Взгляд в спину - Ольга Александровна Кошманова Страница 12

Родился, вырос и большую часть своей жизни он прожил в деревне Карым. Но Карым, как и большинство деревень нашего края, попал в число неперспективных, и семье Копьевых, хотя и самым последним, пришлось выехать из него. А по археологическим раскопкам, проведенным В. Н. Чернецовым, деревня Карым существовала в I-III веках нашей эры! Да только несмотря и на это неперспективный, и все тут!

Итак, я еду в Юмас. Свою поездку хочу использовать и для сбора сведений о реликтовом гоминиде. Дело в том, что еще в мае 1988 года мне рассказал один мой знакомый — Саша Яворский, охотник и рыбак, что осенью 1987 года, будучи на охоте, в охотничью избушку, к нему пришел шаман (так он называет себя, и под этим именем его знает вся округа) Актаев Василий Андреевич и рассказал, что он только пришел из Зимней Рахты и там было такое!

— Я всю ночь молитвы читал. А утром перекрестил ребят и ушел от них. Там оставаться побоялся...

Успокоившись, рассказал, что несколько дней назад их троих рыбаков из деревни Юмас забросили на вертолете в район Зимней Рахты. И там в первую же ночь с ними приключилось...

Тогда же Саша пошел туда, был в той же избушке, видел ребят, говорил с ними. Они ему рассказали, подтвердили. Но в его присутствие ничего подобного не происходило.

Вот мне и хотелось увидеть всех троих, поговорить с ними. Все живут в Юмасе, работают в Юмасинском рыбоучастке.

Первым о случившемся я спросила Володю Копьева.

— Да, я слышал, знаю, ребята рассказывали. Кто там был?

Ну этот, шаман — Актаев Василий Андреевич, потом еще кто-то из рыбаков.

И, подумав, добавил:

— А Павлов сейчас дома. Я только что видел его на мотоцикле. У него красный мотоцикл. Да вы к нему сходите, тут рядом. Соседняя улица, что рядом с колодцем. Зовут его Анатолий. Мы сейчас домой идем (от матери, где и состоялся этот разговор) и покажем, где он живет. А насчет шамана... Не стоит к нему ходить... Вы его у магазина можете встретить. Вчера магазин был закрыт, сегодня откроют и будут с 11 часов водкой торговать, так что только там и можно его встретить. Идите туда, и там он будет обязательно, и искать не надо. Только там и поговорить можно.

— А если он с глубокого похмелья?

— Нет, вчера у нас магазин был закрыт — продавец уезжала. Так что сегодня все будут возле магазина...

Дом Павловых оказался на замке. Соседка, увидевшая и узнавшая меня, сообщила, что жена Павлова работает санитаркой в больнице (точнее, в медпункте), а глава семьи на работе в рыбоучастке. Мне оставалось единственное — пойти к магазину. У магазина очередь, в основном из мужчин. Основной продукт — водка и вино. Скопилось уже порядочно жаждущего люда, но к магазину не переставая подъезжают на мотоциклах и машинах. Зная, что у Павлова красный мотоцикл, я подошла к одному вновь прибывшему на красном:

— Вы Павлов?

— Нет, я с Ямок...

Моя знакомая Агриппина Васильевна объяснила мне, что к ним в магазин за спиртным приезжают со всех поселков и деревень района.

— Афганистан! Так называют наш Юмас...

— Почему же Афганистан?!

— Так пьют, воюют да дерутся. Вот и Афганистан. Скажи, почему у нас продают водку? Везде по району запретили, а у нас море разливанное.

— По-моему, все это во власти местной власти. У вас есть сельский совет? Он разрешает, он запрещает. Вернее, не он, а сельский сход. Решите не торговать водкой — не будут, разрешите — будет продажа спиртного. Вот к председателю Совета Чемагину и обращайтесь.

— Не знаю, к кому и куда надо обращаться... Но, наверное, нашей власти выгодно продавать водку, вот и сделали из нашего поселка Афганистан — воюющую страну.

В толпе я не увидела Василия Андреевича, но когда спросила про него, услышала:

— Да он там сидит, в уголочке, среди первых...

И я стала ждать. Раз был среди первых, значит, и выйдет из толпы среди первых. И точно, через несколько минут появляется Василий Андреевич. В руках у него синяя матерчатая сумка с явным обозначением двух бутылок. Увидев меня и едва поздоровавшись, пытается по-быстрому удалиться. Я его понимаю. Грязный костюм, торчащие, непричесанные волосы, трясущиеся руки и бегающие глаза прямо так и говорят о его непременном желании. Но не зря я сюда приехала, не зря толкалась возле магазина. Да и вряд ли я смогу застать Василия Андреевича в следующий раз в более вменяемом состоянию. Крепко беру Василия Андреевича за рукав (вроде бы держусь за него), отвожу в сторону и прошу рассказать о том происшествии. Зная, что ему сейчас не до меня и он сразу же будет отказываться от всего, напоминаю ему мелкие детали:

— Вас было трое в октябре... В Зимней Рахте... В первую же ночь...

— Я, помаешь, всю нощь молитвы щитал. Я мноко снаю, — путая иногда звонкие и глухие согласные, заменяя звук «С» на «Щ», начал рассказывать Василий.

Все перечитал, что знаю, снова начал.

— Как ты читал молитвы? Вслух, в голос или же про себя?

— А всяко... Но, помаешь, ничего не помогает! Так всю ночь и не спали.

— А что же было? Расскажи, пожалуйста, поподробнее.

— А ты у ребят спроси, — и Василий Андреевич делает шаг в сторону, намереваясь уйти.

— Хорошо. Я вас провожу, а вы по дороге мне расскажете, что же все-таки там с вами приключилось.

Я знаю, где живет Василий Андреевич, а это дорога длинная — на другой конец поселка через поле.

— Нет, нет. Мне к одному человеку надо! Ты, помаешь, он меня... посчитает... Раз не пришел!

— Ну, коротко, что же все-таки было?

— Собаки ночью лаяли, шум был, вроде бы ветер шумел, топот сильный. Я сразу же понял и давай читать молитвы. ...А ты к ребятам, к ребятам иди, Анатолий на берегу лодку смолит, Вовка на строительстве работает.

— Василий Андреевич! Может, проводишь, и мы все вместе поговорим?

Но тут к толпе подходит мужчина.

— Вот начальник Лопарев! — и Василий Андреевич бросается к нему:

— Где Павлов и Абрамкин работают? — И, выслушав объяснения, обращается ко мне: — Вот их и ищи!

Но мне до крайности хочется, чтобы все трое были вместе. Да только не тут-то было! Василий Андреевич вырывается из моих рук