестокость вытекала не только из экономических соображений, но и из моды: владельцы предпочитали туго натягивать удила, так как это придавало лошадям бодрый вид, хотя и не позволяло опустить голову и могло повредить трахею. (Сегодня отголоски этого явления – приоритета внешности за счет здоровья – наблюдаются при выведении некоторых породистых собак.) Борьбе с подобными удилами была посвящена вышедшая в 1877 году и сразу ставшая бестселлером книга «Черный красавчик: его конюхи и товарищи, автобиография лошади» Анны Сьюэлл. Читателям предлагалось не просто пожалеть животных, но и посмотреть на мир их глазами. Таким образом, наша близость к лошадям породила и жестокость, и движение против жестокости.

Коней вытеснили электричество, двигатели внутреннего сгорания, пулеметы, танки и даже – в конечном счете – футбол. К началу XX века в них стали видеть опасность и причину антисанитарии: в Париже они производили более чем две тысячи тонн навоза в сутки. Общество просто не могло мириться с таким потоком нечистот, по крайней мере до появления YouTube. Лошади перестали вписываться в города, которые когда-то помогли создать. В западных странах их теперь меньше и с ними обращаются так хорошо, как еще не обращались в современной истории: это свидетельствует о том, что нам проще полюбить животных, когда нет экономической зависимости от них.

В других отношениях XIX век все еще продолжает формировать наше отношение к животным. Переселение в города могло бы стать попыткой отрезать себя от других животных, но вместо этого люди начали держать домашних питомцев и создавать зоопарки в их современной форме. Путь здесь проложила Вена, где в 1779 году для публики был открыт императорский зверинец. В 1828 году зоопарк появился в Лондоне, в 1838 году – в Амстердаме, в 1874 году – в Филадельфии. Слово domestication – «одомашнивание» – стали использовать в Англии в 1770-х годах, во Франции понятие la domesticité возникло через несколько десятилетий. К XIX веку в обеих странах с энтузиазмом взялись за выведение новых пород собак и скота. Борцы за права животных занялись попытками умерить жестокость, особенно вивисекцию. Бойни убрали подальше от глаз. Викторианская эра сформировала и наше понимание животных – прежде всего благодаря дарвиновской теории эволюции, показавшей, что мы, в конце концов, не так уж и отличаемся от других