Дафни Шелдрик - Сироты Цаво Страница 12

Несмотря на то что я каждый раз приезжала в крайне неудобное время, в четыре утра, меня всегда встречали либо брат, либо Дэвид. А когда приходило время возвращаться в Найроби, у меня было такое же чувство, как у школьницы, уезжающей из дома в интернат.

Месяц шел за месяцем и мысль, что всю свою жизнь придется стучать по клавишам машинки, ужасала меня. Временами казалось, что я схожу с ума. Я думала, что лучше уж было бы умереть и лежать в земле на берегу Галаны, где я покоилась бы в мире под шорох пальм.

И вот однажды Дэвид попросил меня стать его женой. Я не могла поверить своим ушам. Первый его брак был неудачным, и он постоянно твердил, что не создан для семейной жизни и никогда не женится снова. Пока я тщетно старалась привести в порядок свои мысли, он добавил:

— Хотя я чертовский эгоист и жизнь со мной, возможно, будет адом, но, пожалуйста, скажи мне «да».

Я сказала «да», и мы поженились в Момбасе, не привлекая к себе внимания. На свадьбе присутствовали только мои родные, брат Питер был шафером. Я никогда не думала, что стану такой счастливой. После краткого свадебного путешествия на озеро Маньяра в Танзании мы возвратились в Цаво, и я чувствовала себя на седьмом небе. Несколько недель я провела в трудах по превращению жилища холостяка в семейный очаг.

Билл также женился вторично, и я была рада, что в своей Рут он нашел нужного ему человека.

Пиглет

Считалось естественным, что женам смотрителей парка время от времени приходится принимать на себя заботу о зверенышах, отбившихся от матерей. Я не была исключением. В этих случаях Дэвид ставил только одно непременное условие: зверек может уйти на волю, когда он этого пожелает. Он должен расти в условиях, возможно более близких к естественным, с тем, чтобы на свободе (если он пожелает ее избрать) смог позаботиться о себе и занять место в естественных условиях среди себе подобных. Это правило не легко соблюсти, так как к подкидышу обязательно привязываешься и эмоции часто мешают делать то, что всего полезнее для зверя. Я, конечно, старалась всегда помнить о судьбе своих питомцев и понимала, что, превращая дикое животное в домашнее, мы оказываем ему плохую услугу и это причинит зверю в будущем много страданий.

Однажды к нам в гости заехал Ян Парке, один из смотрителей охотничьих угодий на побережье. Выйдя из машины, он осторожно вынул из нее крохотного поросенка кистеухой свиньи, и тот, постукивая копытцами, засеменил вслед за ним. Таким мы впервые увидели Пиглета. Ян почесал ему животик, кабанчик опрокинулся на спину с таким смешным выражением блаженства на мордочке, что я была просто в восторге. Когда Ян спросил нас, не хотели бы мы взять поросенка себе, мы с удовольствием согласились. Правда, я была несколько удивлена той поспешностью, с которой он передал нам своего воспитанника, но Пиглет был настолько очарователен, что я быстро отбросила всякие сомнения.

Ростом Пиглет был с новорожденного домашнего поросенка, его туловище покрывали редкие длинные волосы с продольными черными и коричневыми полосами; он имел красивую гривку и в таком наряде выглядел настолько привлекательно, насколько вообще может показаться красивым поросенок. Он быстро привык к своему новому окружению и повсюду сопровождал нас, постукивая копытцами, опустив пятачок до земли и не отрывая своих маленьких блестящих глазок от наших каблуков.

Вечером мы потратили много труда, приготавливая Пиглету удобное ложе в комнате, где мы гладили белье, однако, как только его заперли, он немедленно разразился пронзительным визгом, прерываемым хрюканьем в те моменты, когда набирал в легкие воздух. Полагая, что кабанчик скоро успокоится, мы решили сперва не обращать внимания на его визг, но примерно через час стало ясно, что спать нам не придется, ибо Пиглет и не собирался замолкать. Пришлось допустить его в спальню, и он с довольным хрюканьем улегся под кровать.

Как раз в это время мы собирались отправиться с друзьями в экспедицию в район рек Цаво и Ати, и нам ничего не оставалось, как взять Пиглета с собой. Дэвид приготовил ему ложе в заднем отделении нашего «ленд-ровера», и мы отправились, сопровождаемые грузовиком с лагерным оборудованием. На протяжении первого перегона Пиглет не издал ни единого звука, и мы уже решили, что, как это ни удивительно, но ведет он себя непривычно хорошо. Причина скоро стала ясна — его просто ужасно укачало со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Мы остановились, и, пока Дэвид отпаивал кабанчика водой, я сделала все, что в моих силах, чтобы вычистить и вымыть машину. Когда мы, наконец, отправились дальше, Пиглет занимал почетное место на переднем сиденье рядом с Дэвидом и чувствовал себя намного лучше. Дальше наше путешествие протекало спокойно до тех пор, пока мы не подъехали к переезду через железную дорогу у реки Цаво. Здесь выяснилось, что железнодорожники сняли мостки через путь. Другой дороги в эту часть парка не было, и мы решили сделать временный переезд, набрав камней и сложив их эстакадой по обеим сторонам пути. «Лендровер» легко перевалил на другую сторону. Однако расстояние между передними и задними колесами грузовика оказалось значительно большим, а сделанные нами откосы недостаточно длинными, чтобы он мог преодолеть насыпь и пути. Передние колеса прошли, по потом сразу же раздался скрежещущий звук, и грузовик прочно застрял на рельсах.

Дело оборачивалось плохо, и хотя движение по линии было малоинтенсивным, никто не мог сказать точно, когда должен пройти следующий поезд. Дэвид спешно поднял заднюю ось на домкрате, а мы судорожно подбрасывали под колеса камни. Но каждый раз, как только грузовик трогался, камни летели во все стороны, а сам он оставался на месте. После первой неудачи мы закрепили на «лендровере» буксирный трос, вновь подложили под колеса камни и затаили дыхание, когда Дэвид включил лебедку. Снова полетели камни, «лендровер» с включенным на передние колеса приводом задрожал и стал подаваться назад. Мы были близки к панике. Пот лил ручьями по лицу Дэвида, и он снова и снова поднимал грузовик на домкрате, пытаясь оттащить его в безопасное место. К нашему ужасу, мы увидели бегущего железнодорожника, который криком предупреждал нас о том, что приближается поезд. Мне стало почему-то казаться, что все это происходит в каком-то страшном сне или не с нами. Однако вскоре мы услышали шум приближающегося поезда, хотя еще и не могли его видеть из-за поворота.

Одни из гостей бросился навстречу поезду, отчаянно размахивая парой красных джинсов, надеясь предупредить машиниста об угрозе столкновения. Дэвиду предстояло решить, что делать: отцепить «лендровер» и предоставить грузовик своей судьбе или сделать еще одну отчаянную попытку вытащить его. Если бы она не удалась, обреченными оказались бы обе машины, так как времени снять буксирный трос уже не было. Тут из-за поворота, словно огнедышащий дракон, испуская клубы дыма, показался поезд и стал быстро приближаться к нам. Дэвид решился. Он снова быстро приподнял грузовик на домкрате, мы набросали под колеса камни, а Дэвид кинулся к «лендроверу», прыгнул на сиденье и включил двигатель. Я закрыла лицо руками и взмолилась о чуде. Услышав рев двигателя «лендровера» и грохот поезда, я глянула сквозь пальцы и увидела, как колеса сначала провернулись, но затем грузовик дрогнул и, наконец, перевалил через рельсы буквально за мгновение перед тем, как поезд прогрохотал мимо.