Борис Рябинин - Мои друзья Страница 13

«Напали волки. Стаю разогнали взрывпакетами. Две собаки зарезаны, две ранены. Пробег продолжаем. Шестаков».

Приходилось ли вам ехать на легких санках-нартах, которые во весь опор мчат ездовые собаки? Смею вас уверить, это такая езда, от которой дух захватывает, особенно, если дорога укатана, а собаки выезжены и знают свое дело. Хорошая упряжка свободно пройдет за сутки сто километров. Почти с такой скоростью и двигались Шестаков и Марков, лишь время от времени давая непродолжительную передышку животным.

Сегодня ночевка в одном селении, завтра – в другом. Остался позади Урал с его лесистыми возвышенностями, начались равнины Татарии. Каждая, даже самая кратковременная остановка в населенном пункте собирала вокруг много народу. Речистый Шестаков коротенько рассказывал слушателям о цели пробега, призывая запасаться билетами осоавиахимовской лотереи. Он так и говорил – «запасаться», уверяя, что еще день, два, ну неделя – и не останется ни одного билета: раскупят все. Его агитация имела успех.

Маршрут был составлен таким образом, что упряжка двигалась в стороне от главных дорог, через пункты, зимой почти отрезанные от внешнего мира. Везде, где останавливались, разбрасывали листовки.

Погода благоприятствовала путешественникам. Первую неделю пути стояли ясные, солнечные дни с легким морозцем; ночи были светлые, снег хрустел и искрился, радужно переливаясь.

На перегоне собаки, набрав хорошую скорость, шли дружной стайкой, казалось без всякого усилия увлекая за собой нагруженные сани. Шкалик, приземистый аккуратный пес с крепко сбитым телом, любил иногда полениться и незаметно сбавлял ход, о чем свидетельствовали слегка провисающие постромки. Но он побаивался строгого вожака Бурана, и стоило тому только повернуть голову, как Шкалик немедленно принимался тянуть усерднее.

Однажды мне довелось увидеть роль вожака в упряжке.

Около клуба, во дворе, где обычно привязывались собаки, отдыхала упряжка, но без Бурана – Бурана Марков куда-то увел с собой. И вот, пользуясь тем, что старшего среди них нет, лайки начали ссору. Одна, как это часто бывает, лязгнула зубами на другую, та ответила тем же, одна проворчала: «Ррр», другая тоже: «Рррр», а через несколько секунд уже невозможно было разобрать, чей хвост, чьи лапы: в схватку ввязалась вся свора.

В эту минуту из-за угла показался Марков с Бураном. Вожак, мгновенно вырвавшись из рук каюра, ринулся в гущу свалки. Я решил – для того чтобы принять участие в общей потасовке. Но не прошло и минуты как драка прекратилась: Буран восстановил порядок.

Превосходно изучив повадки собак, Марков считал даже не всегда нужным разнимать ссорящихся или наказывать лентяев – Буран делал это за него.

Я хорошо помню Бурана, его смышленую, похожую на лисью, несколько хмурую мордочку с поблескивающими глазами. Сравнительно некрупный, он отличался большой силой и выносливостью. Его привезли с Севера. Не знаю, ходил ли он там в упряжке, но он сразу показал себя как хороший вожак.

Марков и Буран были главными героями этого пробега. Попробуй-ка посиди с утра до ночи на обжигающем морозном ветру, не спуская глаз с собак, подгоняя их в гору и тормозя на спусках, ловко соскакивая с нарт, чтобы не дать им опрокинуться; попробуй проехать так полторы тысячи километров – тогда узнаешь, что значит быть каюром, «собачьим кучером», как любовно называл приятеля Шестаков.

А Буран – он с полным напряжением сил бежал в голове упряжки, то прокладывая путь по свежему снегу, то сползая почти на брюхе по скользкому круглому спуску; время от времени он сдержанно рычал на своих товарок, чтобы и они работали во всю мочь. Право, поведение вожака ездовых собак порой представляется как вполне осмысленное, разумное.

Внезапно погода изменилась – резко похолодало. Началась какая-то изморозь, покрылись инеем и сани, и вся поклажа, и Шестаков с Марковым. Все вокруг заволокло туманом, и казалось, что сейчас во всем мире только они одни – собачья упряжка да два человека.

– Ты щеки чаще три, Спиридон, – говорил озабоченно Шестаков и, подхватив пригоршню снега, сам первый принимался натирать лицо, пока оно не становилось бурачного цвета. – Да три, говорят тебе! – сердился он, заметив белые пятна на скулах товарища. – Дай-ка я…

Повернув Маркова к себе, он бесцеремонно тер его физиономию.

На одном раскате нарты опрокинулись. Командор и каюр вылетели, а Марков еще несколько десятков, метров тащился за упряжкой, которая остановилась не сразу.

Поломался щит с лозунгами, вывалилась поклажа. Пришлось все укладывать и прикреплять заново. Это сильно задержало упряжку. Но Шестаков не хотел нарушать графика. Посовещавшись, друзья решили «затемнять» в пути, то есть ехать, пока не наступят потемки, а уж потом искать пристанища в какой-нибудь деревне.

Как нарочно, захромал Буран, поранив лапу острой льдинкой. На снегу отпечатывался кровавый след. Пришлось сбавить ход. А ночь уже приближалась. Начинало вьюжить. Дорогу перемело, и скоро друзья поняли, что сбились: упряжка шла прямо по снежной целине.

В полумраке они увидели, как из-за ближнего увала вдруг метнулись две похожие на собачьи тени.

Волки! Собаки сразу прибавили рыси, потом пошли вскачь. Волки не отставали.

– Догоняют, проклятые! – ругался Шестаков. – Ты следи за упряжкой, а я попробую их попугать…

Марков кивнул головой.

Волки были уже недалеко. Их было пятеро. Они шли своим обычным бесшумным и стремительным нарыском, с каждой минутой сближаясь с упряжкой. В полутьме зелеными светлячками горели их глаза. Казалось, звери не бегут, а несутся по воздуху, – настолько легки и свободны были их движения.

Чувствуя хищников за своей спиной, собаки рвались вперед, напрягая все силы, дыша учащенно и хрипло, грозя оборвать постромки.

У Шестакова был пистолет. Вынув оружие, он сделал несколько выстрелов. Волки чуть поотстали, но потом начали опять нагонять. Они не хотели упускать добычу,

– Надо бы взрывпакетами, – сдавленным голосом обронил Марков не оборачиваясь. Все его внимание было устремлено на собак.

– Сейчас… – отозвался Шестаков.

Но он не успел привести свое намерение в исполнение.

На пути вдруг встали запорошенные снегом кусты, деревья. Оттуда наперерез упряжке выскочили еще два волка, задние догнали, и в тот же миг все смешалось в один рычащий клубок.

Собак было больше, но они были связаны друг с другом и крепкий потяг не пускал их. Кроме того, лайка меньше волка, хотя она и вступает смело в борьбу с ним. Волки нападали – собаки защищались. Им помогали люди. Марков колотил хищников остолом – короткой толстой палкой для торможения нарт, Шестаков стрелял из пистолета.